– Не знаю. Потому и спрашиваю. – Потому что не могу не думать о тебе. Не могу не волноваться за тебя. Мне хочется защищать тебя. Мне хочется, чтобы ты прекратила заниматься этим ремеслом. Чтобы у тебя не было проблем. Да, я знаю, ты вполне можешь за себя постоять, иначе бы ты так долго не продержалась. Ты сильная. Но я могу защитить тебя намного лучше. На границе жить нелегко, и любой женщине нужна поддержка мужчины. Его ответ удовлетворил Нетти. Более того, она была потрясена, поняв, что Том Хиббард действительно ее любит. На душе у нее потеплело, и она улыбнулась Тому. Том снова встал со стула и сказал: – Ну, я совсем заговорился. Сейчас приведу себя в порядок, и мы с тобой кое-куда сходим. – Куда? – Увидишь. На этом разговор был окончен. Несколько минут спустя, он снял с вешалки пальто Нетти и помог ей одеться. Неожиданно она повернулась и поцеловала его. – Спасибо за предложение, – сказала она при этом. – Я никогда этого не забуду. – У тебя не будет возможности об этом забыть, – ответил Том, и они пошли вниз по лестнице. Казалось, Том куда-то торопится. Нетти изо всех сил старалась поспеть за ним. Дорога была грязная, тонкий слой льда покрывал лужи. Наконец Нетти не выдержала. – Ты слишком быстро идешь, – сказала она. Том извинился, замедлил шаг и взял ее за руку. У Нетти сердце чуть не выпрыгнуло из груди, когда она поняла, что Том ведет ее в дом священника. Она попробовала высвободить руку, но Том крепко держал ее. Им открыла дверь Дебора Дженкинс в домашнем чепце и переднике, с соломенной метлой в руке. – Боже мой, – воскликнула она. – Мы не ждали гостей так рано. Том остановил ее: – Мы будем очень обязаны, если преподобный отец сможет уделить нам немного времени. Из гостиной, которая одновременно была и кабинетом, вышел Авдий. Он готовился к воскресной проповеди и держал в руках перо. Том сразу перешел к делу. – Авдий, – начал он, – мы просим тебя провести обряд венчания. Мы хотим пожениться, как только сможем доставить сюда Уилсонов, Рене Готье и его детишек. Священник удивился, но тут же с радостью согласился. Он послал сынишку соседей в дом к Уилсонам. Дебора обняла Тома и Нетти. Все происходило так быстро, и Нетти казалось, что она перестала распоряжаться собственной жизнью, да ее уже никто и не спрашивал. Она попыталась объяснить, что ей надо вернуться домой и переодеться, но безрезультатно. Скоро приехали Уилсоны, а с ними вместе Рене Готье с детьми. Рене улыбался впервые после смерти жены. Все прошли в церковь, а бригадный генерал Уилсон настоял на том, чтобы вести невесту к алтарю. Нетти шла как во сне, словно все происходило не с ней. Рене сразу согласился на предложение Тома всем вместе перебраться в новый дом. Они с Томом так увлеклись этой идеей, что готовы были начать переезд сразу после венчания. Дебора с трудом уговорила всех сесть за стол. После быстрого угощения Нетти с помощью детей Готье перевезла свои вещи в их дом. Эндрю Уилсон отправил своих слуг и несколько повозок, чтобы помочь с переездом, и после полудня все уже были в новом доме. Мужчины развели огонь в двух каминах, и скоро в доме стало тепло. Остаток дня Нетти раскладывала по местам посуду, белье, свои вещи и вещи детей. Время от времени она прерывала свои занятия, чтобы показать Тому и Рене, куда ставить мебель. К вечеру в доме стало уютно. Милдред прислала повозку с продуктами, а Дебора испекла пирог. Нетти усадила всех чистить картофель и овощи, а сама занялась мясом, и вскоре на плите уже готовился ужин. За стол они сели с наступлением темноты. Дел оставалось еще много. Том и Рене вызвались помочь Нетти с мытьем посуды, правда, большой железный котел она им не доверила. Потом она уложила детей спать. Нетти вспомнила, что Луиза всегда на ночь рассказывала детям сказку, и постаралась что-то придумать сама. Хотя она осталась недовольна своим рассказом, но дети были в полном восторге и заснули с улыбками на лицах. Нетти до конца осознала свое новое положение, когда они вместе с Томом поднялись в маленькую спальню. Кровать Нетти занимала почти всю комнату. Теперь она замужняя женщина и будет делить эту постель только с Томом Хиббардом. Она украдкой взглянула на безымянный палец левой руки. Том подарил ей золотое колечко своей первой жены, и никогда еще Нетти так не радовалась подарку. За эти несколько часов переменилась вся ее жизнь. Она еще чувствовала себя неуверенно, считала себя недостойной, но она докажет, что достойна этого золотого колечка. Только теперь она вдруг осознала, что формально так и не дала согласия Тому. Он просто взял инициативу в свои руки. А сейчас уже поздно волноваться или сожалеть. Так или иначе, она стала женой Тома Хиббарда. В гостиной в камине горел огонь, но тепло едва достигало маленькой спальни, и Нетти быстро разделась и нырнула под одеяло. К ней присоединился Том. Он ничего не сказал, просто обнял, поцеловал и крепко прижал к себе. Нетти ощущала, как рядом с этим сильным, добрым, хорошим человеком улетучиваются все ее сомнения. Том стал ее защитником, заслоняя ее от всего злого и темного в этом мире. Теперь, когда они вместе, было ради чего жить. На маленькой поляне в лесной глуши члены клана Медведя выстроили небольшую хижину. Мужчины обтесали шесты и перекладины, скрепили их ремнями из сыромятной кожи; женщины покрыли остов циновками из тростника; дети сверху обмазали хижину глиной. Хижина была предназначена на короткий срок, но делали ее с таким же усердием, с каким возводили обычные дома. Дверное и оконные отверстия затянули шкурами, чтобы внутри было тепло, в центре хижины устроили очаг. Дым от огня уходил в отверстие в крыше. Единственная мебель в хижине – возвышение, покрытое мягкими ветками и застланное поверху оленьими шкурами, – постель. Рядом с хижиной с таким же усердием был возведен помост в несколько футов высотой. В главное селение сенеков стекались представители всех групп племени, среди них были и делегации клана Медведя. Прибыли и посланцы других наций союза ирокезов, тоже члены клана Медведя. Впереди огромной процессии шел Эличи. Он занял место старшего брата, которого сейчас не было в землях сенеков. На голову и плечи Эличи набросил шкуру медведя, который всю свою жизнь был верным другом Ренно. За ним шли девять барабанщиков. Они в унисон били в барабаны, и гулкое эхо разносило ритм по всему лесу. Вслед за барабанщиками шли хранители веры. Все они были в искусно вырезанных масках, изображавших Священные Лики. У каждого был мешочек с высушенными травами, посвященными Великому Духу. Эти травы специально припасались для особых обрядов. Гонка шел в одиночестве, одетый только в набедренник и мокасины, и под боевой раскраской лицо его было напряжено и сурово. За ним шла Ина, ее лицо ничего не выражало, но щеки, лоб и руки были вымазаны золой. Вслед за Иной в самых простых одеяниях шли Балинта и Уолтер Элвин. В центре процессии шагали восемь могущественных военных вождей нации, прямые подчиненные Гонки. Эти вожди были самыми известными воинами во всей Америке, они добились своего теперешнего положения доблестью и смелостью, мудростью и мужеством. Но сейчас они шли плавно, мягко ступая, чтобы никоим образом не задеть и не встряхнуть носилки с бесценным грузом, который несли. На носилках лежала Санива. Ее старческие руки с набухшими венами неподвижно лежали на груди, но глаза были открыты, и она прекрасно понимала все, что происходило вокруг. Если ей и было больно, она этого не показывала: лицо ее было спокойно, выражение глаз умиротворенное. По обе стороны от военных вождей с носилками шли женщины – хранительницы веры в масках, тоже изображавших Священные Лики. Они то и дело кидали в сторону Санивы золу и сушеные травы и пели при этом древнее заклинание, обращенное к маниту. Вся одежда, руки и лицо Санива были покрыты золой и травами. Вслед за носилками шли представители других наций союза ирокезов, причем один представитель каждого из племен был одет в медвежью шкуру. Все они тоже пели. Завершали процессию сенеки. Сначала шли старшие воины в набедренниках, но в полном боевом вооружении и боевой раскраске. Они шли ровным строем и смотрели прямо перед собой. За ними шествовали младшие воины, они старались во всем походить на старших, но им гораздо труднее было скрыть свои чувства. Женщины-сенеки шли толпой, вслед за матерями шагали и дети. Женщины и дети шли молча, но сразу было понятно, что они, может, даже острее остальных осознают грозящую сенекам утрату. Саниву положили на постель в хижине. Военные вожди встали в ряд, а люди заходили один за другим, чтобы воздать последнюю дань уважения мудрой женщине. Хранительницы веры больше не посыпали Саниву золой и травами и не гремели своими погремушками. Они старались делать все так, как наказала им сама Санива. – Я знаю, что умираю, – сказала она. – Не пытайтесь спасти мою жизнь. Настало время мне воссоединиться с духами моих предков. И я должна оставить вас и идти к ним. После того как хижину покинули последние члены процессии, военные вожди вышли вслед за ними. Теперь ближайшие родственники должны были проститься с Санивой. Первыми в хижину вошли Балинта и Уолтер. Они чувствовали себя неловко, их пугала торжественность момента, и они остановились у самого входа. Санива улыбнулась. – Подойдите ближе, дети мои, я хочу вас получше рассмотреть, – сказала она. Они подошли и молча смотрели на нее. Она снова улыбнулась, голос ее окреп. – До того как я покину вас, – сказала Санива, – я хочу рассказать вам об одном видении. Оно явилось мне в мою последнюю ночь на земле. Будущее этой земли в ваших руках. Балинта жестами передавала слова умирающей женщины Уолтеру. – Вместе, – продолжала Санива, – вы дадите начало новому народу. В наших лесах будут жить и сенеки, и англичане. Сыновья и дочери Балинты и Уолтера научат их жить в мире и согласии. Вы обязаны передать своим сыновьям и дочерям все самое хорошее, что есть в вас. Они должны узнать от вас все самое сокровенное. Злые духи будут пытаться помешать вам. Но вы прислушивайтесь к добру в ваших сердцах. Балинта и Уолтер торжественно кивали. – Давным-давно, – говорила им Санива, – сенеки пришли на эти земли. Теперь сюда придут англичане, их будет больше, чем гусей, когда те летят на север весной. Есть жадные сенеки, и есть жадные англичане. Многие будут воевать из-за земли. Но воевать из-за земли нельзя. Пусть ваши дети и дети ваших детей покажут пример остальным. Пусть они научат индейцев и белых жить в мире. – Все будет, как ты сказала, – ответила Балинта. Уолтер быстро закивал. – А теперь идите, силы покидают меня. По традиции сенеков, они склонили головы, потом вышли из хижины. Но Балинта не удержалась, наклонилась и поцеловала тетку в морщинистую щеку. Уолтер на секунду замешкался, потом сделал то же самое. Санива улыбалась им вслед. Следующим в хижину вошел Эличи. Он встал у постели, прямой, крепкий, мускулистый, с бесстрастным лицом. Медленно в знак приветствия он поднял вверх томагавк. – Сын моего брата, – сказала ему Санива, – ты идешь по пути, усыпанному терниями и насмешками. Нелегко быть в тени другого. Но ты брат Ренно. Когда ты проявляешь мужество, ты знаешь, что Ренно мужественнее тебя. Когда ты совершаешь подвиги, ты знаешь, что его подвиги значительнее. – Это так, сестра моего отца, – ответил Эличи. – Но в моем сердце нет ненависти к Ренно. Я испытываю к нему только любовь. И с радостью иду в его тени. – Это хорошо, – произнесла старая женщина. – В нашей земле нет второго такого человека, как Ренно. Но и его путь усыпан терниями. Они впиваются в него и раздирают его тело до крови. Ренно нужен Эличи. Еще много лун Эличи предстоит стоять рядом с Ренно. Он должен стать крепкой рукой помощи для Ренно.