– Она чудесная девчушка, – продолжал он. – Хотел бы я, чтобы ей жилось не хуже, чем таким леди, как вы. – Он помолчал. – Я бы подарил ей весь мир, но я всего лишь таксист. Я улыбнулась. – Я вижу, как сильно вы ее любите, и этого уже достаточно. – Знаю, – сказал он. – Ох, что-то я разболтался. Куда едем, мисс? Я продиктовала свой адрес и заметила в зеркале заднего вида, что он вытаращил глаза. – Видите ли, – начала я. – Женщина не может ничего поделать со своим происхождением, но то, кем ей стать, полностью в ее власти. Обязательно скажите это своей дочурке. Водитель улыбнулся. – Обязательно, мисс. Я медленно пила кофе и вспоминала весь этот странный вечер, который начался с позорища и закончился неожиданностью. Я улыбалась, думая о Фрэнке с его серьезными чувствами, и об Эдварде… О загадочном Эдварде. Перед домом я заплатила за проезд и сказала «спасибо» водителю, который, когда я вышла, благодарно помахал мне стаканчиком с кофе. Температура снова упала ниже нуля, и я была рада, что на мне пиджак Эдварда. Обогнув здание, я двинулась по дорожке к лестнице, которая вела к нам на третий этаж. Я прошла мимо нашего садика на аллее, где Милли летом выращивала в керамических горшках травы и помидоры. Придет весна, и этот унылый покров из грязного снега и комьев смерзшейся земли сменится симфонией жизни – мяты, орегано, тимьяна и, конечно, цветов. Ох, как я соскучилась по цветам. Нащупывая в сумочке ключ, я заметила бледно-зеленые ростки нарциссов, пробивавшиеся сквозь сонную почву с решимостью тысячи весен. Скоро они победно расцветут. «Подожди, – услышала я мамин шепот. – Скоро пойдут нарциссы». Глава 3 Валентина – Неплохо вы поспали, – говорит водитель, улыбаясь в зеркало заднего вида. – Но надо же, проснулись как раз вовремя. – Он указывает вперед. – Видите? Я протираю глаза и выглядываю в окно. Лучи позднего утреннего солнца пробиваются сквозь темные облака и освещают все вокруг яркими красками. – Воскресенье в Примроуз-Хилл, – говорит водитель. – Нет ничего прекраснее. Я смотрю на высокие узкие таунхаусы и ряд витрин магазинов – все в пастельных тонах, как пасхальные яйца. – Видите высокие окна? – говорит водитель. – Архитектура эпохи Регентства в лучшем виде, хотя они, скорее всего, были построены в викторианские времена. Маленькие копии шикарных вилл, окружающих Риджентс-парк. «Высокие окна», – думаю я. Значит, высокие потолки. Высокая комната, залитая солнечным светом. Бальзам, который сейчас так требуется моей душе. – И хотя это совсем близко к центру Лондона, – говорит водитель, – Примроуз-Хилл, как ни странно, расположен на возвышенности. Шестьдесят три метра над уровнем моря. Я улыбаюсь: хорошо, что мне попался такой осведомленный таксист. Несколько минут спустя он останавливает машину перед бледно-розовым трехэтажным зданием. «КНИЖНЫЙ САД» – гласит вывеска над дверью первого этажа. На нее садится голубь, клюет ее краешек и взмывает вверх. Я слежу за его полетом и замечаю, что шторы на двух верхних этажах задернуты. С подоконников свисают увядшие цветы. Все это выглядит совершенно ненастоящим. Эта сцена словно сошла со страниц любимого старого романа и не имеет ничего общего с моей расхристанной жизнью. – Должно быть, это здесь, – говорю я, расплачиваясь. Водитель выгружает мои чемоданы на обочину. – Добро пожаловать домой, – говорит он. – Разве я говорила, что… – Думаю, вам здесь понравится, – перебивает он. – Вот увидите. Я озираюсь, осваивая это незнакомое место, обстановку, в которой без меня жила мама. В кресле у окна греется на солнышке пушистый кот. Я почти слышу сквозь стекло его мурлыканье, как будто он зовет меня войти. Я тянусь к дверной ручке: заперто. Мои внутренние часы отключены, поэтому я не сразу соображаю, что сейчас воскресное утро, слишком раннее для того, чтобы книжный магазин на окраине работал. Я обхожу здание по узкой дорожке, ведущей к другому входу, роюсь в сумке и нахожу ключи от дома, которые мне прислала компания «Бевинс и партнеры». Дверь открывается со скрежетом, как будто потягиваясь после долгого сна. Я сгружаю чемоданы в маленькой прихожей. Нет смысла тащить их наверх, ведь у меня уже заказан номер в гостинице поблизости. Лестница скрипит и стонет под моими ногами. Я поднимаюсь в квартиру на втором этаже и стучу в дверь, чтобы представиться ее обитателям. Мне открывает женщина примерно моего возраста, лет тридцати с небольшим: к правому уху прижат мобильный телефон, лицо в ореоле прекрасных темных кудрей. Она выпускает струйку дыма и жестом приглашает меня внутрь. – Ради бога, – шепчет она. – Помогите мне, пожалуйста. Она протягивает мне две прихватки и указывает на духовку. Я быстро вынимаю оттуда сковороду с неописуемым содержимым. Воскресный завтрак явно погублен. – Спасибо, – произносит она одними губами. Я кашляю, отгоняю от лица облако дыма и оглядываю квартиру с разномастной богемной мебелью и разбросанными повсюду разноцветными подушками. На стенах яркие картины в рамах, десятки комнатных растений рвутся из горшков на волю, словно растут в тропическом лесу, а не в лондонском предместье. У окна в бамбуковой клетке щебечет желтый попугай. – Да, сэр, безусловно, сэр, – говорит она в трубку. – Именно. Я так и сделаю. Считайте, что уже сделала. До свидания, сэр. Закончив разговор, она со стоном швыряет телефон на диван, как будто он был соучастником в злосчастной цепи событий, приведших к этому моменту. – Босс, – говорит она. – Патентованный мудак. – Она вскидывает руки вверх. – Он приедет через час, – скулит она. – И что теперь делать с ланчем? – Кто, босс? – Нет, – говорит она, глядя на меня как на идиотку. – Джереми. Я киваю, чувствуя, как на меня накатывает очередная волна джетлага[4]. – Джереми? – Мой парень! – Ясно, – говорю я. – Он воображает, что его тут ждет ланч, как в пятизвездочном отеле, – говорит она. – Воображает, что я шеф-повар высшего класса! Я бросаю взгляд на обугленную сковороду. – А вы, как я понимаю, немного на это счет приврали? Она вздыхает. – И какой дурак повесил в кулинарном блоге рецепт фриттаты и не сказал, сколько ее готовить? Я изо всех сил стараюсь сдержать смех. Покойся с миром, дорогая фриттата! – Теперь ей каюк. И что мне делать? Она мне сразу понравилась. – Но ведь всегда есть… еда навынос? Она мотает головой. – Нет, нет, нет! Это всего лишь третье свидание. Какая еда навынос на третьем свидании! – О-о-о, – говорю я, отмечая, что на кухне еще больше растений в горшках, и все они здорового ярко-зеленого цвета. – Вы не умеете готовить, но явно умеете заклинать растения. – Похоже на то, – говорит она со вздохом. Я протягиваю руку. – Я Валентина Бейкер. Уголки ее рта приподнимаются: до нее что-то дошло. – Ого! Дочь Элоизы! – Ну да… – Что же ты сразу не сказала? – Я… как раз хотела. Но ты разговаривала по телефону. – Ну и ладно, – говорит она, убирая со лба выбившийся локон. – Мне так жаль твою маму. Я по-настоящему любила ее. – Она наклоняет голову. – А ты на нее совсем не похожа. Наверное, вся в отца.