Тот попятился назад и неожиданно сел на землю. Том даже не взглянул в его сторону. Он вскочил в седло и ускакал назад к дому Готье. Если бы он обернулся, то увидел бы в глазах Джека Девиса смертельную ненависть. Рене был еще очень слаб, но уже мог есть. Ему совсем не хотелось, чтобы все вокруг него суетились, поэтому он попросил жену и Нетти сменить тему разговора. Женщины уже пришли в себя. Никаких серьезных повреждений у Рене не было, и они стали обсуждать свою швейную мастерскую. – Больше Девис тебя не потревожит, – сказал подъехавший Том. Но он еще не понял, в какое опасное положение поставил сам себя. Дебора Дженкинс встретила тетушку у входа в дом священника и взяла у нее из рук тыквенный пирог. – Тетушка Ида, зачем каждый раз, когда вы приходите на обед, вы приносите с собой еду? – сказала она. Ида фыркнула: – Мне бы не хотелось, чтобы Авдий совсем исхудал, пока ты научишься готовить. Тут к ним вышел сам священник. Он поцеловал тетушку Иду. – Похоже, все прихожане думают примерно так же, поэтому у нас дом просто ломится от еды. А я стараюсь никому не рассказывать, что Дебора одна из лучших хозяек в колонии. Они прошли в гостиную, и Авдий налил всем клюквенного сока. Тут же разговор перешел на Уолтера. – Мне так его не хватает, – призналась Ида, – но теперь я за него совершенно спокойна. Просто удивительно, что, живя с этими дикарями, он так изменился. – Частично это благодаря образу жизни сенеков, – ответила Дебора. – Они относятся к его физическим недостаткам, как к чему-то вполне естественному, а он, поэтому учится воспринимать себя как нормального человека. Да еще Балинта, без ее помощи было бы намного труднее. Они понимают друг друга с полувзгляда. – Если бы я не был священником, – заметил Авдий, – то такое чудесное превращение убедило бы меня в существовании Бога. То же самое я чувствовал, когда Ренно согласился ехать в Лондон. Конечно, он проявил беспримерное личное мужество, но в первую очередь он следовал промыслу Божьему. – Значит, ты думаешь, он не зря поехал? – спросила Дебора. Ее муж ласково улыбнулся: – Я стараюсь не загадывать наперед. Судя по всему, Ренно необходимо было поехать, но предсказать, что из этого выйдет, я не могу. Ида взволнованно посмотрела на священника: – И насчет Уолтера вы не знаете – захочет он вернуться домой или навсегда останется жить с индейцами? Но тогда он и сам превратится в индейца! – Думаю, что нет, – ответил священник. – Попробуйте по-другому взглянуть на все, тетушка Ида. Уолтер становится самостоятельным человеком. Из него вскоре получится настоящий мужчина, он сможет жить полноценно и счастливо. И если при этом он решит прожить эту жизнь с индейцами, значит, с ними ему намного лучше, чем в нашем обществе, где его считали калекой. Ида вздохнула: – Я сама себе постоянно это твержу – и все равно страшно волнуюсь. – Естественно, – утешил ее Авдий. – Ни одному из нас не удается с легкостью положиться во всем на Всевышнего. Я посвятил всю свою жизнь служению ему и все равно иногда с трудом делаю то, чему сам же учу людей. Дебора решила, что пора сменить тему разговора. – Помогите мне накрыть на стол, – сказала она и прошла в небольшую столовую, скромно обставленную – стол, стулья, два дубовых буфета, сделанных прихожанами. На полу лежал половик, который связала крючком и подарила им на свадьбу одна из колонисток. У стола уже стояли три стула, Авдий принес еще один. – Нам нужен еще один прибор, тетушка Ида, – между прочим заметила Дебора. – Кто еще придет к обеду? – спросила, насторожившись, Ида. Дебора взглянула на мужа, давая ему понять, что хочет, чтобы ответил он. Авдий откашлялся и сказал: – Мы пригласили Леверета Карзуэлла. Ида Элвин уставилась на священника, потом перевела взгляд на племянницу. – Ну и ну, – прошептала она, наконец. Дебора и Авдий сделали вид, что ничего не заметили, и продолжали накрывать на стол. – Вы пригласили мистера Карзуэлла с какой-то определенной целью? – Теперь в голосе Иды слышался вызов. Авдий спокойно ответил: – Он замечательный человек и джентльмен, нам он очень нравится. Вот три веские причины, но есть еще и четвертая. Он живет один, без домохозяйки, и часто ест в гостинице Дональда Доремуса. Слишком часто, по-моему. Ида не выдержала: – Не так уж часто, позвольте вас уверить. В последнее время мистер Карзуэлл завел привычку появляться в моем доме примерно за час до ужина. Он всегда что-нибудь с собой приносит. Кусок мяса или оленины, иногда лососину из реки Коннектикут. Мне одной столько еды не осилить, и я вынуждена просить его отужинать со мной. Я знаю, что он делает это специально, но было бы невежливо с моей стороны – ведь он ведет себя очень благородно – говорить ему, что я вижу все его хитрости насквозь. Дебора с трудом сдерживала улыбку. – Мне кажется, что ты нравишься Леверету, тетушка Ида, – сказала она. – Ерунда, девочка! Я старое пугало, и у меня за душой ни гроша. – Очевидно, Леверет не считает тебя пугалом. Что до денег, он сам так богат, что твое состояние его совершенно не интересует. – Он ухаживает за мной, но это ведь просто смешно! – Ни в коей мере, – спокойно вмешался в разговор Авдий. – Он много лет как овдовел. Вы тоже давно вдовствуете. Я не припомню места в Писании, где говорилось бы, что ухаживать могут только молодые. Ида презрительно фыркнула. – Никто и не ждет, чтобы ты вела себя как молодая девушка, – сказала Дебора. – Но почему бы не узнать Леверета получше, может, у вас найдется много общего. – Мало того, что он постоянно приходит ко мне в дом. Теперь еще и мои родственники вступили с ним в сговор! – Но по выражению лица тетушки Иды было видно, что она довольна, хотя и не хочет в этом признаваться. Глава четвертая Лорд Бомон, старший брат полковника Эндрю Уилсона, был выдающимся деятелем при дворе короля Вильгельма и королевы Марии. Он занимал высокий пост в Королевском казначействе и считался покровителем искусств. Любезный, широко образованный, он говорил на нескольких языках и много путешествовал по всей Европе. Лорд очень обрадовался, когда мажордом объявил, что из американских колоний только что прибыл его племянник Джефри, но, войдя в библиотеку, опешил от изумления – прямо на полу перед камином, скрестив ноги, сидел Ренно. Замешательство его светлости нарастало. Когда лакей предложил гостям выпить, белый индеец отказался от вина со специями и от чая с бренди, потом от сухого испанского вина и даже от кружки эля. Он попросил принести ему стакан простой воды, которую в доме благородного дворянина не пьют даже самые непритязательные из прислуги. После этого подали блюдо с холодной мясной закуской, и Ренно не обращая ни малейшего внимания на тарелки, ножи и вилки, свернул несколько кусков говядины в трубочку и быстро их съел. Пораженный лорд Бомон тем временем читал письма от полковника Уилсона и губернатора Шерли. Между тем Ренно с любопытством осматривался. Не прошло еще и часа, как они сошли на берег с борта «Элизабет Луизы», и Лондон потряс его до мозга костей. Он и не представлял, что на свете может существовать город такого размера, с башнями и шпилями высокими, как горы, и с таким количеством народу на улицах, что куда там всему союзу ирокезов! Люди пялились на него, шли за ним по мощеным мостовым и проводили их с Джефри до самого дома лорда. Все это крайне смущало Ренно. С его точки зрения, люди здесь носили на себе слишком много всякой одежды. Странно, как они не задохнутся. Краску на лицо наносили только немногие женщины, но зато и мужчины, и женщины ходили в ботинках на таких высоких каблуках, что напоминали хранителей веры на ходулях во время праздника урожая. Повсюду сновали лошади, телеги и экипажи. Ренно недоумевал, зачем лорд Бомон надушился так, что это заглушало естественный запах тела, и у воина-сенека щипало в носу. Конечно, золотой медальон на тяжелой золотой цепи у лорда заслуживает уважения, но одежда – длинный жакет с двумя рядами серебряных пуговиц, батистовая сорочка с кружевными манжетами, жилет из желтого шелка и черные бриджи в обтяжку – до ужаса неудобная. На столах в библиотеке множество мраморных статуэток, коробочек из сандалового дерева или слоновой кости, инкрустированных жемчугом, выглядели очень красиво, но они не служили никакой цели, по крайней мере, Ренно не представлял, как ими можно пользоваться. Может, это священные предметы? Окна в доме были плотно закрыты. В отделанном мрамором камине горел такой жаркий огонь, что в библиотеке было трудно дышать. Из окна виднелись отдельные деревца и небольшие лужайки, и Джефри объяснил другу, что деревья и трава в больших количествах встречаются лишь в местах, называемых парками. Мало кто в Лондоне занимался охотой, олени водились только в частных лесах короля Вильгельма, окружавших его дом, известный под названием Хэмптон-Корт[9]. Он не мог себе представить, что лондонцы становятся мужчинами, не испытав жизни в лесу, не умея охотиться, ловить рыбу, не овладев таинственным искусством чтения следов. Неудивительно, что они такие бледные, а лица у них измученные, нервные и озабоченные. Его соплеменники ни за что бы не поверили, что так можно жить. Лорд Бомон закончил читать письма, взглянул на воина, потом сухо улыбнулся племяннику. – Насколько я понимаю, это Эндрю придумал направить сюда особого посланника? – спросил он. – Да, сэр. – Джефри было не по себе. – Твой отец всегда был неисправимым романтиком, Джефри. Именно поэтому он и оказался в Новом Свете. – Его светлость вздохнул. – Посмотрим, что можно сделать, но все это очень-очень трудно. – Мы просим только аудиенции у короля Вильгельма и… – «Только», говоришь ты? – Бомон громко рассмеялся. – Его Величество аккуратный и организованный человек, он пытается исправить все те ошибки, которые допустили его предшественники Стюарты. Его дни расписаны на много недель вперед. Бывают, правда, исключения. – Наш губернатор, мой отец и многие другие колонисты считают, что ситуация в Новом Свете заслуживает самого пристального внимания. – Именно так, – спокойно ответил лорд Бомон.– Но только Его Величество может окончательно решить «да» или «нет». В этом-то и загвоздка. Хорошо, я попробую сделать, что смогу, и привлеку друзей, влиятельных при дворе. – Спасибо, дядя Филип. – Благодарить пока еще рано. А теперь перейдем к более конкретным вопросам. Совсем рядом со Стрэндом[10], на берегу Темзы, у меня есть небольшой дом, с полным штатом прислуги. Пока этот… хм-м… индеец будет привыкать к Англии и нашему образу жизни, вы расположитесь там. В первую очередь я отправлю его к своему портному. – Тут лорд повернулся к Ренно: – Думаю, тебе это понравится – я собираюсь подарить тебе новую одежду. – У меня достаточно одежды, – вежливо, но твердо ответил Ренно. – Если мы попытаемся сделать из него англичанина, – вступил в разговор Джефри, – то ко времени встречи с королем Вильгельмом он ничем не будет отличаться от остальных.