Инна слегка опешила. — Почему ненадолго? — наконец спросила она. — У Леньки в роду существует легенда, что когда-то его предок по отцовской линии обесчестил бедную девушку. Сам он был из богатой семьи. Так вот жениться он не захотел, и мать той девушки прокляла предка Лени. Она сказала: «Да не проживет ни один твой потомок мужского пола дольше тебя». И что вы думаете, в ближайшее время тот предок Лени взял и дал дуба. А было ему тогда тридцать пять лет. Потом так уж и пошло, и поехало. Почти никто из мужчин в роду Лени не доживал до сорока лет. — Ну и что? — спросила Инна. — А Лене в прошлом месяце исполнилось тридцать пять, — сказала Алена. — И если проклятие еще действует — а оно действует, я знаю, потому что и отец Лени погиб в тридцать шесть лет, — Леня тоже умрет. — Чушь! — заверила ее Инна. — Все эти легенды об обиженных девушках и матерях, проклявших их обидчиков, — полная чушь. Практически любой мужчина в своей жизни обидел хоть одну девушку. Примитивно — изменив ей с другой или проявив изобретательность — как-то иначе насолил бедняжке. А чаще мужчина обижает даже не одну, а целую кучу девушек. Однако посмотрите вокруг: полно цветущих мужчин, которым ничего не делается. Они продолжают жить и пакостить. — Хм… — подал голос Бритый, как бы напоминая Инне, что он тоже мужчина и ему не слишком приятно слышать в адрес своего пола такие обвинения. — Нет, не чушь! — возразила Инне Алена, не обращая внимания на Бритого. — Я давно чувствовала, что с Леней творится что-то неладное. — Например? — Ну, эта татуировка, которую он сделал примерно около года назад, — сказала Алена. — Я его на коленях умоляла не уродовать себя. Но он меня не послушался. Посмотрите, какой кошмар получился! И Алена достала фотографию, где был запечатлен ее жених, на спине которого красовалась сложная татуировка. — И вот еще гляньте! — сказала Алена, продемонстрировав вторую фотографию, где татуировка была снята крупным планом. — Она очень похожа на ту, которая у Бориса Сукова, — сказала Инна. — А! — обрадовалась Алена. — Вы тоже заметили? Ну, уродство же, правда? — Они что, сделали себе одинаковую татуировку? — Ой, нет! — махнула рукой Алена. — Они мне все уши прожужжали, что татуировки у них чем-то отличаются. Что, дескать, непосвященному человеку не понять, но на самом деле рисунки отличаются чем-то очень важным. Бред полный! Они мне еще заявили, что теперь эти татуировки делают их неразлучными на всю жизнь. Вроде побратимов. В общем, крыша у них обоих на почве татуировок поехала окончательно. У двоих и еще у Саньки. Тот тоже щеголял с татуировкой. — Саня? — удивилась Инна. — Это их третий друг? — Да, да, — кивнула Алена. — Тот тоже свихнулся на той же почве. И потом, они все трое в последнее время вели себя очень странно. Честно сказать, они и раньше не отличались спокойным нравом, но все же приличия соблюдали. А вот с неделю назад или чуть раньше из них разное дурное полезло. — А в чем это выражалось? — спросила Инна. — Ночами дома не бывали, возвращались грязные, словно в земле всю ночь рылись, — принялась перечислять Алена. — И деньги у них откуда-то появились. Причем большие. Но каждый из них, если спросишь, улыбнется так противненько и врет, что занял у другого. Просто смех! Вот, к примеру, я спросила у Лени, где он взял деньги, чтобы выплатить кредит за свой загородный дом. А он тысяч пятьдесят стоил! Так Леня мне сказал, что занял у Сани. Я к Саниной жене, Ане. Откуда у Сани такие деньги, спрашиваю? А она только, бедная, глазами хлопает. Мы с ней к Сане. А он говорит, я сам занял у Борьки. Мы к Борьке. А тот валит все снова на Леню. В общем, замкнутый круг. Все друг у друга якобы берут в долг. Но откуда появляются деньги, так они никому из нас, я имею в виду себя и жен Бори и Сани, и не сказали. — Значит, вы не выпытали у Лени, откуда у него взялись деньги? — Сколько ни пытались, — фыркнула Алена, — все бесполезно. Не говорил. Но не в том главное. Бог с ними, с деньгами. Может быть, Анин папа, а он очень богатый человек, кому-то из этой троицы действительно в долг дал, не знаю. Но Леня и сам изменился. Прямо скажу — деньги его испортили, причем удивительно быстро. Он стал шляться по ночам. И думаю, что он мне изменял. И когда я увидела его с той стервой, которая стажируется в Ленином банке, меня словно пыльным мешком по голове огрели, и я прозрела. Думаю, чего я время даром на него трачу! Я еще молодая. Моложе Леньки во всяком случае. Найду себе еще хорошего человека. В общем, я много думала, а вчера пришла к Лене, чтобы сказать ему о том, что собираю вещи и ухожу к маме. Но его дома не было. А потом я узнала, что он в больнице. И без сознания. Так что сказать ему про свой уход у меня пока не получилось. Вот сижу возле него и надеюсь, может быть, он хоть ненадолго придет в себя. Тогда я ему все и скажу, скотине. Достаточно я от него натерпелась. Пусть он сдохнет, думая о том, как его не станет, а я уже в тот же день буду наслаждаться в объятиях другого! — Вы на него очень злы? — спросила у девушки Инна. — Конечно! — воскликнула та. — Ненавижу лгунов и предателей! А Ленька меня предал со своей стажеркой. И глаза Алены полыхнули злым зеленым огнем. Инна невольно посмотрела на ее ступни. Увы, они никак не тянули даже на сороковой размер. От силы тридцать девять, а то и тридцать восемь. Значит, быть тем человеком, который сиганул вчера ночью в окошко на даче у Леонида Орехова, Алена не могла. Но, с другой стороны, она ведь могла нанять какого-нибудь отморозка, чтобы тот разделался с ее женихом. Но тогда при чем тут убитый Суков? Вряд ли Алена стала бы мстить и ему. Да и что, у Сукова своей жены не было, что ли? И разве он ей не изменял? Чем не повод для убийства мужа? — Вы говорили, что у Лени есть еще один друг — Саня, — напомнила Алене Инна, отвлекшись от своих мыслей. — Есть такой, — кивнула головой Алена. — И что? — Что он-то за человек? — Да они все трое друг друга стоят! — воскликнула Алена. — Анька от своего мужа тоже наплакалась. Правда, она уверяет, что никогда Саню с поличным не заставала. Но со стороны все равно было видно, что он ей изменяет. Хотя и действует осторожно. И она замолчала. — Вообще-то, вы сами можете узнать про Сашку у Ани. Она сегодня возвращается, — сказала Алена. — Только зачем вам это нужно? — Надя просила нас разузнать, что можно, о том, кто мог убить ее мужа, — сказала Инна. — Надя вас просила? — вроде бы удивилась Алена, но тут же ее лицо приняло безразличное выражение, похоже, девушка вернулась к мыслям о своих проблемах. — А откуда возвращается Аня? — спросила у Алены Инна. — Кажется, она все-таки съездила в Крым, — ненадолго задумавшись, ответила Алена. — Хотя точно не знаю. Аня каждый год свой летний отпуск начинает планировать с Нового года. И планы у нее каждый месяц, а то и каждую неделю меняются. То она собирается в Индию, то в гости к родственникам в Крыжополь, то в Сочи, то на Адриатику. Словом, я уже устала следить. И не знаю точно, на чем она остановилась. Потому что еще за неделю до отъезда она колебалась между Крымом, куда ее звала мать, и своими родственниками, куда ее приглашала сестра. Да поговорите с Аней сами, если хотите. Я дам вам ее адрес. Здесь недалеко. Ленька, Боря и Саня учились в одной школе. И жили в соседних домах. Я училась в той же школе, только несколькими годами позже. Так что Санина квартира отсюда неподалеку. — У нас есть его адрес, спасибо, — поспешно сказала Инна. — Ну, ладно, — вздохнула Алена. — Если у вас больше никаких вопросов нет, то я, пожалуй, поеду. Не хочу, чтобы Ленька умер, так и не поговорив со мной. И не узнав, что мне отлично известно про его обман. Выйдя на улицу, Бритый сказал: — Ну и вредный вы народ — женщины. — Что такое? — рассеянно спросила у него Инна. — При жизни над нами измываетесь, так что и без всяких проклятий до шестидесяти редко кто из мужиков доживает. Так нет, все вам мало. — Да к чему ты говоришь-то? — удивилась Инна. — Вот Алена эта, смотри-ка, помереть своему мужику не хочет спокойно дать! — гневно заявил Бритый. — Наверное, сама его и довела, что он от нее бегать к любовницам стал. А теперь еще и недовольна. — Только не надо так активно оправдывать кобелизм вашей породы! — возмутилась Инна. — Думаешь, я не видела, как ты облизывал взглядом Алену? Если бы я тебя не пнула, ты бы так к ней и прилип! — А что ты хочешь? Я уже два дня пощусь без женской любви и ласки! — возмутился Бритый. — Никто тебя не заставлял! — тоже возмутилась Инна. — Могла бы меня сегодня утром и поприветливей встретить! — неожиданно ударился в обиды Бритый. — А то сразу к Марише потащила. Нет чтобы приласкать мужа. — Слушай, — разозлилась Инна, — ты мне тут хороводы не разводи, не увиливай от темы! Ты пялился на Алену, а не на меня! При чем тут сколько дней ты постишься без женщины? Не Алена, а я твоя жена. И если уж тебе так хочется любви, то и облизывать взглядом ты должен меня, а вовсе не Алену! Ясно тебе? На это Бритый не нашел что возразить. И они молча двинулись к Сане. Еще снизу они услышали вой собаки, а поднявшись на третий этаж, увидели перед нужной им дверью двух взволнованных жильцов. Мужчину и женщину. Голова женщины была обвязана махровым полотенцем, словно у нее была жестокая мигрень, а мужчина непрерывно глотал одну таблетку за другой, доставая разноцветные коробочки из многочисленных карманов своего костюма. — Что случилось? — недоуменно спросила Инна. — Что случилось! — взвизгнула в ответ женщина. — Милочка, вы, должно быть, оглохли! — Почему же? Слышу — собака воет, — сказала Инна. — Вот именно! — сказал мужчина. — И она воет уже столько времени! Начала она свой концерт вчера вечером. Иногда затыкалась, но потом выла всю ночь! А хозяйка только сегодня должна вернуться. Ну, не безобразие ли? Она там на югах отдыхает, а весь дом из-за ее собаки не спал. Форменное безобразие! Нельзя же так по-свински относиться к живым существам. Инна не вполне поняла, кого мужчина имеет в виду под живыми существами. Себя и других соседей, которые не спали всю ночь, или собаку, которая из-за дурного обращения с ней хозяина провыла всю ночь. Но это было и не важно. За дверью квартиры, принадлежащей Сане — другу Леонида и Бориса, творилось что-то неладное. — Собака просто так выть не станет, — сказал Бритый. — Что-то случилось. — Мы и сами догадываемся! — простонала женщина с обмотанной полотенцем головой. — Но как нам быть? Вскрыть дверь без хозяев мы не можем. А их нет! — Но вы же говорите, что хозяйка должна сегодня вернуться, — сказала Инна. — Приедет, дверь и откроет. — То ли вернется, то ли нет, мы точно не знаем, — ответила ей женщина. — А собака воет. Я с ума сойду! Нет, вы как хотите, а нужно вызывать участкового и с ним вскрывать дверь. — А кто платить будет? — поинтересовался у женщины ее сосед. — Дверь-то железная. Придется специалистов вызывать. А это, небось, дорого стоит. — Еще немного, и я готова заплатить сколько угодно из своего кармана, лишь бы эта собака замолчала, — простонала женщина. Поняв, что тут она ничего больше не узнает, Инна спустилась на несколько пролетов вниз, где собачий вой слышался чуть глуше. И позвонила Марише. Именно ее звонок и спас Маришу от немедленного объяснения со Смайлом. — Мариша, — сказала Инна. — Мы сейчас у Сани — друга Бори и Лени. У него тут собака воет. И соседи говорят, что воет она со вчерашнего дня. А дверь заперта. Тебе не кажется это подозрительным? — Ага, — пролепетала Мариша. — Я как раз нахожусь в офисе этого самого Сани. И тут мой муж и Жан. — Что? — удивилась Инна. — А они что там делают? Они что, за тобой следили? — Нет, — пробормотала Мариша. — Просто фамилия Сани — Ширяев. То есть он именно тот коммерсант, который задолжал Жану крупную сумму денег. — Вот оно как! — воскликнула Инна. — Наконец-то хоть что-то проясняется. — Что проясняется? — поинтересовалась Мариша. — Ну, теперь по крайней мере ясно, откуда у этой троицы взялись деньги на дорогие развлечения и покупки, — сказала Инна. — А ты не можешь, пока мы будем вскрывать дверь Саниной квартиры, выяснить у Жана, сколько именно ему был должен Саня? — Наверное, могу, — сказала Мариша. — Только я думаю, что мы к вам сейчас приедем и ты сама у Жана все выяснишь.