Ради справедливости следовало признать: эта молодая особа лгала не слишком часто, ей явно недоставало практики. Я посмотрела на табличку с именем, стоявшую на столе. "Линнда Хатчис, помощник администратора". Значит, Линнда, с двумя «н». Это чтобы было больше похоже на Мадонну? Полагаю, в свидетельстве о рождении имя девушки выглядит иначе, с одним «н». Либо ее родителям следует подучиться орфографии. — Мисс Хатчис, уверена, если мистер Мередит узнает, что мы здесь, он с удовольствием с нами побеседует. — Вы же слышали, босс занят. К сожалению. Не перенести ли встречу на другой день? — Улыбка не сходила с лица секретарши, словно ее забетонировали. — Мисс Хатчис, — я и бровью не повела, — будьте любезны, передайте мистеру Мередиту, что у нас срочное дело. Я была предельно вежлива. Линнда же явно встревожилась. Ее голубые глаза забегали. — Боюсь, это невозможно. Босс, гм, велел его не беспокоить. — Когда врешь редко, хороших результатов через пару минут ждать не приходится. Ей уже было неловко встречаться со мной взглядом, и она сделала вид, будто изучает настольный календарь. — У мистера Мередита через несколько минут состоится важная встреча, и до конца дня все расписано. Очевидно, секретарша принимала меня за полную идиотку. Стрелки часов приближались к трем, и даже с моего места было отлично видно, что на страничке календаря, которую она пристально разглядывала, пусто. Если только она не отмечает встречи своего босса симпатическими чернилами. Линнда опять врала. И причина ее вранья лежала на поверхности: Портер объяснил ей, что говорить в случае, если в контору заявится особа по имени Скайлер Риджвей. — Послушайте, Линнда (я нарочно долго протянула звук "н"), понимаю, вы стараетесь хорошо делать свою работу, но почему бы мистеру Мередиту самому не решить, хочет ли он меня видеть? — В глубине холла находились три двери. Я знала, что крайняя справа ведет в кабинет Портера, и взмахом руки указала на нее. — Почему бы вам не доложить о нас? — Вы меня не расслышали. — Девушка нервно сглотнула. — Мистер Мередит занят! Поймав ее взгляд, я не мигая уставилась в голубые глаза — так в детстве смотришь на школьного хулигана, когда он начинает задираться. — Не уйду, пока его не увижу. Я говорила очень спокойно, но секретарша отреагировала так, словно я собиралась вломиться в кабинет Портера. Она выскочила из-за дорогого антикварного стола и встала напротив меня, загораживая путь к кабинету. — Мистер Мередит рассказывал о вас. Вы досаждаете ему. Он предупредил, что вы можете здесь появиться. Линнда оказалась девушкой крепкого телосложения, наверняка занималась гимнастикой. С гантелями. И ростом она была повыше меня сантиметров на семь без учета кудряшек. Думаю, этой девице ничего не стоило размазать меня по стенке. Похоже, Матиаса посетила та же мысль. Он придвинулся ближе: — Послушайте, мы не отнимем у вашего босса много времени, всего несколько минут… — Мистер Мередит чудесный человек, — перебила его девушка. — Он всегда внимателен и предупредителен… В этом я не сомневалась. Портер давно взял за правило быть внимательным к молодым женщинам и предупреждать их желания. — Мистер Мередит не заслуживает, чтобы она так к нему относилась. — Линнда кивком указала на меня и снова воззрилась на Матиаса. — Вы тоже производите приятное впечатление. Почему бы вам не вывести ее отсюда… Поскольку секретарша не видела ничего дурного в том, чтобы перебивать других, я последовала ее примеру: — Не знаю, что мистер Мередит вам наговорил, но… Однако мисс Кудряшка владела искусством обрывать собеседника на полуслове много лучше вашей покорной слуги. — Портер рассказал мне все! — Портер? По-видимому, секретаршу с боссом связывали не только деловые интересы. Она даже не заметила, как назвала начальника по имени, столь ей не терпелось меня выставить. — Он сказал, что вы не желаете мириться с реальностью. Не хотите поверить в то, что вы ему больше не интересны. — Она тряхнула кудряшками. — Не понимаю таких женщин. Если мужчина говорит вам, что все кончено, почему бы просто не уйти? Неужто у вас совсем нет гордости? Как же надо не уважать себя, бегая за человеком, который не хочет вас видеть? Невероятно: сопливая девчонка учит меня жить! Похоже, Линнда вообразила себя на женском ток-шоу. Девушка пожала плечами, обтянутыми голубым шелком, и обратилась к Матиасу: — Пожалуйста, уведите ее отсюда. Вы же не хотите скандала. Иначе мне придется вызвать охрану… Ужасно бесит, когда в вашем присутствии о вас говорят в третьем лице. — Погодите, — встряла я, — мне тоже не хочется скандала. Так почему бы вам… Закончить я не успела: в холл вышел Портер собственной персоной. В бежевой рубашке с монограммами, серых брюках в полоску, бордовом галстуке и такого же цвета подтяжках. Можно подумать, что он заказывает одежду из каталога «Шпигель». Впрочем, так оно и есть на самом деле. "В «Шпигеле» вещи всегда самого отменного качества", — однажды заявил Портер. Это было еще до нашего разрыва. Я глянула на него и подумала: "Теперь понятно, почему тебя нет в этом каталоге". — Линнда, что здесь происходит? Я пытаюсь работать, но при таком шуме… — Завидев меня, Портер умолк, словно в фонтане вдруг кончилась вода. Он долго, не мигая, смотрел на меня, потом скользнул взглядом по Матиасу, хмыкнул и спросил: — Что ты здесь делаешь? В его голосе было не больше дружелюбия, чем в голосе секретарши. Какой удар по моему самолюбию. — Забежала по дороге. Решила, что тебя могут заинтересовать фотографии, которые я нашла. — Подозреваю, мой тон также не отличался сердечностью. Портер пожал плечами, но не развернулся и не скрылся в своем кабинете. — Какие фотографии? — осторожно осведомился он. Дважды меня не надо было просить. Я открыла папку из веленевой бумаги, достала из конверта первый снимок и приблизилась к Портеру, чтобы он мог хорошенько его разглядеть. На всякий случай я покрепче сжала фотографию в руке. А вдруг он попробует ее отнять. Портер не шевельнулся. Он пристально всматривался в изображение Ванды Фей и Дженни, и лицо его медленно заливала бледность. Затем попытался сделать вид, что ничего особенного не происходит, отвел глаза, прочистил горло. Но обман не удался: в его лице не осталось ни кровинки. Глава 18 Портер смотрел на снимок Ванды Фей и Дженни, как на змею. Словно боялся, что фотография может его укусить. — Откуда у тебя это? — прохрипел он. — Нашла в кабинете Эдварда Бартлета, — откровенно призналась я. Наступила пауза. Портер разглядывал меня, слегка прищурившись. Как будто до него не сразу дошел смысл моих слов. — В кабинете Бартлета? Что ты там делала? Этот вопрос я решила пропустить мимо ушей. — В картотеке Бартлета я обнаружила интересную папку. В ней оказались еще кое-какие фотографии. В доказательство я извлекла очередной снимок. Но Портер едва на него взглянул. — Ну и что? — спросил он. — Какое это имеет отношение ко мне? Надо отдать ему должное: держался он отменно. В его голосе даже прозвучало раздражение человека, которого беспокоят по пустякам. — Полагаю, ты отлично знаешь, какое эти снимки имеют к тебе отношение, — не сразу ответила я. — Кроме того, тебе хорошо известно, кто такие Ванда Фей и Дженни. — Ошибаешься. — Портер оставался невозмутим. Он сунул руки в карманы и прислонился к столу администратора, приняв небрежную позу. — Понятия не имею. Его голубые глаза в упор смотрели на меня. Голубые, как и у Дженни. Постойте, если я ничего не путаю, в школе на уроках биологии нам втолковывали, что голубоглазость — рецессивный признак. То есть у голубоглазых родителей практически всегда рождается голубоглазый ребенок. Портер Мередит вполне мог быть отцом Дженни. — Вы утверждаете, что понятия не имеете, кто эта женщина и маленькая девочка? — вмешался Матиас. — Именно. — Портер имел наглость улыбнуться. — В жизни не видел ни той, ни другой. Не знаю, что на меня нашло, но в тот момент, когда Матиас произнес «девочка», мне вдруг послышался голос умирающего Бартлета: "Это была девочка Портера Мередита". Господи, неужели Бартлет имел в виду дочку Портера? Я уставилась на фотографию. Неужто этот прелестный ребенок вырос и стал убийцей? Но почему? Зачем ей сейчас убивать Бартлета, человека, с которым ее отец когда-то дружил, но которого в последнее время старался избегать? Какой смысл? — Портер, — решительно начала я, — ты можешь говорить что угодно, но на папке с фотографиями стоит твое имя. Убедись сам. Мистер Мередит весьма натурально изобразил недоумение. — Ну-ну, очень странно. Его наглое самодовольство, похоже, действовало на нервы не только мне, но и Матиасу. Он выдвинулся вперед: — Действительно странно. И как вы это объясните?