— Ты можешь встать? — Черт, нет! Барри подумал отпустить комментарий по поводу того, что раз уж у них сейчас появилось свободное время, то это прекрасная возможность подготовить завещание. Но он не мог отпустить комментарий, он мог только подумать о нем. Да и то не очень связно. Фиговый способ умереть. Мистер и миссис Андерсон легко отделались. Пуля в голову. Конец. Никакой боли: неприятный момент — и все закончилось. Медленно умирать от ножевого ранения и одновременно от гипотермии (предположительно) было не очень привлекательно. Это вообще была полная ерунда. Барри требовал пересчета голосов. Барри не совсем был уверен, что его мозг подразумевал под пересчетом голосов. Он знал, что не мог сильно поспособствовать побегу, разве что дать Гэри ткнуть ножом в кого-нибудь — в себя, — помимо остальных трех пленников. Барри закрыл глаза. Не-а. Не стоило так делать. Он снова открыл их. Это было медленное моргание. Он не сдался. Если бы он сдался, то умер бы, а через пятнадцать секунд в морозилку вломилась бы штурмовая группа с кишками Гэри на подошвах — ведь именно так закон подлости и работал. Он попытался пошевелить пальцами. Они не шевелились. По крайней мере, это было лучше, чем умирать от аутоэротической асфиксии. Там вообще никакой красоты. А медленная смерть в морозильной камере не вызовет смешочков, разве что у его бывшей жены. Это он закрыл глаза или свет снова отрубили? Это его глаза были закрыты. Он их открыл. Боже, как он устал! Сладкий, сладкий сон. Лучше умереть тут, сейчас, мирно, чем на операционном столе с орущими друг на друга хирургами, верно ведь? Дальше было некуда двигаться. Сплошной хаос. А прямо здесь и прямо сейчас ему было так спокойно, пока он не глядел на всю эту кровищу на одежде, на труп Чада и на остатки трупа Итана. Пока он не глядел на них, все было чудесно. Если он закроет глаза, смотреть на них не придется. Он закрыл глаза. — Открой глаза, — сказала женщина. Кто? Он их открыл. О! Это была Ванесса. Ну конечно. — Он ответил, — сказала она. Барри казалось, что сейчас важно сосредоточиться. — Что он написал? Она развернула телефон. Барри моргнул несколько раз. — Слишком мелко. — Он написал: «Че, серезно?» Прямо так, с «е» и без мягкого знака. — Что мы ему скажем? — Я уже написала «Да». — А. Это хорошо. — Не вырубайся тут у меня, Барри. Тебя это тоже касается, Тревор. Вы мне нужны, ребята. Барри кивнул. Он выживет ради Ванессы. Он ей задолжал это после всего, через что они прошли. Не засыпать. Всего-то и нужно было, что не засыпать. Недолго. В двери раздались щелчки. — Думаю, он отпер ее, — прошептала Ванесса. Она посмотрела на телефон и прикрыла рот рукой. — Что он написал? — Он сказал выходить. — Ты собираешься? Ванесса сделала глубокий вдох. — Собираюсь, как и планировали. Она потянулась к руке Питера. — Ты готов? — Я не хочу. — Знаю, милый, но мне нужно, чтобы ты был сильным. Ты сможешь увидеть свою маму и спасти новую. Пит взял ее за руку. Ванесса повела его к двери. Она повернула ручку, а затем приоткрыла дверь на несколько дюймов. — Эй? — позвала она. — Не делай никаких глупостей, — произнес мужчина снаружи. Его голос звучал так, словно он выкуривал в среднем по тысяче сигарет в день, хотя Барри предположил, что люди его возраста, вероятно, курят электронные сигареты. — Не буду. — Покажи Чада. — Чад мертв, — сказала Ванесса. — Но, прежде чем ты начнешь огорчаться по этому поводу, я хочу, чтобы ты знал, что я не пытаюсь спасти собственную жизнь. Тут маленький мальчик. Его зовут Пит. Ему шесть. Ты должен его выпустить. — Открой дверь до конца. Ванесса открыла. Гэри стоял всего в пяти футах от нее. Беременная женщина стояла перед ним, мясницкий топор — все еще у ее шеи, по которой тоненькими струйками стекала кровь. Ее глаза были настолько опухшими, что казались надутыми. Она была на дюйм выше Гэри. Барри видел, почему снайперу тяжело было сделать чистый выстрел в голову. — Посмотри, чем я тут занимаюсь. Думаешь, меня волнует этот сопляк? — Тогда избавь его от страданий. — Что? — Избавь его от страданий. — Я слышал тебя, и все же — что? — Я верю в ваше послание, — сказала Ванесса. — Серьезно. Я не хочу умирать за него, но я понимаю его важность. Но то, что мы замерзнем насмерть, этому не поможет. Он бы погиб напрасно. Я не могу этого позволить. — У тебя и выбора-то особо нет. — Не губи его. Пусть его жизнь хоть что-то значит. Либо отпусти его к маме и папе, либо добей сам. Ванесса дернула Пита за руку. — Пойдем, дорогой. Иди погрейся. Дрожа, Пит очень медленно выбрался из морозилки. — Какого черта ты делаешь? — спросил Гэри. — Ты добиваешься, чтобы я кого-нибудь убил? — Если ты считаешь, что это необходимо. Пойдем, малыш. Ванесса подняла руки в воздух, показывая, что ничего не задумала, и сделала пару шагов назад.