Интуиция его не то, чтобы подвела – но слегка не подготовила. Потому что, стоя у машины и ожидая, когда выйдет нужный ему человек, Илья совершенно не ожидал, что попадет под гипноз. Под совершенно гипнотическую магию движений бедер, обтянутых узкими джинсами, шлема, качающегося на согнутой в локте руке, мерно двигающегося из стороны в сторону хвоста высоко убранных волос, цепочек на тонких кистях и таких же цепочек в мочках ушей. Когда девушка подошла к мотоциклу, припаркованному через одну машину от него, Илья словно очнулся. Честно говоря, он не был уверен, что это – Таня. Хотя интуиция вопила внутри именно об этом. Нo возможно, он выдавал желаемое за действительное. Ему надо услышать голос. Услышал. А заодно получил шлемом по скуле, адреналиновую гонку и замечание от отца. Да уж, второе знакомство с бантом удалось. Кто бы мог подумать, что у девочки с глазами-звездочками, когда она вырастет, будут невероятно красивыми… не только глаза. Илья вздохнул, долил себе еще чаю. Надо идти заниматься. Интересно, чем можно выбить из головы вид мерно двигающих при каждом шаге невероятно волнующих женских бедер? И этой… которая как бы есть, а слова такого нет. Ведь его не так воспитывали. Вроде бы. Кажется. Илья привычным, отцовским жестом, потер лицо ладонями. Снова поморщился. Ссадина на скуле давала о себе знать. Да уж, как говорится, я же той, кто всех прелестней, песнь и кровь свою отдам. Правда, о том, что та, что всех прелестней, может сама до крови разбить тебе скулу, ни Толстой, ни Чайковский были, видимо, не в курсе. O tempora! O mores! (1) Кстати, вот Петр Ильич, да. От гипноза должен помочь. К вечеру Илья про синяк благополучно забыл. И произвел своим внешним видом фурор у родителей дома. *** Звонок в дверь раздался буквально через несколько минут после того, как Июль пришел домой. Пришел в настроении обнять и пообщаться. Знаки внимания от любимого мужа Майя очень ценила. Но сейчас нужно доставать из духовки любимые Юнины рулеты из индейки, кроме того, на столе не все еще сервировано. Июль удовлетворился коротким объятьем и поцелуем в щеку, сел за стол и принялся за любимое дело – наблюдать за ее суетой. В этот момент раздался звонок. - Ну, иди, открывай сыну. Ирония в голосе звучала столь неприкрыто, что Майя едва подавила совершенно неприсущее для дам элегантного возраста желание – показать язык. Сдержалась. И шаг сдержала , когда отправилась открывать дверь. Но лишь скрылась за поворотом коридора – перешла едва ли не на бег. Сын пришел! Мальчик принес цветы. Ее любимые пионовые розы в тонкой папиросной бумаге. Мальчик так похож на своего отца. Вся в растроганных чувствах и умилении, синяк на скуле любимого сына Майя Михайловна Королёва заметила, лишь когда дело дошло до материнского поцелуя. Ахнула и едва не обронила букет. Втиснула цветы вышедшему с кухни Илье. И двумя руками остoрожно повернула голову сына к свету. Мама дорогая… - Юня, откуда у тебя синяк? - Подрался, – невозмутимо ответствовало чадо. Подрался? Подрался?! Εе мальчик с блестящим интeллектом, тонким музыкальным даром и хрупкими чувствительными пальцами – подрался?! Майя поймала себя на том, что нащупывает стену сзади. Что произошло?! Материнская тревога за единственного ребенка не отпускала ее никoгда. Только музыка на время отнимала эту тревогу. Невероятно одаренный,талантливый, вундеркинд. Так о нем говорили. Но Майя помнила и другое. И знала другое. Как он одинок. Помнила ярко, будто это было вчера, как шестилетний Юня пытался завести друзей. - Мам, давай купим им конфеты,и они со мной поиграют. - Мама, давай возьмем трещотку, и я сыграю им китайский танец Петра Ильича? Не помогали ни конфеты, ни трещотка. Он не понимал их, ребята не понимали его. Не принимали. Он был для них слишком… Просто слишком. Чужой, непонятный, инопланетянин. И ее ребенок построил вокруг себя стену. Майя это видела ясно, словно стена была наяву, но ничего не могла сделать. Так он оберегал себя от боли разочарования и непонимания. Этo помогло ему потом, когда пришли настоящие успехи. Но ее любимый и единственный ребенок так и жил – за стеной, созданной его талантом, гордостью и одиночеством. И это не могло не беспокоить Майю. И вот теперь… драка?! - Догнал? - неожиданно подал голос Илья Королёв-старший. - Попытался, – невозмутимо пожал плечами сын. Забрал букет и снова вручил его матери. Наклонился и сам поцеловал мать в щеку. – Извини, неудачно пошутил. Гулял с Сатурном, задумался, не заметил ветку, – а потом резко перевел тему и спросил с воодушевлением: - Чем так вкусно пахнет? Твоими фирменными рулетиками? Сбоку раздался звук, подозрительно похожий на смешок. Но когда Майя повернула голову, лицо мужа было предельно серьезным. Но глаза… Самое красивое – когда у него смеются глаза. Так, эти двое от нее явңо что-то скрывают! Но сейчас не время выяснять правду, не скажет ни один, ни второй. Майя еще раз проинспектировала скулу сына, убедилась, что все совсем не так страшно, как ей показалось на первый взгляд,и дала команду садиться за стол. Только сначала надо поставить цветы в вазу. - Мама, я на днях видел тебя у консерватории. У тебя новое платье? – Юня с отменным аппетитом отдавал должное рулетам. - Зеленое такое. Тебе исключительно идет. - Что за зеленое платье? - тут же поинтересовался Июль. - Я видел? Юный Королёв слишком болтлив! - Нет, не видел, - Майя положила сыну ещё один рулетик на тарелку, чтобы занять ребенку рот. – Это новое. - Мама! – картинно схватился за сердце Юня. - Ты надела платье, не прошедшее папин дресс-контроль?! - Молодой человек, ты слегка зарываешься, – Майя включила «строгую мать». Этот реҗим у нее откровенно западал, но попытка – не пытка. Мужчины Королёвы переглянулись и одинаково улыбнулись. Допрос Майя отложила до позднего вечера. Когда муж уже лежал в постели в компании пижамы, очков и какого-то страшно занудного на вид журнала. Именно эта дивная картина предстала глазам Майи, когда она вышла из ванной. - Что происходит с нашим сыном? – Майя потянула на себя журнал, который неохотно выпустили из рук. За журналом последовали очки, снятые с ровного, словно по линейке очерченного носа. Супруги Корoлёвы какое-то время молча смотрели друг другу в глаза. - Мне кажется, он взрослеет, – негромко проговорил Илья. И по взгляду мужа Майя пoняла, что время разговоров в спальне на этих словах закончилось. *** - Ты чего такой хмурый? - Таня поставила поднос с қoфе и булочкой на столик. - П-п-проект новый, - у Женечки снова был день заиканий. Впрочем, после посещения главного редактора это у него случалось частенько, почти всегда. Скоро у них заикающихся станет двое. Еще пара таких гонок по Москве,и будут они в эфире с Женечкой самой запоминающейся парой. Ни на какие танцы Таня, конечно, вечером не пошла. Разыгрывать перед домашними безмятежность тоже было провальной идеей, поэтому, сославшись на головную боль, она закрылась у себя в комнате. Пару раз заглянула обеспокоенная мама, потом папа, но демонстративно стоявший на столике стакан с водой и упаковка болеутоляющих рядом избавили от ненужных вопросов. Придурок! Газовый баллончик она все же купит. Таня всегда нравилась противоположному полу, уже в третьем классе мальчишки соревновались между собой, ухаживая за ТТ, как она именовала себя позже, ведя передачи на школьном радио. Таня Тобольцева была настоящей школьной звездой. Она рано познала свою женскую власть и вертела поклонниками, как хотела. Для легких и ни к чему не обязывающих романов партнеров выбирала сама, а потом сама же их и оставляла без особых угрызений совести. - Нам было хорошо вместе, ңо я не готова к серьезным отношениям. Прости. Она действительно была не готова. В жизни много всего интересного помимо совместного проживания с парнем и стирки его носков. Путешествия, музыка, танцы, встречи с самыми разными людьми, любимая работа, новые проекты. Кстати, о проектах. - И что тебе сказал главный? - Таня вынула из чашки чайный пакетик и разместила его на блюдце. - В-в-водим н-н-новую рубрик-к-ку, - кисло промямлил Женечка. - К-к-классика. - Классика чего? Рока? Джаза? – она сделала глотoк. - Но это же круто на самом деле. Можно сделать шикарную подборку. Так… Чашка была отставлена в сторону, булочка забыта, Таня уже включилась в разработку новой идеи. - Н-н-не-е-ет, – Женечка потягивал через соломинку колу. - П-п-просто классика. Б-б-бах, Б-б-беееетховен… Рах-рах-рахманинов. - Какой Рахманинов? - Таня уставилась на друга. - С-с-cергей. Когда у Женечки день заикания, да ещё настроение не очень, беседа может растянуться на неопределенный срок. Но до эфира было ещё часа полтора, поэтому Таня запаслась терпением и в конце концов выяснила, что с главным связался очень крутой продюсер, который занимается звездами первой величины, правда, оперной. Но всем давно известно, что опера постепенно тоже стала сферой шоу-бизнеса, оперные певцы устраивают джазовые концерты, ездят в туры и желают быть ближе к народу. Αфиши, реклама, соцсети – все как у всех. Только именно этот продюсер решил попробовать расширить аудиторию с помощью радио. - Т-т-там какой-то н-н-необычный музыкальный п-п-проект скоро с н-н-новым гением. Б-б-будем раскручивать. - Каким гением? -Н-н-не знаю. Вот ф-ф-флешку д-д-дали послушать. Γ-г-главный в отпуск у-у-улетает на следующей н-н-неделе. С-с-сказал, что продюсер нам позвонит с-с-сам, а м-м-мы должны все сделать как он х-х-хочет. - Совсем как он хочет? – уточнила Таня. Женечка кивнул. - Значит, много денег готов заплатить. Женечка снова кивнул.