Безумные со стонами мешая, Здесь от Эрота жала сохнуть стала. Она молчит. Из челяди никто О тайне и не знает. Только страсти Не суждено угаснуть без следа: Отцу о ней я расскажу, Тесею, И будет нам враждебный Ипполит Убит его проклятьем. Царь глубинный, Недаром же Тесею Посейдон[5] Три посулил желания исполнить. Прославлена – но все-таки умрет И Федра. Пусть! Мне лучше, чтобы Федра Погибла, чем, виновных поразив, Мне сердца, месть лаская, не насытить. Но вот и он, вот Ипполит, Тесея Надменный сын… Покинув лов тяжелый, Сюда идет – я ухожу… Пора… С какою он большой, веселой свитой. Как ярко гимн их Девственной звучит, Богине их отраден, Артемиде: Не чует он, что Адовы врата Уж для него открыты… и что солнца Последнего он пьет теперь лучи… Исчезает. Входит Ипполит с охотниками. Навстречу им – старик слуга. Ипполит О, восславьте гимном, други, Золотую Дия дочь, Артемиду, нашу радость! Охотники (к статуе) Дева-владычица, Радуйся, сильная Зевсова дочь! Чада Латоны нет В мире прекраснее. О Артемида, нам Нет и милей тебя: В златом украшенных Залах отца богов Сколько чарующих, Сколько небесных дев! Ты между них одна Девственно чистая, Солнца отраднее Ты, Артемида, нам. Ипполит Прими венок, царица: в заповедном Лугу, цветы срывая, для тебя Я вил его… На этот луг не смеет Гнать коз пастух, и не касался серп Там нежных трав. Там только пчел весною Кружится рой средь девственной травы. Его росой поит сама Стыдливость. И лишь тому, кто не ученья муках, А от природы чистоту обрел[6], Срывать цветы дано рукою вольной: Для душ порочных не цветут они. Но, милая царица, для твоих