В его голосе прозвучала странная угроза, отчего у меня создалось впечатление, будто он вовсе не рад тому, что Бритта шла за ним. – Но, наверное, не сегодня. Ты такая странно тихая, – заметил он. Насколько я знала Бритту, та не отличалась застенчивостью. Но как только я заговорю, он поймет, что я не горничная, и я… я не готова к тому, что он это обнаружит. Не знаю, к чему я вообще готова. Я больше не держалась за кинжал и не знала, что это означает. Знала только, что мое сердце по-прежнему бешено колотится. – Ну и обойдемся без разговоров. Он взялся за подол туники и, прежде чем я сделала очередной вдох, стянул ее через голову и бросил в сторону. Мои губы раздвинулись, а глаза расширились. Мне доводилось видеть мужские торсы, но не Хоука. Мускулы, которые играли под тонкими рубашками, в каких тренировались гвардейцы, теперь были выставлены напоказ. Он широк в груди и плечах и весь состоял из мышц, развитых годами усиленных тренировок. Легкая поросль волос ниже пупка исчезала под штанами. Мой взгляд опустился еще ниже, и сердцебиение вернулось, теперь уже другого рода, отчего не только запылала кожа, но и закипела кровь. Даже в свете свечей я видела, какие тесные у него штаны, как они облегают тело, не оставляя простора воображению. А воображение у меня богатое, спасибо леди за их любовь поболтать. И моей любви подслушивать. Внизу живота возникло странное ощущение. Оно не было неприятным. Вовсе нет. Теплым и покалывающим, словно мой первый глоток шипучего шампанского. Хоук шагнул ко мне, и я напряглась, желая убежать прочь, но усилием воли удержала себя на месте. Нужно отступить. Нужно заговорить и дать понять, что я не Бритта. Нужно немедленно уходить. То, как он крался ко мне, как его длинные ноги сокращали расстояние между нами, говорило о его намерениях, даже если бы он не снял тунику. И хотя у меня было мало опыта – ладно, вообще не было, – я заведомо знала, что если он доберется до меня, то прикоснется. Он даже может сделать больше. Может меня поцеловать. А это запрещено. Я – Дева, Избранная. Не говоря уже о том, что он принял меня за другую и что до моего прихода он наверняка был еще с кем-то. Не обязательно, однако он вполне мог. Я по-прежнему не двигалась и молчала. Я ждала, и сердце мое билось так быстро, что я ослабела. Руки и ноги начали слегка дрожать. А я никогда не дрожала. «Что ты делаешь?» – прошептал здравомыслящий, рассудительный голос в моей голове. «Живу», – прошептала я в ответ. «Совершаешь невероятную глупость», – возразил голос. Так и было, но я не двигалась с места. С обостренными чувствами я наблюдала, как Хоук остановился передо мной, поднял руки и взялся за мой капюшон сзади. На мгновение мне показалось, что он его снимет и загадка будет решена, но этого не произошло. Он сдвинул капюшон назад всего на пару дюймов. – Не знаю, во что ты сегодня играешь. – Его глубокий голос прозвучал хрипло. – Но хочу разобраться. Другой рукой он обвил мою талию. Я ахнула, когда он прижал меня к груди. Ничего похожего на короткие объятия Виктера. Никогда мужчина не держал меня так. Между нами не осталось и дюйма. Прикосновение всколыхнуло все мои чувства. Он поднял меня на цыпочки, а потом мои ноги оторвались от пола. Его сила ошеломляла – я ведь далеко не пушинка. Ошарашенная, я положила ладони ему на плечи. Жар его твердой кожи словно прожег мои перчатки, плащ и тонкое белое платье, в котором я обычно спала. Он наклонил голову, и я ощутила на губах тепло его дыхания. По спине пробежал трепет предвкушения, и тут же меня охватила неуверенность. Сейчас не время для борьбы двух противоречивых чувств. Он повернулся и шагнул вперед с той же кошачьей грацией. Спустя два прерывистых удара сердца он уложил меня на спину. Его хватка была крепкой, но осторожной, как будто он знал о своей силе. Он лег на меня, по-прежнему держа одну руку у меня на затылке, навалился всем своим весом, вжимая в кровать, и его губы накрыли мои. Хоук поцеловал меня. Ничего сладкого и мягкого – не таким я представляла поцелуй. Он оказался жестким, ошеломляющим и требовательным. Когда я резко втянула воздух, Хоук воспользовался этим и углубил поцелуй. Его язык прикоснулся к моему, испугав меня. Внутри поднялась паника, но возникло и кое-что еще, нечто более мощное – удовольствие, какого я раньше не испытывала. Вкус поцелуя был как золотистый ликер, который я когда-то тайком пробовала, и движения его языка отзывались во всем моем теле. Это и дрожь, пробежавшая по коже, и непонятная тяжесть в груди, и странное ощущение под пупком и еще ниже. Внезапная пульсация между ног. Я содрогнулась, мои пальцы вжались в его плоть, и я пожалела, что на мне перчатки – хотелось коснуться его кожи, и я сомневалась, что смогу уловить его ощущения. Он наклонил голову, и я почувствовала касание странно острых… Без предупреждения он прервал поцелуй и поднял голову. – Ты кто такая? Мои мысли путались, кожа гудела. Я медленно открыла глаза. Темные волосы падали ему на лоб. Черты его лица приглушал неяркий мерцающий свет, но мне показалось, что его губы припухли. Как, наверное, и мои. Слишком быстро, чтобы я успела заметить, Хоук сбросил капюшон, открыв мое лицо в маске. Он вскинул брови. Туман в моих мыслях начал рассеиваться. Сердце заколотилось уже по другой причине, хотя губы еще горели от поцелуя. Моего первого поцелуя. Взгляд золотистых глаз Хоука переместился на мою голову, и он убрал руку из-под моей шеи. Я напряглась, когда он приподнял прядь моих волос. В свете свечей они заблестели красно-коричневым. Хоук склонил голову набок. – Определенно ты не та, за кого я тебя принял, – пробормотал он. – Как ты узнал? – выпалила я. – Потому что когда я последний раз целовал хозяйку этого плаща, она чуть не втянула мой язык себе в горло. – О, – прошептала я. Мне тоже надо было так сделать? Не похоже, что это было бы приятно. Он изучающе уставился на меня, по-прежнему наполовину лежа на мне. Одну ногу он просунул между моими ногами, и я понятия не имела, когда это произошло. – Ты когда-нибудь целовалась? Мое лицо вспыхнуло. О боги, это так очевидно? – Конечно! Он усмехнулся краем рта. – Ты всегда лжешь? – Нет! – сразу солгала я. – Лгунья, – пробормотал он поддразнивающе. Смущение, затопившее меня, смыло все удовольствие – как будто меня окатили ледяным дождем. Я уперлась руками в его голую грудь. – Слезь с меня. – Сейчас. От того, как он это произнес, я прищурилась. Хоук рассмеялся. Я… я впервые услышала его смех. Когда я видела его в зале, он был спокоен и суров, как и большинство гвардейцев, а во время тренировок замечала на его лице только усмешку. Но никогда не слышала, чтобы он смеялся. Я вообще не была уверена, что он может смеяться при такой затаенной боли. Но сейчас он смеялся, и этот смех казался таким настоящим, искренним и приятным. Он прокатился по моему телу волной до самых кончиков пальцев на ногах. До меня потихоньку дошло, что я впервые слышу от Хоука столько слов. Он говорил с легким мелодичным акцентом. Определить этот акцент мне не удалось, но я же бывала только в столице и здесь, и не так уж много людей говорили со мной. И поблизости от меня, если знали, что я рядом. Этот акцент мог быть самым обычным. – Тебе правда нужно слезть, – сказала я, хотя мне нравилось ощущать его вес. – Мне здесь вполне удобно, – заметил он. – Ну а мне нет. – Скажешь, кто ты, принцесса? – Принцесса? – повторила я. Во всем королевстве не было принцесс и принцев – за исключением Темного, который сам назвал себя так. Не было со времен правления Атлантии. – Ты такая требовательная. – Он пожал плечом. – Принцессы представляются мне требовательными. – Я не требовательная, – заявила я. – Слезай. Он выгнул бровь. – Правда? – Если я прошу тебя слезть, это не значит, что я требовательная. – С этим можно поспорить… Принцесса. Мои губы изогнулись в ироничной усмешке, но мне удалось превратить ее в улыбку. – Не надо меня так называть. – Тогда как же мне тебя называть? Может, по имени? – Я… У меня… нет имени. – «Нет имени»? Что за странное имя. И девушки с такими именами имеют привычку носить чужую одежду? – Я не девушка, – огрызнулась я.