Рики подумал, что молодой человек выглядит как истинный член Клуба Фантазеров. Под маской общительности, однако, пряталось крайне нервозное состояние. Он вытянулся в одном из восхитительных кожаных кресел Сирса, он потягивал виски и осматривал (с оттенком удивления, как когда-то его дядя) интерьер заветной библиотеки (казалась ли она ему такой же старомодной, какой называл ее Эдвард?), он говорил спокойно, делая паузы, но за всем этим скрывалось напряжение. Возможно, это роднит его с нами, думал Рики, и видел, что Дон был человеком такого типа, с которым они могли бы сдружиться много-много лет назад; родись он на сорок лет раньше, он стал бы одним из них, словно по «праву рождения». Однако он все еще хранил свои секреты. Рики не мог себе представить, что имел в виду Дон Вандерлей, спрашивая их о том, слышали ли они музыку сегодня вечером. Несмотря на давление, он ничего не объяснял; они продолжали настаивать, и он сказал: – У меня возникло чувство, что все происходящее имеет прямое отношение к моему роману. Это утверждение, показавшееся бы эгоистичным в любое другое время, взволновало их; каждый заерзал в своем кресле. – Не то ли это, для чего мы вас сюда пригласили? – спросил Сирс. И тогда он начал объяснять: Рики с удивлением слушал рассказ Дона о замысле его новой книги, и описание характера Доктора Рэбитфута, и как он услышал музыку перед самым звонком. – Не хотите ли вы сказать, что происходящее в нашем городе является событиями из ненаписанной книги? – спросил недоверчиво Сирс. – Это чистейшей воды вздор. – Или же… – задумчиво произнес Рики, – если не… Нет, я даже не знаю, как правильно выразиться. Или же события, происходящие здесь, в Милбурне, сфокусировались в последнее время… на чем-то, чего не было прежде. – То есть этим фокусом стал я, – сказал Дон. – Не знаю. – Вздор, – вмешался Сирс. – Сфокусировались, расфокусировались… Просто мы умудрились и продолжаем умудряться запугивать себя все больше и больше – вот и все, что случилось. Вот он где, ваш фокус. И видения романиста тут абсолютно ни при чем. Льюис, внешне безучастный ко всему, сидел, погруженный в какую-то свою собственную тайну. Рики спросил его, что он думает по этому поводу, и тот ответил: – Извини. Я думал о другом. Разреши, я себе приготовлю еще выпить, Сирс? Сирс мрачно кивнул; Льюис пил вдвое больше обычного, словно то, что на их сегодняшнее заседание он приехал в старой рубашке и твидовом пиджаке, давало ему право нарушать еще одну традицию Клуба. – И что же якобы свидетельствует об этом загадочном фокусе? – задиристо спросил Сирс. – Вам это известно так же, как и мне. Прежде всего, смерть Джона. – Совпадение, – парировал Сирс. – Овцы Эльмера – и все убитые животные. – Ха, марсиане Хардести. – А вы не помните, что говорил нам Хардести? Что это игра – развлечение какого-то не известного нам существа. Более того. Фредди Робинсон. Бедняжка Ри Дэдам. Я чувствовал еще за месяцы до всего этого, что наши истории пробуждают к жизни что-то такое… И я боюсь, очень боюсь, что это не последние человеческие жертвы. Я утверждаю, что нашим жизням и жизням многих жителей города может грозить опасность. – Тем не менее я остаюсь при своем. Вам несомненно удалось запугать себя, – упорствовал Сирс. – Мы все запуганы, – уточнил Рики. Голос его охрип от простуды, в горле першило, но он заставил себя продолжить. – Да, все мы. Но вот о чем я думаю. Приезд Дона стал последней частью головоломки – и когда все мы объединились с ним, то силы эти, или, не знаю, зовите это как угодно, всколыхнулись. Их пробудили к жизни: мы – нашими историями, Дон – своей книгой и воображением. Мы видим, но не верим своим глазам; мы чувствуем, как какие-то люди наблюдают за нами, кровавые события преследуют нас, но не признаемся себе в этом и отвергаем, гоним от себя как глупые фантазии. Нам снятся кошмары, но мы пытаемся забыть их. А между тем три человека уже погибли. Льюис посмотрел на ковер под ногами, затем нервно покрутил пепельницу, стоявшую перед ним на столе: – Мне сейчас припомнились мои слова, что я сказал Фредди Робинсону, когда недавно вечером он подкараулил меня у дома Джона. Я сказал, что кто-то прихлопывает нас как мух. – Но почему ты считаешь молодого человека, которого до недавних пор никто из нас в глаза не видел, решающим звеном или, как ты выразился, «последним элементом»? – спросил Сирс. – Может, потому, что он племянник Эдварда? – ответил вопросом Рики. И вдруг с огромным облегчением подумал: «Слава богу, что дети не приедут сюда на Рождество». – Да. Потому что он – племянник Эдварда. Трое пожилых мужчин почти осязаемо чувствовали опасность тех, как сказал Рики, «сил», что грозили им. Трое запуганных мужчин, освещенные жарким пламенем свечей, оглянувшись назад, взирали на свое прошлое. – Может и так, – наконец откликнулся Льюис. Он осушил стакан. – Вот только я не понимаю, при чем здесь Фредди Робинсон. Он просил меня встретиться с ним – дважды звонил мне. А я просто отделался от него. Смутным обещанием как-нибудь где-нибудь встретиться. Сирс спросил: – Он хотел что-то рассказать тебе? – Я не позволил ему даже попробовать. Боялся, что он пытается продать мне страховку. – Почему ты так решил? – Потому что он говорил что-то о том, что нам якобы угрожало. Снова воцарилось молчание. – Возможно, – сказал Льюис, – если б я с ним встретился, он был бы сейчас жив. Рики сказал: – Льюис, ты сейчас говоришь, как Джон Джеффри. Он так же корил себя за смерть Эдварда. Какое-то мгновение все трое смотрели на Дона Вандерлея. – Вы знаете, может быть, я здесь не только из-за смерти дяди, – сказал Дон. – Я хочу купить себе членство в Клубе Фантазеров. – Что? – взорвался Сирс. – Купить? – Заплатить своей историей. Вы позволите? – с вопросительной улыбкой он обвел взглядом троих. – Она еще очень свежа в моей памяти, поскольку я недавно записал ее в свой дневник. И, – сказал он, нарушая еще одно из их правил, – это не выдумка. Все произошло именно так, как я расскажу; ее также нельзя считать вымыслом, поскольку у нее нет завершения. Ее просто оттеснили на задний план другие важные события. Но если мистер Готорн («Рики», – выдохнул адвокат) прав, тогда пять человек, а не четыре умерло. И мой брат был первым. – Вы были оба обручены с одной девушкой, – сказал Рики, вспомнив одно из последних высказываний Эдварда. – Мы были оба обручены с Альмой Мобли, девушкой, с которой я познакомился в Беркли, – начал Дон свою историю о привидениях, и все четверо поудобнее устроились в креслах. – Я думаю, это настоящая история с привидениями, – продолжал он, мысленно достав доллар из кармана джинсов для Доктора Рэбитфута. Дон поведал им свою историю, обращаясь к пламени свечей, как к беспокойному уголку своей души; он рассказывал не все и не так подробно, как написал в своем дневнике, тщательно припоминая каждую подробность, но не утаил почти ничего. Его рассказ длился полчаса. – А сведения из «Кто есть кто» окончательно подтвердили, что все сказанное Альмой было ложью, – закончил Дон. – Дэвид погиб. Она просто-напросто исчезла, – он провел по лицу ладонью; громко вздохнул. – Вот и все. Настоящая история с привидениями, не так ли? Скажите мне. Какое-то мгновение все молчали. «Расскажи ему, Сирс, – беззвучно умолял Рики. Он поднял голову и взглянул на старого друга, скрестившего домиком пальцы перед лицом. – Скажи, Сирс. Расскажи ему!» Его глаза и глаза Сирса встретились. «Он знает, о чем я думаю». – Что ж… – отозвался Сирс, и Рики прикрыл глаза. – По-моему, очень напоминает одну из наших историй. Не те ли это события, что послужили сюжетом для вашей книги? – Да. – Они сплелись в историю, гораздо более интересную, чем сама книга. – Но у них нет финала. – Вероятно, пока нет, – сказал Сирс. Он прищурился на свечи, сгоревшие почти до чашечек серебряных подсвечников. «Сейчас», – молил Рики, все еще не открывая глаз. – Этого молодого человека, что, по-вашему, был похож на оборотня, как его звали… а, Грег? Грег Бентон? – Рики открыл глаза, и если бы кто-то взглянул на него в этот момент, заметил бы благодарность в каждой черточке его лица. Дон кивнул, явно не понимая всей важности этого уточнения. – Я знал его под другим именем, – сказал Сирс. – Когда-то очень давно его звали Грегори Бэйт. А его полоумного брата звали Фэнни. Фэнни умер у меня на глазах, – он горько улыбнулся, словно человек, съевший что-то крайне неприятное. – Задолго до того, как он – Бентон – начал щеголять бритой головой. – Если он в состоянии появиться дважды, значит, можно ожидать и третьего появления, – сказал Рики. – Не далее двух недель назад я видел его на площади. По глазам, привыкшим к свечам, резко ударил внезапно вспыхнувший электрический свет. Различия и своеобразная непринужденность четверых сидевших в библиотеке Сирса, которые дарило им пламя свечей, вдруг стерлись, исчезли при более ярком освещении – сейчас они выглядели просто испуганными. «Мы похожи на полумертвых», – подумалось Рики. Как будто тепло свечей и история объединяли их в неразрывный, безопасный дружеский круг. Теперь же они отделены друг от друга, разбросаны по мрачной пустоте зимы. – Похоже, он услышал тебя, – сказал уже опьяневший Льюис. – Может, именно это и видел Фредди Робинсон – как Грегори превращается в волка. Ха! Взлом, часть третья 10 Питер, как в тумане, поднялся по ступеням и остановился рядом с Джимом на площадке. Оборотень медленно, неумолимо приблизился к ним: – Хотите повидаться с ней, не так ли? – его ухмылка была совершенно дикой. – Она будет так рада. Уверяю, вас ожидает теплый прием. Питер в смятении огляделся вокруг; из-под двери комнаты сочился фосфоресцирующий свет. – Правда, сейчас она не совсем готова принять вас, она немножко не в форме, но это как раз и интересно, не так ли? Все мы любим видеть друзей без масок.