Саймон сидел в дальнем углу, не обращая внимания на крики. Наверное, стоило к ним прислушаться – спорили-то из-за него, пусть и практически не называли по имени. Но он чувствовал их испепеляющие взгляды, чувствовал направленную на него ярость, но сам смотрел только на Уинтер, ни на секунду не отводя глаз. Её перенесли на одеяло к остальным пострадавшим – их было больше двадцати человек, и все на разных стадиях отравления. Кто-то держался за живот, кто-то плакал от боли – а кто-то лежал без движения. Уинтер до сих пор не очнулась, но иногда тихо стонала, и её дыхание всё учащалось. Саймон боялся, что стоит ему отвернуться – и оно остановится вовсе. За час с момента их возвращения умерли ещё двое старейшин, и хотя племени были известны все яды и токсины в лесу, они так и не поняли, чем именно Вадим отравил воду. Вариантов было слишком много, и даже Кауан признавал, что им остаётся только лечить симптомы. Нельзя было просто взять и напоить их первыми попавшимися противоядиями – это могло ещё сильнее ухудшить ситуацию, – а универсальные отвары и травы, которые он давал Уинтер и остальным, явно не помогали. Наследники, поднявшиеся на платформу, пытались призвать соплеменников к порядку, и хотя все держались уверенно и авторитетно, даже они не могли скрыть свою боль. Может, они, как и Саймон, винили себя. Или он ошибался, и на самом деле они попросту злились. На него, на Габриэля, на всех чужаков, вторгнувшихся в их лес. Он промокнул лоб Уинтер сухим полотенцем. Они могли злиться на него сколько угодно – сейчас Саймон разделял их чувства как никто другой. – Ну как, лекарство помогает? – Рядом присела Ариана, собравшая серебристые волосы в небрежный пучок. – Выглядит она… Она замолчала, и Саймон поморщился. По фальшивому оптимизму Арианы он догадался, что она хотела сказать. Что Уинтер стало лучше, что за последний час изменилось хоть что-нибудь, но нет. Она была такой же бледной, как прикрытые тела, лежащие перед платформой, где прошлым вечером Саймон с друзьями предстали перед старейшинами, которые не пережили этот день. – Ей всё ещё трудно дышать, – нехотя признал он, словно ситуация могла стать ещё хуже просто от того, что он произнесёт это вслух. – Как у вас с Кауаном дела? Вы смогли определить яд? Она покачала головой. – Пока что мы сошлись на том, что он местного происхождения, – сказала она. – Сомневаюсь, что Вадим стал бы тащить отраву с собой, когда в лесах Амазонки столько вариантов на выбор. Но в голову не приходит ничего подходящего, и Кауан тоже не знает. Но мы обязательно разберёмся, – добавила она, заметив, как поник Саймон. – Может, попробуем подобрать какой-нибудь антидот. – А это не слишком опасно? – спросил он, сжимая ледяную ладонь Уинтер. – Кауан сказал, что неправильное противоядие сделает только хуже. – Ну, если их состояние не начнёт улучшаться… – Ариана сглотнула. – Придётся рискнуть. Его затошнило от мысли, что над Уинтер будут ставить эксперименты, но он стиснул зубы, пытаясь взять себя в руки. Ариана была права – если Уинтер станет ещё хуже, у них не останется выбора. Особенно если впереди ждёт только смерть. Но он не смог согласиться с ней вслух, не смог даже сказать, что всё понимает, – просто замолчал, отчаянно жалея, что не может помочь. Ведь это из-за него пострадала Уинтер. Из-за него она вообще сунулась в леса Амазонки. Надо было сразу отправить их с Джемом и Арианой в Нью-Йорк, и тогда с ними всё было бы хорошо, и Вадим бы до них не добрался. А он, эгоист, не захотел расставаться с ними. Даже после пыток Ивонны, которые пережил Джем, и ловушки Вадима, в которой чуть не погибла Ариана, он всё равно потащил их в одно из самых опасных мест на планете. И теперь Уинтер могла поплатиться за его слабость жизнью. Крики начали затихать, и из толпы выбрался Кауан. Он подошёл к Ариане и Саймону, сидящему на тёплых камнях. – Как дела? Есть изменения? – спросил он, и Ариана покачала головой. – О чём вы спорили? – спросила она, словно и так не догадывалась. – Со стороны выглядело… неприятно. Кауан вздохнул. – Некоторые считают, что это вы с Габриэлем привели к нам Верховный Совет, – признал он. – Они винят вас в отравлении и смерти старейшин и требуют вас прогнать. В горле встал ком, и Саймон не смог проглотить его, как бы ни пытался. – Может, и правильно, – хрипло сказал он. – Мы вам только мешаем, а если мы действительно привели к вам Вадима… – Нет, – тихо, но твёрдо возразила Ариана. – Мы тут ни при чём. Вадим сам отыскал деревню. – Он мог послать за нами солдата. Мы ни за что бы не заметили птицу или какого-нибудь жука, – сказал Саймон. – А мы даже не скрывались. – Мы тут ни при чём, – упрямо повторила Ариана. – Наследники всю ночь патрулировали лес, они бы заметили слежку. Вадим не такой уж и умный, Саймон. А его солдаты, в отличие от нас, совершенно не умеют прятаться. Она говорила с такой уверенностью, что Саймону безумно хотелось поверить, но он просто не мог. Племя Наследников столетиями скрывалось от Верховного Совета, а их солдаты следили за Саймоном с друзьями весь путь от Манауса. Это они их привели. Сам бы Вадим ни за что не нашёл племя Наследников. И тогда старейшины бы остались в живых, и никто бы не умирал из-за очередной допущенной ошибки. – Уинтер нужно в больницу, – наконец сказал он, не поднимая глаз. – Ей нужна медицинская помощь. И всем остальным тоже. – Мы знаем про яды больше врачей, – сказал Кауан спокойно. Он не спорил, просто констатировал факт. Саймон всё равно хотел возразить – даже если врачи не определят яд, они хотя бы смогут следить за состоянием Уинтер и лечить появляющиеся симптомы. Но Ариана коснулась его локтя, и он осёкся. – Уинтер слишком плохо, мы просто не сможем уйти, – тихо сказала она. – Сначала несколько часов по лесу пешком, потом на лодке вверх по течению. Пока мы будем добираться до Манауса, она… Ариана замолчала, но Саймон и так знал, что она хотела сказать. Он крепче сжал ладонь Уинтер, сдерживая выступившие слёзы. Это он будет виноват в её смерти. Он всегда во всём виноват. Кауан кашлянул. – Племя решило, что вы можете остаться, – сказал он, словно это могло как-то утешить. – Пока Уинтер не поправится. Но старейшины потребовали, чтобы вы с Габриэлем оставались в деревне. Выходить в лес без присмотра запрещено. Саймон кивнул. Какая разница? Он всё равно не собирался отходить от Уинтер. – А Вадим? Что вы собираетесь?.. – А вот это, – перебил Кауан, – уже вас не касается. – Он сказал это резко, но слегка виновато, и Саймон даже не стал отвечать. Ещё вчера – да даже пару часов назад – он бы пустился в спор, но Наследники знали, что делают. Они могли о себе позаботиться. Саймон был им не нужен. Он только мешал. – Ты посидишь с ней? – тихо спросила Ариана, и он снова кивнул. – Иди, – сдавленно сказал он. – Надеюсь, вы выясните, что это за яд. Он замер, когда Ариана аккуратно обняла его, стараясь не тронуть раны. На мгновение все мысли пропали, и он чувствовал одно лишь тепло, которого ему так не хватало. Из горла вырвался судорожный вздох, и Ариана крепче прижала его к себе. – Обязательно, – едва слышно сказала она. – Всё будет хорошо, Саймон. Обещаю. И с этими словами Ариана ушла, оставляя лишь холод, хотя стояла жара. Он медленно втянул носом воздух, глядя ей вслед. Но перед тем, как выйти за Кауаном, она обернулась к Саймону, и он увидел в её глазах собственные невысказанные страхи. Что Уинтер не очнётся, что Вадим загнал их в ловушку, что они наконец-то вступили в бой, из которого нельзя выйти победителем. Но вопреки ожиданиям её молчаливая тревога не расстроила его, а наоборот, подбодрила – он видел, что она разделяет его страх, понимает его чувства и будет с ним до конца. Она всегда была рядом – и сейчас только это удерживало его на плаву, не позволяя сорваться в бездну. Он провёл с Уинтер всё утро и не сдвинулся с места, даже когда Джем с Шарлоттой предложили посидеть вместо него. Постепенно толпа разошлась, и остались только те, кто помогал пострадавшим. В воздухе висела тревога, сменившая гнев, и каждый раз, когда Саймон слышал всхлипы, у него замирало сердце. Но мучительные минуты растягивались в часы, а смертей не становилось больше. И сейчас это чудо казалось маленькой, но всё же победой. Где-то в полдень, когда солнце давно поднялось над головой и даже в тени было удушающе жарко, за спиной Саймона раздались тяжёлые шаги. Он не стал оборачиваться, решив, что кто-то из племени просто проходит мимо, не обращая на него никакого внимания. Саймон и не требовал – равнодушие было лучше презрения или ненависти; хватало и того, что он сам ненавидел себя. Но в этот раз шаги остановились, и перед Саймоном вдруг появилась миска с овощами и злаками. – Поешь, – хрипловатым низким голосом произнёс Лео. Мысленно вздохнув, Саймон забрал миску, но ничего из неё не взял. – Не хочу, – честно сказал он. Сейчас было сложно думать о еде. – Ну, хотя бы немного, – сказал дедушка. – Ради меня. Саймон неохотно взялся за еду. Вчерашний ужин был очень вкусным, но сегодня Саймон словно жевал картон. Но он не хотел волновать Лео ещё сильнее – да и вообще это из-за него дедушке пришлось колесить по всему свету. Тот натужно заворчал и присел рядом. – Она справится, – с немыслимой уверенностью произнёс он. – Ты этого не знаешь, – хмуро ответил Саймон, глядя в миску. – Уже три человека умерло… – Уинтер молодая и сильная, – возразил Лео. – Да, я не знаю, выдержит ли она, но я в неё верю. Верь и ты. Ей сейчас это нужно. Саймон судорожно вздохнул и снова сжал её руку. – Я верю, – пробормотал он. – Просто… не знаю, что делать. С Орионом было точно так же. Тогда из-за меня погибло столько людей, столько животных… И вот опять. Это я виноват. Если бы я не лез к Вадиму, он был за нами не проследил, и… – И тогда погибло бы ещё больше людей, – сказал Лео. – И в Австралии, и в Африке, и даже в Европе. Ты ни в чём не виноват, Саймон. Ты не убиваешь невинных детей. Но тебе хватает храбрости раз за разом рисковать ради них жизнью. Перед глазами всё поплыло, и Саймон часто заморгал. – Да зачем вообще нужна эта храбрость, если из-за неё все умирают? Лео вскинул кустистую бровь. – Только храбрость может изменить мир, Саймон. Она даёт нам силы бороться, даже когда нам страшно, а будущее беспросветно. Без храбрости мы бы не смогли противостоять таким, как Вадим, и мир был бы куда хуже, чем есть сейчас. Саймон зажмурился, пытаясь удержать рвущиеся наружу слёзы. – Я больше так не могу, – наконец выдавил он совсем тихо. Но дедушка услышал его. – Даже не представляешь, как часто я говорил то же самое, – сказал он низко и хрипло. – Когда погиб твой отец, я думал, что всё – моя жизнь кончена. Какой был в ней смысл, если я пережил собственного сына? Но у меня были вы с Ноланом, живые, здоровые и абсолютно беззащитные, и у меня… появилась новая цель. Я знал, что рано или поздно у кого-то из вас проявятся силы Звериного короля, и понимал, что должен быть рядом. Чтобы рассказать, какой дар вам достался, что вы сами – лучший подарок для этого мира и способны на всё. Что вы можете защитить тех, кто в этом нуждается, и сделать мир лучше. Так и есть, Саймон. Ты раз за разом доказываешь, какой ты необыкновенный. У Звериного короля ни разу не было подобных наследников. Ты пошёл на такие жертвы, хотя не был обязан, а всё потому, что так было правильно. Саймон вытер слёзы ладонями, окончательно сдавшись. – Это дядя Дэррил пожертвовал ради меня жизнью, – пробормотал он. – И Феликс, и Род, и Селеста, и Фахари, и… – Они знали, на что идут, – мягко сказал Лео. – Но всё равно не остались в стороне, потому что любили тебя, потому что верили в твои силы и знали, что на их месте ты бы поступил точно так же. Саймон сглотнул. В тот день, когда они с Лео и Ноланом выступили против Ориона, он чуть не умер – и иногда, когда становилось совсем тяжело, он об этом жалел. Он понимал, что в нём лишь откликаются чувство вины и скорбь по умершим, и знал, что такие мысли не приведут ни к чему хорошему, поэтому старался их отгонять. Но в такие моменты они всё равно возвращались, и ему становилось только хуже. – Что мне делать? – с трудом выдавил он. Дедушка сжал его здоровое плечо, утешая, пусть Саймон и не заслуживал его доброты. – То же, что и всегда, – сказал Лео. – Двигаться дальше. Только это и остаётся, малыш. Такова жизнь – мы идём вперёд, узнаём что-то новое, поступаем так, как того требует ситуация… Не всегда правильно – иногда, когда оглядываешься назад, становится очевидно, что надо было выбрать другую дорогу… Но что уж поделать. Не ошибается лишь тот, кто не рискует. А что за жизнь, в которой нет риска? – Долгая, – пробормотал Саймон. – И счастливая. – Не факт, – сказал Лео. – Так почему бы не сделать её лучше и для себя, и для остальных? Понимаю, тебе тяжело это понять, но миру очень с тобой повезло. И нам тоже. В горле встал ком. – Нет, – едва слышно прошептал он. – Уинтер умирает. Ариана с Джемом тоже чуть не…