– Только через год. Он смотрел мне в глаза с задумчивой улыбкой. – Знаете, если мы так и будем заканчивать фразы друг за друга, мне, возможно, придется… – Он осекся и переключился на ночное небо. – Посмотрите на звезды, они изо всех сил стараются, чтобы их было видно сквозь все эти городские огни. Словно битва между двумя противниками: вечность против современности. Я улыбнулась ему: мне стало любопытно. – Вечность победит? – Вечность всегда побеждает, – продолжал он. – И это очень утешает, правда? Я не была до конца уверена, что поняла его правильно, но мне понравились его слова. Он указал рукой на Лондон внизу; я слушала как зачарованная. – Все это построил, изобрел, создал человек. Но, как бы это ни было замечательно, звезды появились здесь раньше. – Он сделал глубокий вдох. – Они мудрее. Я изумленно уставилась на него, словно он высказывал мысли, которые всегда жили во мне, хотя у меня не находилось для них слов. – Природа, Бог, называйте как хотите – это больше, чем мы. Больше и могущественнее всего, что мы можем сделать или о чем можем мечтать. Я кивнула. – Значит, по-вашему, все, что случается, случается не потому, что мы так захотели, а потому, что это было частью плана? – Да, или по-настоящему хорошего романа. Я почувствовала его пристальный взгляд на своей щеке, но продолжала смотреть в ночное небо. – И вы верите, что все это должно было случиться? Все, что происходило в зале, и то, что мы вот так встретились? Он кивнул. – Верю. – А что дальше? – Ну, – ответил он, не сводя с меня глаз. – Кто знает. Может быть, я в конце концов стану вашим лучшим другом или даже… любовью всей жизни. – Что за самонадеянность, – поддразнила я, отмечая при этом, что в моем сердце, безусловно, что-то сдвинулось. – Кто знает, – повторил он. – А может быть, мы никогда больше не увидимся, и это станет приятным воспоминанием. – Соус на моем рукаве и все прочее, – добавила я со смехом. Он широко улыбнулся. – Мне нравятся женщины, умеющие смеяться над собой. Это редкая черта. – Да неужели? Он кивнул. – Мы, англичане, слишком серьезны. Вот почему я решился сделать татуировку. Но если вы когда-нибудь познакомитесь с моей матерью, то должны все отрицать. – Татуировку? Помолчав, он расстегнул две верхние пуговицы рубашки, так что открылось мощное плечо, на котором виднелись очертания… скрипки. Я удивленно покачала головой. – Вы играете на скрипке? – Никогда даже не брал в руки смычок, но мне всегда хотелось, чтобы у меня в ушах звучала музыка. – Он улыбнулся. – Понимаете? Я кивнула. Я буду музыкой для твоих ушей. Хотя он не мог слышать моих мыслей, щеки у меня горели, несмотря на холодный воздух, обжигавший кожу. Поднялся ветер, и я поплотнее запахнула на себе его пиджак. Он это заметил и воспринял мое смятение как сигнал, чтобы сменить тему. – Итак, как долго вы намерены здесь прятаться? Неделю? Месяц? Я улыбнулась. – Столько, сколько потребуется. – Если вы ждете, что территория очистится, то зря. Вы ведь наверняка знаете, что многие снимают здесь апартаменты и засиживаются допоздна за выпивкой и картами. – Заметив мое разочарование, он окинул взглядом сад под балконом. – К счастью, у меня есть план. Не знаю, почему не подумал об этом раньше. Он подвел меня к левой стороне перил, и я вытаращила глаза. – Видите? – воскликнул он. – Приставная лестница. На этой неделе в здании будут ремонтировать крышу. Вам только и нужно спуститься вниз, а потом выскользнуть через черный ход. Вуаля. – Вуаля, за исключением того, что я до смерти боюсь приставных лестниц. А если я поскользнусь? – Дорогая моя, что хуже? Лестница или эти волки в зале? Я прикинула свои возможности и решительно кивнула. – Выбираю лестницу. – Отлично, – сказал он с улыбкой. – Я пойду первым и подстрахую вас снизу. Я наблюдала, как он перекинул свое сильное тело через перила и начал спускаться, напрягая мышцы под свежевыглаженной рубашкой. – Давайте, – позвал он снизу. – Ваша очередь. Мое сердце учащенно забилось, но я последовала его примеру и перебросила свое тело через перила – в точности как он, но с гораздо меньшей ловкостью. Я поставила ногу на первую ступеньку, лодыжка немного дрожала, но мне удалось удержаться. – Отлично справляетесь, – похвалил он. – Теперь вниз, медленно и уверенно. Внезапно меня поразила нелепость момента – грандиозный побег с катастрофического свидания, – я начала смеяться, тут же потеряла равновесие и поскользнулась. – Я вас держу, – сказал он, когда я упала спиной вниз и приземлилась в его объятия. Запыхавшаяся и смущенная, я посмотрела на его доброе лицо и в его теплые, мудрые карие глаза. – Я… я же говорила, что не дружу с лестницами. Он взглянул на балкон. – Зато вы, может быть, только что научились летать. Он поставил меня на ноги, и я ухмыльнулась. – Побег удался. – Да уж, – сказала я, разглаживая платье. Спасибо… – Я помолчала. – А я, кажется, так и не знаю, как вас зовут. – Эдвард, – представился он, протянув мне руку. – Эдвард Синклер. – Что ж, – ответила я, выскальзывая из его пиджака. – Было… приятно познакомиться с вами, мистер Синклер. Я… пожалуй, пойду. Он покачал головой и снова накинул пиджак мне на плечи. – Мы не закончили разговор, – сказал он. – Разговор, который, я надеюсь, будет продолжаться. Если вы сейчас уйдете, как я вас снова найду? Я слушала, с трудом веря своим ушам. – Давайте встретимся здесь завтра вечером. В семь. Я знаю тихое местечко с божественными напитками, и подозрительные личности там не шныряют. – Хорошо, – улыбаясь, сказала я. Вместе мы прошли к черному ходу на подвальном этаже и поднялись по тускло освещенной лестнице в коридор, который вел в вестибюль. – Ну все, – сказал он. – Мне, наверное, пора. Я улыбнулась. – Ничего, я доберусь до дома сама.