Ошибся. Я увернулась. Возможно, жизнь меня ничему не учит, а возможно, я не могу позволить примитивному необразованному существу бить себя. К тому же, бить безоружную женщину здоровый, нормальный мужчина просто не может. Это абсурд. Я стиснула зубы и смерила «слугу» презрительным взглядом. Его моя реакция ожидаемо окончательно вывела из себя. Несмотря на подошедшего «хозяина», любопытство которого к происходящему я видела прекрасно благодаря развитому периферическому зрению, старик вновь замахнулся. И вновь не попал. Я выпрямилась, убрала волосы с лица и замерла, ожидая нового нападения. Выслужиться перед «хозяином» он постарался усердно. Вновь, рыча нечто сквозь зубы, замахнулся. Только на этот раз был остановлен не мной. Голос этого мужчины я тоже запомнила. Спокойный, уверенный. Голос командира. Одного четкого приказа вполне хватило, чтобы старик позабыл обо мне, склонился в низком поклоне и так, почти не разгибаясь, ретировался туда, откуда пришел. Мне стало немного жаль этих людей. Неприятный социум. Впрочем, меня это не касалось. Это их планета и их путь развития. Меня сейчас касалась лишь моя жизнь. Я на этой планете была лишним, инородным телом. Переключила внимание на холодного всадника. Или мне все же стоит называть его «спасителем»? Пока не предаст, само собой. Не похож он на благодетеля. Стоял мой спаситель на земле, я – на верхней ступени веранды. Его лицо было на уровне моего. Радужка глаз у местной нации была необычной, цвета охры, но у этого мужчины особенно необычной. Желтизну его глаз разбавлял коричневый ободок вокруг зрачка, из-за чего последний казался больше обычного. Крупные, заостренные черты придавали его лицу хищное выражение. Черные волосы, коротко стриженные на затылке, начиная от макушки, небрежными длинными прядями спадали на лоб. Для сравнения, у водителя и старика волосы были длинными и забраны в хвост. Одет спаситель был в темный, прямого покроя балахон, с разрезами по бокам. Из-под балахона выглядывали того же цвета простые брюки. И ботинки. В помещении, где я только что была, стояла его обувь. Я подняла взгляд и поняла, что мои беззастенчивые разглядывания не остались незамеченными. На его лице читались удивление и насмешка. Сделала вывод, что меня он причисляет к людям ниже себя по положению – это во-первых. Во-вторых, он умен. И ему, несмотря на его внешнее равнодушие, я любопытна. Что ж… Пришла пора небольших экспериментов. Нисколько не смущаясь того факта, что из одежды на мне только покрывало, а обуви нет вовсе, я спокойно сделала шаг в сторону, спустилась со ступеней и направилась к воротам. Водитель, вышедший к этому моменту из машины, оторопело на меня уставился. Наглость я проявила несказанную. Когда очухался, рванул было ко мне, да замер. Даже знаю, по чьему беззвучному велению замер. За воротами обнаружилась охрана. Со стороны внутреннего двора вооруженных молодчиков видно не было. Зато когда я приблизилась, мне тут же перекрыли путь и взяли на прицел. Я выглянула на местность за их спинами. Каменная дорога, уходящая вниз со склона, и как минимум еще десять таких же дворов. И черный дым на горизонте чуть правее. Большего увидеть мне, к сожалению, не удалось. Я развернулась. Склонив голову набок, он стоял все на том же месте и насмешливо меня рассматривал. «Ну и что ты будешь делать?» Если бы я действительно пыталась уйти, а не разведывала обстановку и проверяла границы дозволенного, вопрос был бы резонным. Я направилась в крыло дома, что возвышалось справа от меня. Поднялась на веранду и зашла в первое помещение, затем во второе внутреннее. Знакомая планировка, только веранда выходила на большой ухоженный сад. Через веранду прошла в еще одно немалых размеров помещение в этом крыле. Здесь кровати не было, тут по периметру были разложены мягкие матрасы. Одежду не нашла. Ни свою, ни чужую. Все под тем же насмешливым, пристальным взглядом проследовала в левое крыло. Это оказалась вотчина прислуги. Они в щель между дверью и стеной за происходящим во дворе все это время наблюдали и, как только я к ним зашла, в стену вжались. Все подальше от меня. И старик в том числе. Помимо трех знакомых мне лиц здесь были еще две девочки-подростка. Спальня у них была общая, разделенная передвижными ширмами. Тут одежда нашлась, но не моя и мало. Брать ее я не стала. Внутренний двор тоже был. Хозяйственный. Дальше в левом крыле располагались кухня и прачечная. Я вышла и задумчиво осмотрела центральное крыло. Снаружи оно выглядело больше, чем внутри. Там должны были быть еще помещения, которые я пока не нашла. Вдалеке раздался протяжный гул, отвлекая меня от размышлений. Следом за гудком корабля со мной заговорил господин-спаситель. Я повернула голову и равнодушно взглянула на него. Он помолчал, ожидая, видимо, ответа. Не дождавшись, вновь спросил что-то. Я развернулась к нему и изобразила на лице рассеянное любопытство. Губы его изогнулись в холодной улыбке. Он повторил вопрос, сделав его еще короче, но ответа от меня не получил. Тогда он крикнул одно-единственное слово в сторону крыла прислуги. Оттуда через мгновение выскочила Булан и вихрем понеслась в правое крыло, а еще через минуту летела ко мне с перепуганными глазами. В руках она сжимала неплохого качества зеркало. Она жестами дала мне понять, что я просто обязана посмотреть на свою шею. Под левой скулой у меня появилась татуировка. Завитки и вензеля. Видимо, письменность местная. Накололи не больше двадцати часов назад, рисунок был еще довольно четким. Скоро сойдет. Зачем сделали? Работы только технике внутри меня добавили, и все. Я с легким любопытством разглядывала наколку и со скрытым ужасом свое лицо, точнее, голову целиком. Из-за стресса и перенесенного ранения не справляюсь со своей непосредственной работой! Голубые волосы для Земли или Геи норма, но, скорее всего, не для этих людей! Как я могла сейчас не помнить о столь важном факте? Скафандра, целиком скрывающего меня, больше не было. Я теперь окончательно отличалась от них, и не только цветом волос, отличалась строением лица и тела, цветом кожи. Над ухом раздался начальственный тон. Как он приблизился и как исчезла Булан, я позорно пропустила. Ему опять потребовалось задать мне какой-то вопрос. Ответ мой не изменился – молчание. Он заложил левую руку за спину, а правой изобразил любезный жест, предлагающий мне проследовать вперед в комнату, где я очнулась. Оценив выражение его лица, я приняла приглашение. В крайнем случае с обрыва прыгну. Терять все равно нечего. Глава 3 В спальне любезности продолжились. Мне предложили присесть на кресло за небольшой стол, прямо напротив хозяина. А вскоре Булан с помощью одной из девочек подносы с едой принесла. Сказать, что я хотела есть, ничего не сказать, но поскольку за мной наблюдали желтые надменные глаза, я сдержалась от проявления каких-либо эмоций на этот счет. Он указал мне раскрытой ладонью на тарелки и произнес по слогам одно-единственное слово. «Ешь», – предположила я. Или «еда». Раз перешел на произношение по слогам, пришло понимание, что я языком не владею. Потчевали нас мясным бульоном, смешанной в плошке зеленью, красиво выложенными на подносе обитателями водных глубин и некоей густой молочного цвета жижей. Из столовых приборов двузубая вилка, ложка и изогнутый маленький нож. Он демонстративно медленно приступил к трапезе. Надеяться, что здешнее мясо искусственно выращено, глупо. Так что я осторожно, стараясь не показать, что пальцы дрожат, отставила в сторону все мясное, молочное тоже, съела только зелень. Не настолько моя ситуация критична, чтобы животных есть, а молоко неизвестного происхождения мне сейчас было явно не нужно. Поев, я выпрямилась, глядя на подозрительно гостеприимного тюремщика. Покрывало пришлось в очередной раз поправить, оно сползало. Выражение желтых глаз, исподтишка наблюдавших за моими действиями, при этом на мгновение изменилось. Расслабленную надменность сменило напряжение. Расширившиеся на доли секунды зрачки я тоже не упустила. Не такой он оказался невозмутимый. Как женщина я его интересовала, и очень. Логично, что по этой причине и запер в своем доме, в своей спальне. Может быть, татуировка к этому отношение имела. Ну и поскольку я обнаженной очнулась, то, что я прячу под покрывалом, он точно знал. В таком обществе женщины должны относиться к демонстрации своего тела более щепетильно. Пока я этого не учитывала. Несмотря на кажущуюся расслабленную позу, он был напряжен. Я усмехнулась и отодвинула свой нож на его половину стола. Никого здесь калечить или убивать нарочно была не намерена. Мог бы и не проверять. Пока двигала, он не шевелился. Когда двигать закончила, он взглянул на меня насмешливо. Я ответила равнодушным взглядом. Меня не интересовало его личное мнение обо мне. Меня интересовала моя одежда, о чем я дала понять жестами. Он вновь вызвал Булан, отдал ей тихо приказ, и вскоре, к своему удивлению, я получила свое белье, а в дополнение белый балахон со сложной вышивкой в виде голубых цветов, покроем похожий на те, что носили женщины и девочки здешнего дома, только новый. Булан стопкой сложила все это на столике у входа и удалилась. Я встала, подошла к столу, бегло оглядела вещи, взяла в руки свои и развернулась к хозяину дома. Это все? Его губы изогнулись в довольно неприятной холодной улыбке. Он что-то проговорил, глядя на меня своими надменными желтыми глазами. Я склонила голову набок и оценивающе его осмотрела. Пора было умнеть. Согласно кивнула. Хорошо. Без скафандра, значит, без скафандра. Улыбка исчезла. Не такой реакции от меня он ожидал, но и такую принял. А дальше он поднялся и медленно, заложив руки за спину, подошел ко мне. Встал совсем близко, склонился к моему лицу. Взгляд его при этом уже не был жестким. Взглядом же указал на одежду, затем на мое тело и по слогам четко произнес одно слово. «Одевайся», – предположила я. Развернулся, дойдя до левой стены, отодвинул потайную панель и исчез в открывшемся проеме. Я оказалась права, в центральном крыле дома помещений было больше. Правда, скрытость панели была больше декоративной, поскольку не заметить очевидного несоответствия внутренних и внешних размеров строения и не найти впоследствии этот дверной проем мог только слепой. Нижнее белье мое входило в экипировку скафандра, предназначено было в основном для терморегуляции и представляло собой облегающие топ и бриджи. Я скинула покрывало, надела белье, накинула сверху балахон, закатала рукава и направилась следом за хозяином дома. Рабочий кабинет. Я бы так охарактеризовала предназначение этого помещения. Все та же богатая, вычурная обстановка, широкие окна, большой стол, по вечерам, полагаю, здесь было хорошее электрическое освещение. И полки с тетрадями. Осматриваясь, я пролистала пару и пришла к выводу, что это книги. Текст был печатным. Все это время желтые глаза наблюдали за мной с нескрываемым любопытством. На письменном столе в первую очередь меня заинтересовал телефон. Я не удержалась от того, чтобы не покрутить железную тяжелую махину в руках, и от беззвучного смешка тоже не удержалась. Неужели и мы когда-то пользовались чем-то похожим? Было просто поразительно оказаться в месте, где эта вещь в ходу. У нас антикварная техника встречалась в домах ценителей или входила в оформление интерьера, но это все понарошку. Я зацепила пальцами провод и проследила за его направлением. Для здешних людей эти массивные тусклые желтые лампы, пыхтящие автомобили, телефоны размером с мою голову – это все по-настоящему. Следом наступила очередь пишущей машинки. Не менее занятный агрегат. Тихий теплый голос подсказал мне нужное слово. Я искренне и благодарно улыбнулась обладателю голоса. Все время моего присутствия в кабинете он сидел в мягком кожаном кресле с высокой спинкой и следил за каждым моим движением. Указала на телефон. Он и тут подсказал. Повторять вслух чужую речь я не пыталась, но сами слова и произношение запоминала. Установила названия еще нескольких вещей на столе: кистей для письма, графита, бумаги. Слово «стол» тоже выяснила. Повернулась к лампам, как вдруг мой собеседник положил ладонь себе на живот и произнес: – Вангьял. Точно так же ранее мне представилась Булан. – О, – открыла я рот в беззвучном виноватом восклицании. На лице Вангьяла мелькнуло странное выражение. Лед, смешанный со злостью и высокомерием. Мое пренебрежение задело его гордость. Впрочем, он умел мгновенно гасить все ненужные эмоции. Правую бровь только приподнял, указав рукой на мой живот. Я с еще более виноватой улыбкой пожала плечами. – Индан, – кивнул он. Возражать не стала. Как угодно. Он достал из ящика карту, развернул ее на столе и указал мне на нее. Я тут же позабыла обо всем на свете. Взяла карту, расстелила на полу и принялась сосредоточенно изучать. Электроники в моей жизни было слишком много, это я поняла, как только прикоснулась к бумаге. Я помнила расположение материков и океанов, спешно собранную Маком информацию, помнила, где именно находится озеро с кораблем. Приблизительную точку на карте нашла. Сделать что-то более осмысленное не могла. Повернулась и вопросительно взглянула на Вангьяла. Странно, но он мой взгляд понял без дополнительных пояснений. Встал со своего «трона» и с каменным лицом, почти не сгибая спины, спустился ко мне на пол. Местность, где мы с пилотом совершили аварийную посадку, мне обозначили как Чамдо. Забавное название, мне понравилось. Вангьял вновь обвел карту ладонью и указал на мой живот. Ему требовалось знать, откуда я. Чуть поразмыслив, я указала на северный полюс, выкрашенный на карте в белый. Во-первых, место, не настолько удаленное от Чамдо, чтобы усомниться, что я каким-то чудом добралась оттуда сюда самостоятельно. Во-вторых, с их развитием техники – самое неисследованное место на планете, не считая дна морей и океанов. Это означало, что мои синие волосы, странную одежду, непривычные черты лица, чрезмерно светлую кожу, отсутствие языка – короче, все мои чудачества можно списать на некий неоткрытый пока народ. Попытка не пытка. Указав свою якобы родину, я повернулась к Вангьялу и попала в плен желтых глаз. Он сидел на коленях рядом со мной, так что наши лица разделяло расстояние не больше десятка сантиметров. Он сощурился, насмешливо глядя на меня сверху вниз. Поверить не слишком поверил, но отчего-то настаивать на правдивом ответе не стал. В глубине его глаз зажегся азарт, и он начал медленно наклоняться к моим губам. В той же спокойной медленной манере я стала отклоняться назад, сохраняя между нашими лицами прежнее расстояние. Моя реакция его позабавила, но не остановила. Отклоняться мне пришлось, уже опираясь на ладони, затем на локти и так пока не оказалась лежащей на полу. Вангьял нависал надо мной, на губах его играла мягкая довольная улыбка. В отличие от меня, ему происходящее нравилось. Сократив таки расстояние, он остановился в паре сантиметров от моих губ. Не скажу, что смотрела на него с какими-то особенно отрицательными эмоциями, скорее напряженно, с долей равнодушия. Оказаться единственной выжившей на краю Вселенной на незнакомой планете страшнее, чем притязания со стороны местного «хозяина», тем более что отторжения он у меня пока не вызывал. Ничего плохого мне еще не сделал, и лучше бы все так и оставалось. То, что Вангьял способен на жестокость, было очевидно. Лучше развернуть его характер так, чтобы по отношению ко мне он эту жестокость так и не проявил. Чуть отстранившись и глядя мне в глаза, он проговорил что-то с тихим смехом. Я вопросительно подняла брови, чем окончательно его рассмешила. Он склонил голову и осторожно провел пальцами по моему лбу, носу, губам и подбородку. Происходящее мне категорически не понравилось. Проблема заключалась в сути моей профессии, точнее, в сути моего таланта. Вангьял, сам того не понимая, проникал и стремился занять львиную долю моего личного пространства. Это означало, что мой разум независимо от меня начнет работать над его портретом. Уже начал работать. Я уже чувствовала его эмоции и желания. Погружение в сознание другого человека отнимало немало сил и требовало умения дистанцироваться, не растворяться. Контролировать подобные процессы гораздо проще на расстоянии, а мой нынешний объект был и, очевидно, намеревался быть слишком близко. В конкретную минуту объект меня хотел. И хотел сильно, но желание свое предпочел держать в узде. Он снова улыбнулся и вдруг начал не только прикасаться пальцами, но и называть части моего тела вслух, по слогам. Я тут же прекратила размышлять о сложившихся трудностях и нахмурилась, вслушиваясь в звучание его голоса, пристально следя за движением губ и языка, стараясь запомнить все с первого раза. Глаза, нос, брови, лоб, волосы, руки, ноги… Когда до груди добрался, собственная же игра его и подвела, он запнулся, чем насмешил меня. Я икнула, стараясь скрыть смех. Желтые глаза тут же сердито сузились и могли бы меня напугать, если бы в их глубине не прятались смешинки. Его самого произошедшее развеселило.