Liselotte Welskopf-Henrich DIE SÖHNE DER GROßEN BÄRIN Die Höhle in den schwarzen Bergen Heimkehr zu den Dakota Copyright © 2017 by Palisander Verlag All rights reserved Перевод с немецкого Татьяны Набатниковой, Романа Эйвадиса Серийное оформление Вадима Пожидаева Оформление обложки Татьяны Павловой Иллюстрация на обложке и иллюстрации в тексте Павла Парамонова © Т. А. Набатникова, перевод, 2022 © Р. С. Эйвадис, перевод, 2022 © П. Л. Парамонов, иллюстрации, 2022 © Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2022 Издательство АЗБУКА® * * * Пещера в Черных холмах Укрытие изгнанника Стояла холодная темная ночь, и то место, где в траве лежал индеец, мало подходило для привала. Ни воды, ни укрытия от ветра. Прерия простиралась равниной к северу от большой излучины реки Миссури. Ледовое крошево набивалось в траву и поблескивало в лунном свете, его день и ночь наносило и тут же срывало сильным ветром. Хотя снег давно сошел, ночные заморозки обращали любую влагу в ледовую корочку. На небе толклись клочья туч на бегу к юго-западу. Индеец лежал на боку, опираясь на левый локоть. Голова клонилась от усталости на плечо. Глаза его были открыты, но смотрели в землю. Он то и дело хватался свободной рукой за правую ногу, голень которой была неестественно вывернута – как при переломе. Не было при нем ни коня, ни шкуры, ни оружия, ни провианта. Рядом с ним лежали две крепкие палки, которые вот уже три дня служили ему костылями. Он исхудал до скелета и мерз. Огниво – жесткое кресало и мягкий трут – он захватил с собой при побеге, но у него не было сил, чтобы искать в лысой прерии ветки для костра. Он боролся со сном, боясь замерзнуть и больше не проснуться. Его желание жить и добраться до цели оставалось несломленным. Он пролежал так уже три часа, слыша лишь вой голодных волков. Теперь они смолкли и все плотнее сжимали кольцо вокруг своей добычи. Индеец взял одну из своих палок и стал бить ею о землю. Конечно, хищников этим не отогнать, но хотя бы спугнуть на время взмахами палки и стуком. Вскоре он услышал какой-то посторонний звук. Он показался ему очень знакомым, индеец прильнул ухом к земле и прислушался. Сомнений не осталось. По ночной прерии скакал всадник, а то и не один, а двое или даже трое. В голове его смешались страх и надежда. Он сбежал от беспощадных врагов, три дня тому назад едва ушел от них. И теперь не знал, то ли это враги, то ли его соплеменники. Но ни те ни другие не могли прийти с юго-востока, откуда доносился звук. Топот копыт приближался. Вскоре индеец различил двух лошадей, быстрых как ветер мустангов. Их черные силуэты, слитые с седоками, летели по степи. Всадники достигли кольца волков, и все внимание наблюдавшего захватила игра теней, видимая в свете луны и звезд. Всадники на скаку натянули тетивы и выпустили стрелы. Одного волка ранили, он взвился на задние лапы и опрокинулся на спину. Три волка погнались за вторым конем, но, как только один из них прыгнул, всадник ударил его палицей или томагавком – этого наблюдатель не мог разглядеть. Но увидел, как хищник соскользнул и остался лежать. Его удивило, что оба всадника не издали ни звука. Они скакали без седел, с непокрытыми головами, волосы их были заплетены в косы; это были индейцы. Лежащий бы с радостью их окликнул, но он все еще не знал, враги или друзья перед ним, скрываться ли от них или рассчитывать на помощь. Всадники развернули лошадей и атаковали волков с луком и стрелами и, как теперь уже мог видеть раненый, хлесткими гибкими палицами. Они сражались смело и ловко, и вскоре остаток голодной стаи бежал в прерию. Однако по гибким палицам наблюдатель понял, что всадники, должно быть, из племени дакота. Они были его злейшими врагами, и ему оставалось только надеяться, что его не заметят. Он с опаской внимательно проследил их дальнейший путь. Сначала они остановились и стали что-то обсуждать. Индейцу бросилось в глаза, что один из всадников был намного крупнее второго, а тот был не только меньше ростом, но и по-мальчишески худ. Посовещавшись, всадники неожиданно спешились и, казалось, решили устроить привал, хотя место, где они находились, так же мало подходило для привала, как и то, где обессилел раненый. Ему оставалось только ждать, что будет дальше. Волки убежали, зато теперь рядом оказались дакота. Одна опасность была ничем не лучше другой. Он решил не шевелиться и быть начеку. Возможно, рассвет внесет ясность в его дальнейшую судьбу. Он снова ощутил пронзительную, тычущую боль в месте перелома голени, о которой он забыл из-за волнения от последних событий. Медленно шли часы, звезды уже погасли, только утренняя звезда сияла на небе, раненый внутренне уже был готов ко всему, что бы с ним ни случилось. Хотя поблизости не было водной глади, в которой он мог бы увидеть свое отражение в утренних сумерках, он знал, что на его лице был красный боевой раскрас и следы этого раскраса еще не стерлись. Между ним и дакота не могло быть ничего, кроме вражды не на жизнь, а на смерть. А поскольку он безоружен, ему оставалась только смерть. Вопрос был лишь в том, заметят ли они его. Сложно было не заметить следы, которые он оставил, ковыляя по прерии на двух палках. Рассвело, но солнце еще не взошло. На горизонте лежала гряда облаков, было по-прежнему холодно. Метрах в ста пятидесяти тянулась почвенная складка, и раненый заметил, что дакота лежали на ее возвышении; лошади, должно быть, стояли позади него. Чужаки не проявляли особой осторожности. Видимо, не ждали опасности от обезноженного раненого индейца. Они явно его заметили и поглядывали в его сторону, пытаясь понять, кто он и как будет себя вести. Так прошло полчаса. Лучи солнца уже то и дело пробивались сквозь облачную гряду. Дакота, кажется, решили, что делать дальше. Тот, что поменьше, взял лошадей и повел в сторону беззащитного раненого. Больший, чья рослая стать казалась мощной, но в то же время и гармоничной в своих пропорциях, налегке шагал рядом. Они не торопились. Понимали, думал раненый, что жертва от них никуда не денется. Но им придется узнать, как воин племени сиксиков встречает свою смерть. Он невольно схватил одну из палок, которую использовал как костыль. Вступать в бой бессмысленно, но так он хотя бы покажет, что добровольно не сдастся. Дакота наконец остановились в двух метрах от него. Они стояли молча и не начинали разговор, так что у сиксиков было время посмотреть на них. Это были мужчина и рослый юноша. Одеты оба только в кожаные штаны и мокасины, они тоже мерзли. Через спину одного коня было перекинуто одеяло из шкуры бизона. Эти двое дакота были отлично вооружены. Из стрелкового оружия – лук и стрелы, двуствольное ружье и револьвер, из ручного – не только нож и гибкая палица из камня размером с яйцо на рукояти из ивняка, но и томагавк со стальным лезвием. Сиксик был поражен. О револьверах он знал до сих пор лишь по слухам. Эти дакота, должно быть, состояли в очень хороших отношениях с белыми людьми, у которых только и можно было раздобыть такое оружие. Раненый не собирался говорить первым. Пока не начались разборки, он мог оставаться в живых. Он выжидал. На дакота не было боевого раскраса. Сиксик рассмотрел вышивку на их мокасинах и на ремне мужчины. Узор был незнакомый. Может быть, эти индейцы своими проборами и косами, гибкими палицами были всего лишь похожи на дакота, но принадлежали не к тому племени, с которым воевали сиксики и его братья. Может, они вообще не знают об этой войне? Может, они были на границе, выменяли себе огнестрельное оружие и теперь возвращаются к своему стойбищу. Но они же видят, что сиксик, лежащий перед ними, в правой руке все еще воинственно держит палку, а на лице его боевой раскрас. Воин дакота что-то сказал, обращаясь к нему; сиксик понимал лишь отдельные слова, но по жестам догадался, о чем его спросили: как звать и не отвезти ли его куда скажет. Этот вопрос показался ему чудесным, но слишком подозрительным в его человеческой простоте, чтобы сразу ответить «да». Что этим дакота могло понадобиться в стойбище сиксиков? Они на разведке, а тут подвернулся случай безнаказанно проникнуть в поселения сиксиков, чтобы шпионить там? Раненый задумался. А если и так? Тогда он будет спасен, а двое дакота окажутся посреди толпы черноногих воинов, которые не дадут им уйти, если вскроется их злой умысел. А если их не двое, а они всего лишь разведчики большого отряда дакота, который выжидает где-нибудь в засаде, чтобы пойти по их следам до самого стойбища и напасть на женщин и детей? Может быть, они спасают раненого лишь затем, чтобы он показал им путь до стана черноногих. Нет, лучше не связываться с чужаками. Правда, тогда ему останется лишь погибнуть в этой безжизненной степи. Ведь как только он попытается доковылять до своего стойбища, дакота с легкостью его выследят. Разозлившись на то, что появление и непрошеное внимание этих всадников отняло у него последнюю надежду на спасение, он коротко и пренебрежительно махнул рукой, чтоб уходили, давая понять, что он не рвется быть спасенным ими. Кажется, они поняли, без слов развернулись, вскочили на коней и ускакали. Как знать, может, отъедут на расстояние видимости, сделают крюк и продолжат следить за ним. Но он твердо решил, что лучше останется здесь лежать и умрет от жажды или дастся на съедение волкам, чем выдаст врагам свое стойбище. Надежды на то, что его братья и друзья пойдут его искать, тоже не было. Ведь его взяли в плен, и все наверняка считают его погибшим. Но те двое дакота, уже скрывшись из виду, повели себя не так, как думал раненый. Оказавшись вне его видимости и слышимости, они остановились. Мужчина спешился, юноша тоже соскользнул с коня, и они сели рядом в траву. – Что ты думаешь про воина, которого мы нашли? – спросил мужчина. – Сиксик на тропе войны. Сбежал от врагов, но сломал правую ногу. Мы видели его следы. Он идет прямиком на северо-запад, должно быть, там стойбище его братьев и отцов. Человек с такой тяжелой травмой и без оружия не пойдет в обход. – Хау. Что будем делать? Что ты предлагаешь, Харка Твердый Камень, Убивший Волка? Мальчик, на тринадцатом году своей жизни, но по росту и серьезности выражений намного выходящей за пределы этого возраста, ответил: – Мы поскачем на северо-запад и отыщем стойбище сиксиков, чтобы сообщить отцам и братьям раненого воина, где его искать. – Люди в стойбище тоже примут нас за врагов, как только поймут, что мы дакота. – Да, примут. Но разве мой отец Маттотаупа думает, что из-за этого мы должны скрываться? – Я так не думаю, Харка. Мы давно решили идти к стойбищу сиксиков. Еще когда лето подходило к концу, когда трава уже пожелтела, а снега и морозы еще не наступили, мы решили это вместе, и я сказал тебе, что сиксики суровые воины и будет нелегко попасть в их ряды. Если мы знали это еще осенью, то зачем теперь, весной начинать бояться. Я сказал, хау. Отец поднялся с земли, мальчик тоже немедленно встал. Оба сели на коней и поскакали на северо-запад, меняя поочередно легкий галоп и шаг – как было привычно всадникам без седел. Небо прояснилось, прерию озарило солнцем. Редкие облака отбрасывали свои бегущие тени. Поскольку дакота уже с утра перекусили, а были привычны есть только один раз в день, они больше не останавливались. Следы, какие им попадались, были оставлены антилопами, оленями, один раз лосем. В три часа пополудни они наткнулись на след людей. След был обширный, отчетливый, видимый издали. Они подъехали ближе, спешились, чтобы не повредить следы, стреножили коней, чтобы те паслись, но далеко не ушли, и начали – каждый сам по себе – внимательно осматривать следы, читая их как письмена. Когда они снова сошлись, отец спросил: – Ну? Что скажешь? Подросток привык, что отец спрашивал его, прежде чем сказать свое мнение. Это было школой, которую проходил индейский мальчик. – Поселение меняет место стоянки, отец. Они передвигаются так же, как и мы. – Говоря «мы», мальчик имел в виду племя дакота и свое родное поселение. – Женщины с детьми идут длинной вереницей посередине, их лошади тянут за собой волокуши. Поскольку индейцы не знали колеса́ и даже не переняли его у белых после того, как познакомились с ними, они перевозили свои жилища, типи, имущество и маленьких детей по старинке, на волокушах. Две длинные еловые жерди тонкими концами закрепляются на спине лошади, а толстые концы волочатся по земле. Между ними натягивают шкуру, на которую можно сложить скарб и посадить детей. Такая транспортировка очень подходит для кочевья по бездорожью. – Справа, слева, во главе и позади вереницы с женщинами идут воины и мужчины. Думаю, тут стойбище примерно на двадцать типи. – Хау. Сколько времени этим следам? – Примерно день. Они не могли далеко уйти, лошади с волокушами идут шагом.