– Кого поджарим сегодня? – спросил Льюис исключительно из вежливости, так как все знали правила Клуба: приходить только в смокингах (потому что тридцать лет назад эта идея понравилась Сирсу); никогда не выпивать помногу (теперь они были уже слишком стары для этого); никогда не пытаться выяснить, правдива ли рассказанная история (потому что даже самая наглая ложь являлась в каком-то смысле правдой), и, хотя истории рассказывались по кругу, никогда не настаивать, если кто-то оказывался не готов к рассказу. Готорн уже приготовился исповедаться, когда его прервал Джон Джеффри: – Я все думаю… – проговорил он под инквизиторскими взглядами. – Нет, я знаю, что не мой черед. Но я вспомнил, что через две недели годовщина смерти Эдварда. Сегодня он был бы с нами, если б я тогда не настоял на этой чертовой вечеринке. – Прошу тебя, Джон, – сказал Рики. Он не любил смотреть в его лицо, когда на нем так ясно отражались чувства. Его кожа выглядела так, словно можно было проткнуть ее карандашом и не увидеть крови. – Все мы считаем, что ты не должен винить себя в случившемся. – Да, но это произошло в моем доме, – настаивал Джеффри. – Успокойся, док, – сказал Льюис. – Это только навредит тебе. – Это мне решать. – В таком случае это навредит всем присутствующим, – сказал Льюис с мягким юмором. – Мы все помним эту дату. Как такое забудешь? – Так что же делать? Вам не кажется, что вы делаете вид, будто ничего не произошло, будто все в порядке вещей? Если так, то разрешите вам сообщить, что я этого не допущу. Он поверг их в молчаливое изумление; даже Рики не мог придумать, что сказать на это. Лицо Джеффри было серым. – Нет, – продолжил он. – Ни черта подобного! Вы все прекрасно знаете, что с нами происходит. Мы сидим тут и болтаем, как стая вампиров. Милли с трудом терпит нас в этом доме. А ведь мы не всегда были такими: мы говорили обо всем. Мы развлекались – и было весело. А теперь нет. Мы все напуганы. Но я не уверен, что кто-либо из вас признается в этом. Да, минул год, и я это делаю первым. – Я не уверен, что я напуган, – сказал Льюис. Он отпил виски и улыбнулся Джеффри. – Ты просто сомневаешься, – оборвал его доктор. Сирс Джеймс кашлянул в кулак, и все взглянули на него. «О боже, – подумал Рики. – Он делает, что хочет, он завладевает нашим вниманием совсем без усилий. Интересно, почему Сирс решил, что из него не получится педагог?» – Джон, – мягко проговорил Сирс. – Нам всем знакомы подробности. Мы уже не молоды, и вы все были очень добры, придя сюда сегодня, несмотря на холод. Давайте же продолжим. – Но Эдвард умер не в твоем доме. И эта женщина, Мор, так называемая актриса, не… – Хватит об этом! – скомандовал Сирс. – Что ж, я надеюсь, вы помните, как это все случилось, – заключил Джеффри. Сирс и Рики кивнули в ответ, припоминая их первую встречу после странной гибели Эдварда. Оставшиеся четверо были тогда в замешательстве: об отсутствии Эдварда напоминало и пустующее кресло. Натянутый разговор спотыкался и замирал, едва начавшись. Все они, чувствовал Рики, гадали, смогут ли теперь продолжаться их встречи. И тогда на него нашло вдохновение. Он повернулся к Джону Джеффри и спросил: – Каким был твой самый дурной поступок? Доктор Джеффри удивил его тем, что покраснел; затем, подхватив тон их прошлых встреч, проговорил: – Этого я вам не скажу, но поведаю о самом ужасном в моей жизни происшествии… самом чудовищном… – И затем рассказал им историю о призраках. Она была захватывающей, удивительной, пугающей… Она отвлекла их мысли от Эдварда. И они продолжили встречи, как прежде. – Вы и в самом деле думаете, что это совпадение? – спросил Джеффри. – Не вижу связи, – проворчал Сирс. – Вы глубоко заблуждаетесь. Мы все уже на этом пути; я первый, после того как Эдвард… Он не договорил, и Рики понял, что он споткнулся, выбирая между умер и был убит. – …почил в бозе, – подхватил Рики, надеясь смягчить прикосновение. Серые, продолговатые, как у ящерицы, глаза Джеффри, нацеленные на него, сказали, что его постигла неудача. Рики откинулся на богато расписанную спинку кресла, словно надеясь слиться с ее роскошным фоном и стать не более заметным, чем пятнышко воды на одной из старых карт Сирса. – Что за выражение? – спросил Сирс, и Рики вспомнил: именно так обычно говорил его отец, когда умирал очередной клиент: «Старый Тоби Плафф почил в бозе вчера ночью… Миссис Уинтергрин почила в бозе сегодня утром. Кучу денег придется выплатить по завещаниям…» Он покачал головой. – Все это так, – продолжил Сирс. – Но я не знаю… – Вот именно, – сказал Джеффри. – Творится что-то непонятное. – И что ты посоветуешь? Я так понимаю, что все это говорится не просто для поддержания беседы? Рики улыбнулся поверх кончиков сплетенных пальцев, давая понять, что он не обижается. – Ну что ж, у меня есть предложение. – Он старается изо всех сил, подметил Рики, поддержать Сирса. – Я думаю, нам следует пригласить сюда племянника Эдварда. – А какой в этом смысл? – Он, кажется, в какой-то мере эксперт по… по таким вещам? – Что означает «по таким вещам»? Джеффри держал удар. – Скажем так, по загадочным событиям. Я думаю… Да, я думаю, он может нам помочь. – Сирс глядел на него с нетерпением, но доктор не дал ему перебить себя. – По-моему, нам необходима помощь. Или только у меня одного проблемы со сном? Мне одному по ночам снятся кошмары? – Он обвел всех тяжелым взглядом; лицо его было уставшим и осунувшимся. – Рики, ты всегда был откровенен. – Ты не один, Джон, – ответил Рики. – Да, не один, – сказал Сирс, и Рики удивленно взглянул на него. Сирс прежде ничем не выдавал, что его ночи тоже могут быть ужасны. По крайней мере, это никогда не отражалось на его большом спокойном лице. – Ты, очевидно, подразумеваешь книгу, которую он написал? – Да, конечно. Похоже, он проводил какие-то исследования и должен иметь кое-какой опыт. – Я полагал, он специализируется в области психической нестабильности. – Как раз наш случай, – храбро заявил Джеффри. – Вероятно, у Эдварда была какая-то причина для того, чтобы завещать свой дом племяннику. Я думаю, он-то как раз хотел бы видеть здесь Дональда на тот случай, если с ним что-то произойдет. Мне кажется, он знал, что что-то случится. И вот что я вам еще скажу. Я думаю, мы должны рассказать ему о Еве Галли. – Рассказать неубедительную историю пятидесятилетней давности? Нелепо! – Она неубедительна и потому не может быть нелепой, – возразил доктор. Рики заметил, насколько был удивлен, даже шокирован Льюис, когда Джеффри заговорил о Еве Галли. Ее история, как верно заметил Сирс, уходила в прошлое на пятьдесят лет, и с тех самых пор ни один из них не упоминал о ней. – А ты уверен, что знаешь, что тогда случилось с ней? – с вызовом спросил доктор. – Э, перестаньте, – вмешался Льюис. – К чему все это? В чем тут смысл, черт возьми? – Смысл в том, чтобы окончательно выяснить, что же все-таки случилось с Эдвардом. Жаль, что вы не поняли этого. Сирс утвердительно кивнул, и Рики показалось, что на лице его старинного коллеги промелькнуло… что же? Облегчение? Разумеется, Сирс ничем не выдал себя, но то, что какое-то чувство вообще могло отразиться на его лице, стало для Рики откровением. – Я немного сомневаюсь в аргументации, – произнес Сирс. – Но, чтобы доставить вам удовольствие, мы могли бы написать племяннику Эдварда. Где-то в наших записях был его адрес, не так ли, Рики? – Готорн кивнул. – Но ради демократии я бы для начала предложил проголосовать. Давайте на словах – да или нет. Что скажете? – Он отпил виски из стакана и обвел всех взглядом. Они были согласны. – Начнем с тебя, Джон. – Конечно, я скажу «да». Вызовем его. – Льюис? Льюис пожал плечами: – Мне все равно. Вызывайте его, если хотите. – Это означает «да»? – Ну хорошо, да. Но я бы посоветовал не вмешивать сюда историю с Евой Галли. – Рики? Рики взглянул на своего партнера и увидел, что Сирс уже знает его ответ. – Нет. Определенно нет. Я считаю, что это ошибка. – Ты бы предпочел, чтобы все шло своим чередом, как это продолжалось в течение года? – Перемены всегда к худшему. Сирс оживился: – Фраза, достойная хорошего адвоката. Но я говорю «да», и соотношение становится трое – за, один – против. Решено. Мы напишем ему. Поскольку мой голос был решающим, я и займусь этим. – Я кое о чем подумал, – сказал Рики. – Прошел год. А если он захочет продать дом? Он пустует со дня смерти Эдварда. – Уф. Ты создаешь проблемы. Мы поторопим его, если он захочет продать. – Как вы можете быть уверены, что все не изменится к худшему? Как можете знать наверняка?