О том, что они почти пришли Малинка и сама уже догадалась, по выскочившему им навстречу Темычу и ... и Толстому! И девка ещё эта из Васькиных... Вилка что ли? Эти-то откуда тут? На прояснение ситуации ушло буквально пара минут. Просто ребята там у Васьки все изошли на нервы от неизвестности. И, в конце концов, была выслана разведка в лице вот этих двоих. Вилки, умеющей водить машину, и Толстого, знающего местность. Слава богу, что сверхосторожный Толстый не стал переться сломя голову в СНТ, а решил для начала разведать, как обстоят дела в его родном поселке. И тут-то он и нашел практически всех ребят. Эльба, уяснив главное, торопливо всучила Темычу его обрез, а Толстому трофейный револьвер с патрончиками, и, оставив им на попечение Малинку, развернулась и почесала обратно. На помощь Шише. Ибо, после пары выстрелов, что они слышали на подходе, больше стрельбы оттуда не доносилось. Что это значит? Это хорошо или плохо? Оставаться в неведении - мука худшая, чем рисковать получить пулю. Похоже, точно так же рассуждал и Темыч, догнавший её и теперь бегущий рядом. – Ты-то куда? - рявкнула Эльба, оборачиваясь. Слава богу, Толстый и Вилка, подхватив за плечи Малинку, послушно уводили её в баню и не выкоблучивались, как некоторые. – С тобой, - странно спокойным голос ответил мальчишка. - Если, что - там Толстый есть с пистолетом этим новым. А я, если что, помогу. Двое всё-таки лучше чем один! Эльба хотела свирепо рявкнуть, что обойдется без сопливых помогальщиков, но в последний момент захлопнула рот. А ведь Шиша точно так же гонял ее саму, видимо не считая за серьезного бойца, так же, как она не воспринимает за такового вот этого мальчишку. А ведь помощь реально может быть! Поэтому она лишь прибавила ходу, коротко бросив: – Не отставай... Они уже подбегали к железке и мосту, когда в Малиновке, куда они так спешили, вновь загремели выстрелы. С одной стороны - это радовало. Значит Шиша ещё жив! Но, с другой тревожило. Раз стреляют, значит и противники живы. Есть кому стрелять и, самое главное - как раз впереди. При подходе к улице, выводящей к больничке, они перешли на шаг, выравнивая дыхание и прислушиваясь к происходящему. А там то звон стекла, то новый выстрел... Они всем сознанием были там. Где гремел бой. И, потому, выскочившая им буквально в руки девчонка стала для них полной неожиданностью! Впрочем, для нее тоже. Ее рот раскрылся в немом изумлении, глаза распахнулись еще шире (хотя казалось бы - куда еще больше-то? И так выпучены как у глубоководной рыбины на берегу). Впрочем, увидев, что Эльба дернулась в ее сторону, она попыталась развернуться и убежать... Наивная! Куда ей тягаться с почти профессиональной спортсменкой? Эльба настигла ее буквально в два шага. Сшибла с ног и заломила ей руку за спину. В это время совсем рядом, у больнички вновь громыхнул одиночный выстрел. Эльба дернулась в мрачном предчувствии. Резко бросив напарнику: "- Темыч, держи её", - она пружиной вскочила на ноги и умчалась в сторону перестрелки. Она успела в самый последний момент. Первым, как ни странно, она увидела именно Шишу. Он лежал неподвижно, вытянувшись за углом бани. И не шевелился! Нет! Не может быть. Он не мог так просто погибнуть! А потом она увидела подкрадывающегося Немца. Когда она еще жила в Левашово, она считала, что это единственный более-менее нормальный из выживших там парней. Но только не сейчас. Нет, не сейчас. Немец тоже увидел неподвижного Шишу и поднимал к плечу свое ружье, явно намереваясь добить бесчувственного! Не-е-ет!!! Выстрел Эльбы опередил Немца. Его ружье буквально вырвало у него из рук. Не раздумывая ни секунды Эльба добавила из второго ствола. Немца просто сдуло. Он рухнул как подкошенный. Но и тут не сдался, а продолжал барахтаться, пытаясь подняться. О том, что ружье можно перезаряжать девушка даже не вспомнила. Перехватив ружье за ствол, как примитивную дубинку, она подскочила к начавшему принимать более-менее вертикальное положение Немцу и с размаху приложила его прикладом в морду. Аж кровавые брызги полетели. И Немец наконец успокоился. Обмяк и замер, неподвижно вытянувшись. Эльба позабыв про все на свете кинулась к Шише. Что с ним? Он жив ли еще вообще? *** Я шел по какому-то незнакомому пустынному городу. Стремительно темнело. Темнота вытекала из распахнутых люков канализации, струилась из черных провалов окон, поднималась черным туманом. Я спешил, зная что в этом городе меня не ждет ничего хорошего. Нужно как можно быстрее сваливать отсюда... Не успел! Из темноты передо мной соткались с десяток силуэтов. Попался. Кто это? Гопники? Черт, угораздило же меня нарваться. Убегать? Но куда? Да и поздно уже. Меня уже окружили со всех сторон. Стоят. Не нападают. Ничего вообще не делают. Словно ждут чего-то. – Ну? Что надо? - как можно жестче интересуюсь у обступивших, пытаясь разглядеть черты лиц. Бесполезно. Просто черные силуэты, словно вырезанные из самого воздуха. Подростки, похоже. Даже дети. Но не видно же ничего. И черт бы с ними, но мне почему-то очень важно разглядеть их. Кажется, если я увижу их лица, то пойму что-то невероятно важное. Мне никто не ответил. Только фигуры чуть качнувшись придвинулись ко мне еще на пару сантиметров. Страх тонкой струйкой потек по позвоночнику. Нужно как-то прорываться. Но сперва... Рука сама лезет в карман, вытаскивая дешевую китайскую зажигалку. Откуда она в кармане? Сроду же не курил. Но лежит вот. Щелкаю колесиком и робкий огонек пламени разгоняет окружающую тьму, освещая лица обступивших меня подростков, слегка отшатнувшихся от света. А я сумел разглядеть их и зажигалка сама выпала из моих враз задрожавших рук... Я их узнал. Прямо напротив меня стоял бритоголовый в черной кожанке и практически без верхней половины черепа.. Слева от него, весь залитый кровью и с множеством порезов на окровавленной толстовке стоял Самурай. Справа Стекляшкин, тоже с залитым кровью боком. Еще правее Мик... Обгоревший Донат. Поединщик, вызывавший меня на честный бой. Сбоку на силуэте даже в темноте легко угадывалась ковбойская шляпа... И они все в крови. Все как один. И выглядят... Нет, сколь бы мастерски не изображали в кинематографе живых мертвецов, до этих вот.. существ, им было далеко. Ну не передать живому актеру ту ауру ужаса и безысходности, что исходит от настоящего зомби. Колени у меня враз ослабели, но я, переисполненный какого-то первобытного ужаса, зажмурив глаза попытался пробиться сквозь обступивший меня строй. Бесполезно. Я не ощутил их тел, словно прошел сквозь настоящую тень, вот только их руки, больше напоминающие когтистые лапы, цепко ухватили меня. За ноги, за руки, за свитер,.. Я пытался стряхнуть их, но сорвавшаяся рука тут же находила новое место на моем теле, за которое можно ухватиться. Два десятка рук тянули меня куда-то вниз... В землю, внезапно ставшую невероятно текучей, словно трясина. И она засасывала меня. Я уже провалился в нее больше чем по пояс и с каждой минутой погружался все глубже. Фигур мертвых детишек я больше не видел, руки росли уже из самой земли и они тянули, тянули, тянули меня за собой. Вниз. Под землю. Я сопротивлялся изо всех сил, но мои усилия словно вовсе не замечались. Тьма окружала меня уже со всех сторон. Я почти полностью погрузился в землю. Отчаянье овладело мной. Я уже почти прекратил сопротивляться, когда раздался голос откуда-то сверху – Шиша! И чьи-то сильные руки схватили меня за плечи, дернув наверх. Какой-то смутный сияющий светом силуэт тянул меня вверх. Эльба? – Шиша, очнись! Не смей умирать! И новый рывок вверх. Она старалась. Они изо всех сил тянула меня к свету, вот только она была одна, а снизу, по прежнему, меня тянули в двадцать рук. И они одолевали! Я вновь начал медленно погружаться во тьму. – Не сдавайся! Борись до конца! Рядом с Эльбой появился второй светящийся силуэт. Потом третий... И они тоже вцепились в меня, не давая окончательно провалиться в землю. Теперь меня тянули в разные стороны две группы фигур. Сияющие и источающие тьму. Они буквально рвали меня, каждый в свою сторону. Никто не желал уступать. – Рана пустяковая. Она не опасна. Но у него совершенно нет сил. Он вычерпал себя до донышка. Малинка? Светлых фигур становилось всё больше. И все они цеплялись за меня с невероятной силой. Вот только те, черные тоже были невероятно сильны. Меня уже буквально раздирало между светом и чернотой. – Папа! Папа! Отчаянный детский крик пробил мою апатию и новый крохотный силуэт, сияющий ярче всех остальных вместе взятых, буквально одним движением выдернул меня из цепкий лап чёрных. Я с хрипом втянул воздух, закашлялся и с трудом разлепил глаза. – Ева... Глава 32 – Очнулся! - Боже, сколько искренней детской радости прозвучало в этом вскрике Малинки. И она тут же метнулась к дверям, крича куда-то за пределы комнаты. - Он очнулся! И тут же забурлил водоворот лиц. В комнату набилось множество народу. Но я никого не замечал, глядя в светлые и неподдельно чистые глазёшки крохотного существа, назвавшего меня Папой. Так уж случилось, что в той, своей прошлой жизни, я прожил жизнь так и не познав радостей отцовства. И теперь, успокаивая прижавшуюся ко мне всхлипывающую кроху, все повторяющую и повторяющую сквозь слезы "Папа, папа", я испытал доселе неизведанное мне чувство. Щемящее чувство нежности. На глазах сама собой выступила влага... Это же от яркого света? Ведь так, да? Только вот ради этой девочки стоило выходить одному против десятка противников. Она же даже не догадывается, что этим своим "Папой" буквально выдернула меня к жизни. И вообще - что со мной было? На клиническую смерть не похоже. Да и рана на ноге, насколько я понял, неопасна. Жгут из ремня, наложенный мною, оказался совершенно излишним. По крайней мере сейчас она просто перевязана и всё. И, кстати - где я? Ах да. Больничка. Палата. Дальнее окно, возле которого лежал Ярик, грубо затянуто пленкой. Ну да. Стекла же летели только в путь. Меня в очередной раз кольнуло раздражение. Сколько мы тут повоевали? Два дня? О сохранности имущества не заботились ни разу. А сколько теперь придется восстанавливать порушенное хозяйство? Окна побиты-то не только тут. Но и в доме. Еще неизвестно как они дверь вскрыли. И по нашему автобусу-кинотеатру прилетало, когда я за ним прятался... И кто все это будет восстанавливать? Кто-кто.. Нам же все и делать. Нет, ребята. Война это ни фига не круто. Это одни убытки и расстройство. Но пока рано рассуждать о восстановлении хозяйства. Найдя глазами в обступившей меня толпе улыбающуюся Эльбу я слабым голосом потребовал: – Доклад? – Ну-у-у... Одиннадцатое марта. Час дня. Ты почти сутки в отключке. – Противник? – Полностью побежден. Шестерых ты заминусил. Девку взяли в плен. А последний... - тут девушка сбилась с бойкого ритма и смутилась. - Я его подстрелила, но... Добить я его так и не смогла... - виновато произнесла она. - Я пыталась, но... Не смогла... Вот так... Раненого... Безоружного. – Молодец. Ты все сделала правильно, - подбодрил я ее. Где он сейчас? – А там, - легко отмахнулась Эльба. - В операционной. Эта пленная попросила его перевязать. Я разрешила. – За ними смотрят? – Да. Темыч следит за обоими. Но там что следить-то? Немец сейчас не боец. Выживет ли вообще? – Сильно ранен? – Ну там по бедру царапнуло, но это не опасно. И ещё две дробины в грудь попали. Но вроде дышит нормально. Кровью не кашляет. Только блюет. – Точно в грудь прилетело? Не в голову? – Ну по голове это я уже потом... Прикладом его приголубила. – Понятно. Сотрясение. – Ага, скорее всего.. - вновь виновато согласилась она. – А раны на груди? Опасны? – Да я не знаю... Живой пока. – Ясно. А Малинка? Ты как? - перевел взгляд на нашего главного доктора. – Я в порядке, - чуточку хрипло ответила та. – Да что ей будет? - самую малость недовольно проворчала Эльба. - Отогрелась, отъелась и всё. Нормально она... Вон уже наших больных осмотрела всех. – А этого? Смотрела? – Вот еще его лечить... Он к нам убивать пришел, а мы его раненого лечить должны? Я не стал возражать Эльбе, а продолжал смотреть на Малинку. Та сжала зубы и отрицательно помотала головой.