— Ты будешь поддерживать меня в намерении продать эту собственность? — А почему ты так уверен, что решение по этому поводу будет приниматься голосованием? — Папа всегда говорил, что мы унаследуем это место, когда ни его, ни мамы уже не будет на свете, и потом уже нам вместе решать, как с ним обратиться. Каким же еще образом пятеро людей могут прийти к одному решению? — А ты не думаешь, что за все эти годы папа мог изменить свое решение? Ты ведь знаешь цену его обещаниям. — Знаешь, пока он был жив, то одинаково ненавидел всех нас. С чего бы ему изменить свое отношение после смерти? — Никогда он нас не ненавидел. Он просто не… — Не… хотел нас? Знаешь, что-то слишком много раз он прокалывался, если причина только в этом. Она сидела на диване на том самом месте, где любила сидеть ее мать. Цветы на обшивке потускнели, а одна из подушек все еще хранила след маминой спины. Марго даже удивило то, как идеально поместилась ее собственная спина в эту уютную выемку — ведь для нее мать почти всегда была скорее неким бесплотным образом. Что бы это могло значить? Она что, собирается превратиться в собственную мать? — Выходит, ты ошибся. Он вздрогнул. Их родители поступали, на ее взгляд, весьма странно, никогда не скрывая того, что рождение Райана они не планировали. Вдобавок они заявляли, что именно это самое рождение стало главной причиной того, что они почувствовали — нужно вернуться в лагерь и продолжить управлять им, особенно после того, как скончался дедушка Макаллистер, а бабушка Макаллистер сбежала во Флориду с тренером по теннису. — А, на мой взгляд, нам нечего сомневаться в том, что все мы родились по ошибке. По-видимому, Райан был все-таки прав. — И о чем нам это говорит? Что одни и те же поступки могут привести к различным результатам? — Таково определение безумия. — Это сказал Марк Твен? — Скорее, Эйнштейн. Марго задалась вопросом — а были ли ее родители на самом деле сумасшедшими, или они просто попали в ловушку обстоятельств? Людям свойственно возмущаться тем, от чего они не могут сбежать, даже если в этих вещах нет ни доли их истинной вины. — Ты когда-нибудь думал о том, как они должны были выглядеть в наших глазах? — Если честно, нет. — А я думала. Вот они встретились. Влюбились друг в друга. И перестали быть просто людьми. — Ну и? Хочешь сказать, это мы сделали их не просто людьми? — Может быть, и мы. Ведь мы… Мы были для них очень многим. Марго снова посмотрела в окно. Озеро безмятежно покоилось. От берега, сидя в каноэ, отчаливал Шон. Лодка прорезала воду, повинуясь его плавным движениям. Марго вздрогнула, вспомнив, как она в последний раз возвращалась с Острова в каноэ, и как весло почти вырывалось у нее из рук, потому что гребла она как безумная. — А ты задумывался хоть раз, — спросила она, — сможем ли мы забыть то, что случилось тем летом? * * * Закончив беседу с Райаном, Марго спустилась в подвал. Лидди сидела перед экраном старого компьютера, просматривая сообщения на фейсбуке. Свет был почти погашен, а жалюзи закрыты. В свете монитора ее кожа выглядела почти прозрачной. — С каких это пор здесь появился интернет? — спросила Марго. — Райану установили его тем летом, вот откуда он взялся. А ты что, не знала? — Теперь знаю. Ну и что там интересного? — Да ничего особенного. Мне просто нравится смотреть кулинарные ролики. Лидди нажала кнопку. На экране появилась запись о том, как приготовить печеный хлеб по-голландски. Выглядело вроде не очень сложно. Марго в который раз вспомнила о своей кухне, о том, как по выходным они с Марком затаривались по полной, чтобы обеспечить себя обедами на неделю вперед. Может, стоило попробовать этот рецептик. Марк, кстати, был большим поклонником домашнего хлеба, а эти ребята из ролика вроде говорили дело. А почему я постоянно вспоминаю о Марке? Вот же дерьмо. Она так ему и не позвонила. — Ничего, если я воспользуюсь телефоном? Лидди не ответила, просто кивнув в ту сторону, где около кровати стоял телефон. Марго набрала сотовый номер Марка. Он не поднял трубку, поэтому она оставила сообщение, сказав, что пока сигнала нет, но она попытается еще раз набрать ему попозже. — Нет смысла говорить, кто звонил, — сказала она. — Да и трубку вряд ли кто поднимет. — Тут она подумала — а может, он перевел ее звонки на голосовую почту, лишь бы показать, как он взбешен тем, что остался не при делах. — А почему ты не с Марком? — спросила Лидди после того, как Марго повесила трубку. — В каком смысле — почему? — Ну, разве не вы у нас сладкая парочка? — Ни разу. Лидди запустила еще одно видео — теперь экран занимали здоровенные булочки с корицей. — Вместе работаете, вместе живете… По мне так — типичная сладкая парочка. Марго была учителем музыки в старшей школе, там же Марк был заведующим кафедрой математики. Они познакомились в учительской через несколько недель после того, как она начала там работать. Он там вовсю делился своими впечатлениями о только что уволенном директоре. Она хохотала над каждым его язвительным замечанием, и согласилась, когда он попросил у нее номер телефона. Наверняка тогда между ними не возникло ничего особенного, но теперь Марго казалось, что с того момент даже дня не прошло. Они настолько привязались друг к другу, что ей было дико провести без него хотя бы одну ночь. Даже в ночь похорон они не расстались и кое-как уместившись, спали вместе в ее детской кровати. Иногда Марго думала — может, стоит попробовать подыскать работу в другой школе? Как здорово было бы получить несколько часов самостоятельности, не работая вместе в одном здании. Но, когда она высказала эту мысль вслух, Марк был совершенно ошарашен, не понимая, для чего ей могло это понадобиться. Вот она и отказалась от своей идеи. Она понимала — все вокруг считают, что он без ума от нее, да и она сама иногда думала так же. Было приятно находиться в обществе того, кто без нее потерял бы смысл жизни. Тип, с которым она водилась до Марка, и который напрочь испортил ее третий десяток, относился к ней почти безразлично. Зато сама Марго нуждалась в нем, и даже сумела приспособиться к его желаниям и прихотям. Но подобные «отношения» в конце концов сокрушили ее душу, так что она не стала бы еще раз затевать что-то подобное. — Мы все-таки иногда видимся в течение дня, — сказала она. — И на работу ездим вместе, это тоже объединяет. — Ну, если ты так говоришь… — А тебе-то какая разница? — Ух ты. А чего это ты так взвилась? На дисплее уже красовался конечный продукт — булочка с корицей, которая, похоже, весила не менее шести фунтов. А потом ее слопали четыре экранных персонажа, хотя такого количества еды могло хватить и на двадцать человек. — Что за гадость. — Зато какая вкусная гадость. Надо попросить Эми приготовить такую же. — Может, такие блюда не из ее репертуара. — А что, очень даже может, — Лидди потерла место, где намечался синяк, и поморщилась. — Тебе больно? — Да ничего страшного. Она протянула руку и подняла рукав рубашки Лидди. Прямо под татуировкой на ее предплечье были две яркие отметины, которые обвивали ее руку, словно некий амулет. — Это дело рук Райана? Лидди опустила рукав. — Да нормально все. — Так вот почему ты сделала ту наколку, — потрясенно сказала Марго. Надо сказать, что Райан всегда отличался вспыльчивым характером, и ему как-то нужно было брать себя под контроль. Его пытались воспитывать, пытались и применять лекарства, причем поводом для последнего послужило то, как он однажды после отчисления из хоккейной команды МагГилла высадил битой окно на ледовом поле. — Он что, схватил тебя? — Не в первый раз, — Лидди наконец отвернулась от компьютера. И сухо посмотрела на нее. — Но он же не бил тебя, когда мы были детьми? Ведь не бил? Лидди встала. — А может, потолкуем об этом как-нибудь в другой раз? — Судя по тому, как ты это сказала, мы уже никогда об этом не поговорим. — Ну, если ты так считаешь…