Нет, чай не согреет. Ему надо к роялю. И что-нибудь сыграть. Он сел за инструмент, холодными непослушными пальцами принялся перебирать ноты. Нет, таким руками нельзя играть. Илья начал растирать ладони, разминать пальцы. Ноты остались открытыми на четырнадцатой сонате Бетховена. Ее Сатурн особенно любил и, когда был помоложе,иногда подвывал на скерцо. Илья положил руки на рояль, уперся в них лбом и замер. Он так и не смог извлечь ни одного звука из инструмента. Но соната звучала у него в голове похоронным лунным маршем. *** В клубе гремела музыка, у барной стойки толпился народ – не пробиться, а девчонка,тесно прижимавшаяся к Ване, хотела коктейль. Девчонка пришла с Эдиком-мажором, потом Эдик куда-то исчез, а длинноногая прилипла к Ване. Он в принципе был не против присмотреть, но она начала приставать. При всей свободе взглядов на жизнь Ваня Тобольцев все же был не готов иметь общих девчонок с приятелями. Либо ты с ним, либо со мной. Α вот угостить коктейлем – это пожалуйста. - Какой тебе? - прокричал он на ухо. - Секс на пляже. Если ты не хочешь на дальнем диванчике в углу! Он не хотел. Ни на диванчике, ни с этой девчонкой. Перед глазами на секунду возникло лицо в сияющем облаке, и он вспомнил голос: «Меня зовут Майя Михайловна Королёва». Кто-то пихнул Ваню в бок,и он вздрогнул, увидел перед собой ожидающее лицо бармена, заказал один «Секс на пляже» и одну «Маргариту». Вот сейчас угостит девчонку, дождется Эдика и передаст ее приятелю. Никаких диванчиков. Майя Михайловна Королёва была бы недовольна, если бы Ваня на них согласился. Как у умника могла быть такая мама? И чего, он, кстати, звонил? Как можно потерять пса, который от старости лет бегает не быстрее черепахи? Что-то ещё умник такое сказал, непонятное, что-то… Но тут подошел Эдик, и Ваня переключился на приятеля. Эдик был загадочен и доволен. - О, милый, – улыбнулась длинноногая, потягивая коктейль, - а мы тут развлекаемся. - Я могу прибавить градус. - У тебя есть? - заблестели ее глаза. - Да. - Хочу конфетку. - Пойдем, – и, подхватив девушку за талию, Эдик повел ее в другой зал. - Ты с нами? - обратился он к Ване. - Нет, – ответил тот. - Зря, попробуй. Кайф для настоящего отдыха. - Я не знал, что у тебя такой отдых. - Тo, что для других отдых, для меня работа, - чуть кривовато усмехнулся он. - Ты хочешь сказать… - Я ничего не говорю, я спрашиваю: ты с нами? Для своих скидки. - Я здесь, - твердо ответит Ваня. - Ну бывай, – ухмыльнулся Эдик. Ваня проводил парочку взглядом и залпом допил коктейль. Нет, Ваня не раз сталкивался с предложением кайфануть, и в клубах этой дряни было достаточно. Есть желание – найдешь. Но чтобы такими вещами занимался твой друг… Если и было в жизни Тобольцева ещё одно табу помимо общих девчонок, так это наркотики. Ваня рано начал курить, курил много, спиртное познал еще подростком, в старшей школе увлекся энергетиками, что доводило отца до исступления, потом понял - это яд,и перестал их покупать. Но во время праздников и вечеринок не отказывал себе в коктейлях, пиве и прочих радостях жизни. Любил клубы, музыку,девчонок. Девственность он тоже потерял рано – еще в школе. Ваня любил свободу во многих ее проявлениях, но на наркотики было табу. Потому что во время учебы в последнем классе, на его руках от передоза умер одноклассник. Это событие раз и навсегда закрыло для Вани тему наркотиков. Самое сильное потрясение юности. Οн тогда спать не мог, перед глазами все время стояло лицо ушедшего Мишки. Минуту назад был и больше нет. Был и нет… Так, стоп. Что там сказал умник? Сатурна больше нет. И вспомнилась фраза, которая все время ускользала. Убежал туда, откуда не возвращаются. Твою ж… Так вот почему он звонил! Ваню моментально обдало жаром, как будто он вошел в сильно натопленную сауну. Дурак! Какой же он дурак! Сатурна больше нет. И умник там наверняка вешается один. Пусть у Вани никогда не было собаки, это ничего не значило. Он понял все. Потому что всю жизнь он мечтал о собаке и знал, что однажды обязательно заведет себе четвероногого друга. Именно друга, никак иначе. Похлопав себя по қарманам и удостоверившись, что карточка, телефон и ключи на месте, Тобольцев двинулся к выходу. Добираться до Ильи на метро было долго, гораздо быстрее на такси, но перед тем, как его вызвать, Ваня зарулил в ближайший круглосуточный супермаркет и сгреб с полок все, что попадалось на глаза: пиво, сушеные кальмары, сухарики, чипсы, пакетики с вяленой рыбой, соленые орешки и зачем-то огромную коробку шоколадных конфет. Через полчаса он стоял перед дверью Ильи. Ключи от его квартиры лежали у Вани в кармане, и можно было бы самостоятельно открыть дверь, но воспитание не позволяло вламываться в чужую квартиру среди ночи без предупреждения. Оно позволило только открыть входную калитку в жилой комплекс. Умник не торопился, Ваня нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Заснул он там, что ли? Нет, не заснул. В костюме не спят , а Илья был oдет так, словно только что с какой-нибудь встречи. Рубашка, пиджак, костюмные брюки. Только все помятое. Вместо приветствия Ваня переступил порог и, показывая взглядом на пакеты в своих руках, деловито поинтересовался: - Так, думай, куда это сгружать. - Смотря что там, - ответил умник. Не выгнал в шею, уже хорошо, поэтому Тобольцев, скидывая кроссовки, рапортовал: - Пиво, корюшка, сушеные кальмары, ещё какая-то хрень. В глазах Ильи появился едва уловимый проблеск интереса. Он махнул рукой в сторону кухни: - Тогда, наверное, в холодильник. - Зачем в холодильник? Нет, пиво можно, но только пару бутылок охладиться , а две я оставлю здесь. - Знаешь, у меня нет пивных бокалов. И почему Ваня не удивлен? Рояль есть, картина вон на стене, как из Лувра украденная - есть, Малер есть, а пивных боқалов нет. - Кружки есть? - Есть. - Ну и отлично, на день рождения подарю тебе пивные бокалы. Как ты без них живешь? Пиво из чего пьешь? - Я его вообще не пью. Сначала Тобольцев впал в легкий ступор, потом подумал, что в принципе снова не удивлен. Он прошел с пакетами прямо в гостиную и заявил: - Значит, пора начинать. *** На Ивана, стоящего на порoге его гостиной с пакетами, Илья смотрел как в детстве – на Деда Мороза. В те годы, когда он еще верил в чудеса. - Ну? Где кружки английского фарфора? - вопросил гость. И тут, внезапно, Илье захотелось рассмеяться. Возможно, это нервное. Истерическое даже, хотя в склонности к истерикам он не был замечен даже в младенчестве – если верить рассказам мамы. Но вдруг стало несоизмеримо легче, чем еще пять минут назад. - И пару тарелок прихвати. И открывалку! – между тем торопил его Ваня. И Илья пошел на кухню, чувствуя, как замерзшие щеки растягивает улыбка. За время его отсутствия Иван принялся потрошить пакеты. И сейчас стоял с парой бутылок в одной руке и упаковкой с чем-то белесым в другой. - Извини, но фарфор саксонcкий, - Илья сдвинул пачку нотных листов. – Ставь на письменный стол. Иван какое-то время молча созерцал попеременно то Илью с чашками в руках,то стол. А потом принялся хoзяйничать. Как-то привычно уже – подумалось Илье. Как это хорошо иногда, все же, когда кто-то рядом принимает командование парадом на себя. Ваня посчитал, что места мало, и стал разгребать бумаги, бормоча при этом: - Тут, конечно, лучше бумажки подстелить... – Иван взял в руки ноты, прочитал название и с сожалением добавил: - Не, этот не подходит, этот великий. Улыбку сдержать уже не получалось,и Илья улыбался и смотрел, как его гость сервировал cтол, раскладывал по тарелкам орешки, рыбу, кальмаров, открывал и разливал пиво по чашкам мейсенского фарфора. Для синих скрещённых мечей это, безусловно, новый жизненный опыт. Иван протянул чашку. - Друзей провожают стоя. Улыбка тут же сползла. Но, принимая из рук белую чашку с пенящимся напитком, Илья вдруг почувствовал, что эту боль можно пережить. Что-тo сделать и что-то сказать – и жизнь, замершая на одной тоскливо звенящей ноте – двинется дальше. Он тихонько вздохнул - и выпил содержимое кружки залпом. Вкус оказался непривычным, резким и сильно ударил в нос – так, что показалось, будто пиво сейчас из носа и польется. Илья инстинктивно прикрыл рот и нос и шумно задышал в ладонь. А потом, когда продышался и убрал руку, неожиданно для самого себя спросил. - А встречают как? - Радостно! - уверенно ответил Иван. Забрал чашку и снова ее наполнил. - Так, давай рассказывай, что у тебя. Как съездил, как все прошло. Не, я, конечно, следил, но это рассказ журналистов.