— Какая это Хлея? — поинтересовалась мама спокойным голосом. — Должно быть, какая-то новая одноклассница? — Нет, мама. Хлея — дочь профессора Фил Фела. Его вы тоже не знаете. Он преподаватель университета по космонавтике на Липахе. — Что-что? — Липах — это тамошнее название Марса. Тотчас позвали доктора в очках. Я посмотрел ему в руки, шприца не увидел, и врач стал мне даже симпатичен. Побеседовали о том о сем, я рассказал о достижениях медицинской науки на Марсе. Одним словом, принес ему достаточно пользы. Доктор стал шарить глазами по комнате. Потом он вперил взор в одну точку и долго не мог его отвести. — Вы мечтаете? — любезно спросил я. Он мне не ответил, но зашевелился снова, пересел к ночной тумбочке, взял последние книжки из популярной научной серии, раскрыл одну из них. — Вы их прочитали? — как бы мимоходом спросил он. — Да. — С десяток? — Не меньше. — И что? — Ничего. Не все описано точно, но земные ученые находятся на более или менее верном пути. Врач широко улыбнулся. Эта его улыбка показала, что в детском возрасте он чистил зубы нерегулярно, потому что во рту было по меньшей мере двенадцать золотых коронок. Потом он позвал маму и папу, отвел их в сторону и стал им что-то говорить. — В общем, не беспокойтесь! — в заключение сказал он им. Мама и папа проводили его до дверей нашей квартиры. Оттуда они вернулись к моей постели довольно обрадованные, даже веселые. В дальнейшем все развивалось абсолютно спокойно. Все утро ко мне приходили гости из нашего дома. Мне было очень странно, почему они не расспрашивали меня о путешествии. Наверное, их предупредили, что меня нельзя переутомлять. После школы заскочил и Крум. Я сказал ему: — Рад, что по тебе ничего не заметно. — И я рад, — ответил он. — Мировое было падение, а? — Идеальное! Потом сочувственно добавил: — Думаю, голова у тебя болит ужасно! — Не болит. Вот только бинт немного давит. — Завидую, что у тебя такая крепкая голова! — Папа считает, что это наше семейное качество. — Ну, побегу, до свидания, надо спешить: у нас дома — перцы, фаршированные мясом. К ним вдобавок еще кислое молоко! Я пошутил: — А не предпочел бы ты питаться таблетками? Пошутил и он: — Ха-ха-ха! Ты что, с Марса свалился? После ухода Крума я начал думать о Хлее и строить прекрасные планы. Попрошу дядю Владимира сделать к своему телевизору приставку для волн Липаха 19–67. Как только связь будет установлена, каждый вечер буду смотреть и переговариваться с моей марсианской подругой, хоть нас и разделяют сто миллионов километров. Иной раз приведу к телевизору и своих одноклассников. Пусть все убедятся, что красивые девочки есть не только в нашем классе, но и в других местах Вселенной. А когда мне станет двадцать земных, а Хлее одиннадцать марсианских лет, я скажу папе: «Если не хочешь, чтобы я остался старым холостяком и у меня не было бы никого, кто мог бы заштопать мне носки, попроси профессора Фил Фела отдать мне дочь в жены. У тебя же более богатый опыт, чем у меня, потому что ты уже однажды просил за маму…» Папа и профессор друг друга поймут, как серьезные мужчины, а мы с Хлеей только покраснеем — то ли от радости, то ли от застенчивости. На свадьбу мама испечет штрудель с яблоками и сахарной пудрой, чтобы не скрипело на зубах во время еды… Только я в мечтах добрался до этого важного момента, как пришел повидаться со мной дядя Владимир. — Был на Марсе, а? — спросил он меня напрямик. Я ответил тоже без обиняков: — Да, но мне досадно. — Почему? — Потому что ты задаешь мне такой наивный вопрос! Ты же не можешь не знать того, что знает весь мир! Я там был даже не один, а вместе с Крумом! — Когда отправились? — Тридцатого сентября. Дядя Владимир вынул из кармана пиджака газету. — Сегодняшняя, — сказал он и протянул ее мне. — Видишь дату? Развернул я газету и обомлел: первое октября! Ущипнул себя для проверки, и мне стало больно. Значит, не сплю! К моему носу была поднесена бутылочка с нашатырным спиртом. Глаза у меня заслезились, но в мозгу сразу просветлело. — Ты теперь… хочешь сказать… — Что тебе приснилось! — бухнул дядя Владимир. — Столкновение с велосипедистом, удар по голове, высокая температура, укол на ночь, твои познания в области астрономии — все это дало тебе возможность пережить длинный и странный сон, который… — Который никогда не сбудется, да? — О нет! — воспротивился мой дядя и энергично тряхнул своей львиной гривой. — При нынешнем бурном развитии науки и техники все такие сны скоро станут действительностью, на нашей Земле будет построено много космических кораблей, целые межпланетные поезда, на которых мы отправимся в гости куда угодно! Бинт уже не давил, как железный обруч. Я весело засмеялся: — На Марсе дедушка Санди и бабушка Мария вспомнят молодые годы, когда передвигались легко и грациозно. А оттуда к нам прилетят безволосые и беззубые друзья, чтобы жариться на Золотых Песках и купаться в море. Какая-нибудь настоящая, а не приснившаяся Хлея будет учить нас, пионеров шестого «В» класса, хорошему поведению в обществе, а какой-нибудь профессор Фил Фел расскажет об атомной трагедии Марса и покажет фильмы о ней. Дядя Владимир еще не знал, что мне снилось, но смеялся вместе со мной сердечно и весело. Замечательный он человек — сообразительный и добрый, трудолюбивый и умный, мой отличный друг. Если когда-нибудь в самом деле полечу на Марс, непременно приглашу в космический корабль и его, чтобы он поделился своим богатым опытом со всеми марсианскими коллегами. * * * notes Примечания 1 Говорите ли вы по-немецки? (нем.) 2