– Русин, а на какие деньги гуляем? – с прищуром интересуется меркантильная Юля. – Я получил очень хороший гонорар, с финансами у нас проблем как раз нет. Лева с Димоном понятливо переглядываются. – А с чем тогда есть? – не унимается зазноба Дмитрия. – Со второй машиной. Вшестером в «Волге» мы, конечно, уместимся, но ехать далеко, одуреем от тесноты и духоты. Да и вещей будет много. – На багажник сверху можно погрузить, – размышляет Димон. – Стоп! А откуда «Волга»? – удивляется Лева. – Утром вроде еще не было? Я вижу, как Коган морщится. Явно вспоминает грузин из автомагазина. Еще легко отделались! – Степан Денисович дал попользоваться. Кузнецов оборачивается к Леве: – А вашей «Победой» попользоваться нельзя? Починим! – Там что-то с карбюратором вроде бы. Но поскольку отец на ней больше не ездит, она так и стоит второй год в гараже неотремонтированная, все руки не доходят починить. – Хорошо, а мастер знакомый у вас есть? – У дяди Изи есть. – Ну так надо ее ремонтировать и ехать на ней! Права ведь у тебя есть? – Есть… – мнется Левка. – Но нужно сначала у отца разрешение спросить. – Спросим. Прямо завтра с Марком Наумовичем сами и поговорим, да, Рус? У нас с Лехой тоже у обоих права есть, еще с армии. Если подменять друг друга в дороге, быстрее доберемся. – Погодите! – нас прерывает Юленька. – А почему вы решили, что мы хотим ехать на юг на машине? – Но мы и хотим! – в разговор вступает и Лена. Смотрит вопросительно на Вику. Та решительно кивает. – А я хочу на юг самолетом! – капризно произносит подруга Димона. Кузнецов раздраженно морщится. Переглядывается со мной. Я тихонько пожимаю плечами. Предупреждал же дурака – не твое! – Не собираюсь в потном автомобиле два дня трястись! Да, зайка. В советских автомобилях кондиционеры не предусмотрены. Их и в западных машинах еще днем с огнем не сыщешь. – Можешь вообще не ехать, – теперь раздражение охватывает и меня. Пора поставить нахалку на место. – Нет, я хочу, но… – Юль, я могу забрать тебя из аэропорта, когда мы приедем на место, – примирительно произносит Кузнецов. – А куда мы едем? – наконец звучит правильный вопрос. И задает его моя любовь. Неожиданно нас прерывают. – Русин? Алексей?! Я оглядываюсь. Рядом со мной стоит глава Союза писателей СССР – Константин Федин. Собственной персоной. Темный аппаратный костюм, в зубах – дымящаяся трубка, в левой руке – коричневый портфель. – Здравствуйте, товарищи! – Федин здоровается со всеми кивком, мне жмет руку. Ребята встают, тоже приветствуя его. Федина они знают по моим рассказам, а Вика так и вовсе знакома с ним лично, поэтому сейчас все с любопытством таращатся на знаменитость. Константин Александрович быстро улавливает ситуацию, показывает в сторону пустого столика рядом с одной из колонн. – Уделишь мне минутку? – Конечно! Ребята, подождите меня, я ненадолго, – виновато смотрю на Вику. Та ободряюще мне кивает. Пересаживаюсь за столик Федина. Корифей сразу заказывает бутылку водки, несколько закусок. Вытряхивает трубку в пепельницу. – Я тут почти каждый вечер ужинаю… – Почему не в ЦДЛ? – удивляюсь я. – Замучают просьбами. Ага, это он про писателей-попрошаек. Тяжела ты, жизнь раздатчика благ у социалистической кормушки! Может, и мне что-нибудь у него попросить? СССР – это же огромная касса взаимопомощи. А я туда еще руку толком не запускал. Шутка. – Ты куда пропал? – Федин взглядом показывает мне на водку и вторую рюмку, но я отрицательно мотаю головой. Хватит мне сегодня. Да и смешивать не хочу. Помню, как году в 90-м, за год до развала СССР, был на конференции учителей в Чехословакии. После всех положенных пражских мероприятий новый чешский друг позвал меня к себе в гости, в небольшой город Сватов, что под Карловыми Варами. Остановились в доме его родителей – пожилых, похожих друг на друга пенсионеров. На следующее утро проснулся от громких криков под окном – чехи, в основном молодые ребята, ходят по улицам, поют песни. – Это наш национальный праздник, Помлазки, – поясняет мой друг за завтраком. – На вот, выпей рюмку оливкового масла. Уже в этот момент я начал подозревать неладное. Но рюмку выпил. Далее мы выходим на улицу, и мне вручают ивовый прут с разноцветными ленточками. Нас уже ждет компания молодых чехов, вместе с которыми мы идем от дома к дому и горланим песню, слова которой я теперь легко могу вспомнить, но не стану. Ибо это не те воспоминания, которые оставляют светлый след в жизни. Почему? Да потому, что из каждого дома выходит хозяйка и выносит поднос с алкогольными напитками. Чехи шлепают ее прутьями по попке, выпивают рюмку-панак и идут дальше. Проблема одна. Точнее, две. В каждом доме наливают разное – ром, водку, сливовицу, грушовицу, меруньку и даже такие экзотические напитки, как фернес и татранский «чай». Последнее и вовсе темная девяностоградусная бурда. Вторая проблема – домов много, и поздравить надо всех. Родственников, друзей, знакомых… К полудню, несмотря на то что масло помогает, от смешения алкогольных напитков чувствуешь себя очень плохо. Вечером – умираешь от похмелья. В России так не пьют, как пьют чехи на Помлазках… – Нет, спасибо, – вежливо отказываюсь я от угощения Федина. – Я никуда не пропал. Просто тяжелая неделя была. Эх, дорогой Константин Александрович, это ты еще не знаешь, насколько тяжелой она для страны выдалась! – Зря отказался. – Глава Союза писателей выпивает рюмку, подцепляет вилкой кусочек копченого угря. – Есть отличный повод. Собрался я вечером сюда, а на выходе меня секретарь догнал – из типографии прислали к нам в Союз сигнальный экземпляр твоей книги! Сами-то они не смогли тебя разыскать. Федин достает из портфеля книгу в красной обложке. На ней крупно дано название – «Город не должен умереть». Чуть меньшими буквами – А. И. Русин. Все это на фоне стилизованного изображения средневековых башен Кракова. Я под усмешку Федина хватаю «Город». Перелистываю, прислушиваясь к шелесту страниц, вдыхаю запах типографской краски. Лезу в самый конец. Тираж 56 тысяч! – Поздравляю, Алексей! – Константин Александрович жмет мне руку. – С тебя банкет! – Само собой. – Я опять листаю роман. Бумага, шрифт, все выглядит отлично. – К сожалению, внимание к книге смазано последними событиями. – Федин тяжело вздыхает. – Но думаю, тебя будут разыскивать журналисты. Особенно польские. Мне же не надо напоминать, что все должно быть согласовано со мной лично? Я киваю, продолжая разглядывать «Город». Моя первая книга. Моя первая ступенька во власть и к спасению страны. После заговора я уже стою на второй или даже на третьей, но первую – не забуду никогда. – Ладно, иди к друзьям, – опять усмехается Федин, добродушно наблюдая за моим волнением. – Через пару недель зайди в правление. Будет тебе от нас подарок. Я автоматически киваю, тепло прощаюсь и иду к нашему столику. – Ребята! Смотрите, что у меня! – Я выставляю перед собой книгу. Раздается дружный вздох. – Русин! – почти кричит Димон. Вика бросается мне на шею. – Официант! – это уже Коган. – Еще шампанского! Глава 7 Экклезиаст еще заметил: соблазну как ни прекословь, но где подует шалый ветер, туда он дуть вернется вновь. И. Губерман