— Он правильно говорит, — сказал Тревор. — Но весь остальной мир будет знать! Мои друзья помрут зазря! — То, что происходит здесь, не меняет того, что они делают там, — сказал Барри. — Уверен, они убили кучу людей без пушек. То, что случилось с мистером и миссис Андерсон, не ослабит вашего послания. — Ослабит. Барри согласился, что да, ослабит, но он не мог просто так взять и сказать это. — Ну, хорошо… а как насчет такого? Мы в тесном помещении. Может произойти всякое. Мы скажем, что один из нас убил их, пока пытался застрелить тебя. Чад вытаращил на него глаза: — Что за ерунду ты несешь? — Слушай, я работаю с тем, что есть. Ты уже убил двух человек. Тут ничего не попишешь. Зачем же делать хуже? — Я должен загладить свою вину, — произнес Чад. — Мне нужно подтвердить наше послание. Оставшиеся должны умереть. Чад подошел к стеллажу и поднял железный поднос. Он развернул его боком, скинув несколько кусков мяса на пол, затем направил пистолет на Барри. — Иди сюда. — Зачем? — Затем, что я собираюсь забить тебя насмерть этим подносом. — Прошу прощения? — Ты меня слышал. — Ты принуждаешь меня подойти к тебе под дулом пистолета, чтобы забить насмерть подносом? Чтобы доказать, что тебе не нужна пушка для убийства человека? — Давай я буду беспокоиться о том, как это звучит. Иди сюда. Барри не знал, что делать. Естественно, он не хотел судьбы мистера и миссис Андерсон, но, если выбирать между пулей в лоб и неоднократными ударами металлическим подносом по черепу, он был за пулю. Барри почувствовал тошноту. Если он закричит: «Взять его!» — присоединятся ли к нему остальные, или он набросится на Чада в одиночку? Он очень, очень, очень сильно жалел, что не сходил по-маленькому перед нападением. — Позвольте пройти, позвольте пройти, — проговорила Дана. Она стояла ближе всех к двери, а из-за ее размеров ей было сложно пробраться через толпу. — Пожалуйста, не надо в меня стрелять, — обратилась она к Чаду. — Не буду. — Я работаю с проблемными детьми. — Ты меня назвала проблемным ребенком? — Нет. Я имею в виду, что я работаю с людьми, у которых есть проблемы. Думаю, не обижу, если скажу, что сейчас проблемы у тебя? Чад покачал головой. — Нет. — Тогда давай найдем решение, подходящее для всех нас. — Эти твои психологические игры на мне не сработают. — Я не играю в игры, — сказала Дана. — Я пытаюсь помочь тебе разобраться во всем этом. — Тут не в чем разбираться. Копы не скажут: «Ну надо же, он убил всего двоих из девяти, не так уж и плохо». Извини, но решения, подходящего для всех нас, нет. — Есть. Ты уходишь из морозилки. Присоединяешься к своим друзьям. — То есть ты предлагаешь мне выйти и убивать вместо вас других? — Нет. — А звучит именно так. — Девушка не это хотела сказать, — встрял Тревор. Чад ткнул в него пистолетом. — Тебе никто не разрешал говорить. Тревор кивнул. Чад перевел пистолет на Дану. — Ты мне не нравишься. Мне и Барри не нравится, но ты нравишься еще меньше. Так что, если не хочешь, чтобы я лупил по твоей жирной заднице подносом, пока не сдохнешь, советую перестать пытаться мне помочь. Дана уставилась в пол и промолчала. — Как насчет такого? — спросил Чад. — Кто-нибудь хочет стать добровольцем? Кто-нибудь хочет принять на себя удар? А? Кто? Все, включая Барри, избегали смотреть ему в глаза. — Уверены? Эй, наверное, ФБР уже собирается выносить дверь. Если кто-нибудь станет добровольцем, то он сможет пожертвовать собой ради других. Очень даже благородно. Что скажете? Просто поднимите повыше руку, чтобы я видел ее. Повисло долгое молчание. А потом Тревор поднял руку. — Серьезно? — спросил Чад. — Ага. Как я уже сказал, я прожил долгую, полноценную жизнь. Может быть, Господь хочет, чтобы я ушел именно так. — Ну уж нет, — произнес Чад. — Я не убью черного чувака. По крайней мере, пока тут есть кучка живых белых. А то это выглядит как расизм. Он ткнул пистолетом в Пита. — Давайте сюда пацана. — Что? — спросила Дана. — Пацана. Все верно, он знает, что я говорю про него. Давайте его сюда. Пит раскрыл рот. Он стоял, не шевелясь. — Да ну, Чад, — произнес Барри. — Ты же понимаешь, насколько это неправильно и ненормально. — Угу. Конечно, понимаю. — Ты не можешь убить ребенка. — Не твое дело. А мое. И если у меня не будет добровольца, я убью пацана. — Любой скажет, что это трусливо. Чад пожал плечами. — Суть не в храбрости. Это точно отвлечет внимание от тех двух людей, которых я застрелил, а? Как его зовут? Питер? Пит? Иди сюда, Пит. Я знаю, что ты меня слышишь. — Это неправильное решение, — сказал Барри. — Ты в том положении, когда каждое решение должно быть верным, и я тебя уверяю: это — не верное. — Пит? Ты думаешь, я тут в игры играю? — Мы не собираемся просто смотреть на это, — сказал Барри. — Всех убить ты не сможешь. — Не-а, не смогу, конечно. Но могу убить многих. По крайней мере, больше одного. И это может быть любой из вас. Стоит ли рисковать? Вы ведь даже не знаете этого пацана. Он может быть испорченным мелким говнюком. По мне — так достаточно испорченный. Стопудово, поджаривает муравьишек с помощью лупы. Дана встала перед Питом. — Я застрелю его прямо сквозь тебя, — сказал Чад. — Давай! — закричала Минни, бросаясь вперед. Она единственная бросилась, хотя технически Барри и Тревор шагнули вперед. Тревор, скорее всего, бросился бы вперед, будь он моложе. Барри бросился бы вперед, будь он смелее. Чад выглядел удивленным, что кто-то напал на него, и секунду, казалось, не знал, что делать. Этой секунды оказалось достаточно. Минни схватила его за руку и хорошенько выкрутила ее. Затем она стукнула ей о стеллаж. Кусок кости прорвался через кожу между кистью и локтем. Чад взвыл от боли и уронил пистолет.