Ярма. Один, свойством польщенный знатным, Выносит ложе пресное; другой, Шурьев постыдных за своей красоткой В родня вступив, полынью приправляет Медвяную сыту. И хорошо Еще тому, кому попалось в дом Ничтожное творенье, чтоб ни злого, Ни доброго придумать не могла. Но умницы!.. Избави боже, если В ней на вершок побольше, чем в других, Ума, излишек этот Афродите На пользу лишь – коварством станет он. Напротив, та, которая природой Обижена жена, по крайней мере, На хитрости Киприды не пойдет Приспешниц – вот от жен подальше надо. Вы сторожить поставьте терема Зверей, когда хотите, да не этих Пособниц, зверь укусит, да не скажет, А то хозяйка козни мастерит, А нянюшка их по свету разносит… Не такова ль и эта тварь? Отца Священное она дерзнула ложе Мне, сыну, предлагать. Да после слов Таких – иди к источнику и уши Омой священной влагой. Если я В себе заразу чувствую от звука, От шума слов, так каково же сердцу От грязи их? Но я благочестив, И это вас теперь спасает, жены, Поверьте, все бы ваши я открыл Дела отцу, когда бы, как ребенок, Сковать уста себе я клятвой не дал. Простор теперь предоставляю вам, Пока Тесея нет, и для признаний Я не открою губ. Но вместе с ним И я сюда вернусь – мне любопытно Вас с госпожой увидеть, как царя Вы будете встречать. Хотя образчик Твоей, раба, я наглости видал. Так будьте же вы прокляты! Не будет Мне пресыщенья в ненависти к вам, Хотя б корили все меня, что вечно Одно и то же я твержу – и вы ведь Все те же – в зле. О смертные, иль жен Исправьте нам, иль языку дозвольте Их укорять, а сердцу проклинать. Уходит. Федра О, жребий жены! О, как над тобою не плакать? Где сила искусства? Где выход? О, как этим цепким объятьем Опутана я безнадежно! Уж мой приговор Написан. О солнце! О солнце! О матерь-земля! Куда я уйду от несчастья? Чем горе покрою? О жены! О жены! Иль бог мне поможет? Но кто же?.. Иль вступится смертный в такое Позорное дело?.. На плечи Напала несносная тяжесть.