Эта мысль почему-то не приходила Марине в голову. «А ведь верно, – подумала она вдруг, – Генкиной рекомендации вполне могло хватить Бесу – ведь он столько раз пытался у меня Генку сманить, еще когда у того были обе руки. Да и потом, когда кисти он лишился… И ведь он Генке доверил сына. Черт, я теряю хватку…» – Ну, допустим. Дальше. – А что – дальше? – пожал плечами Георгий. – Дальше я выяснил, что парнишка этот с четырнадцати лет биатлоном занимался, правда, без особого успеха, но винтовочку держать обучен – чувствуешь, к чему клоню? – Пока нет. – Вот и я сразу не понял. А потом Орлов мне такую вещь сказал… Мол, надо как-то парнишку поддержать – кровь все-таки. И составил завещание, по которому в случае его смерти кое-что парень получил бы наравне с Виолой и Алексеем. Но мы одно не учли – что не только Орлов знал об этом парне, а еще кое-кто. – Кто? – насторожилась Марина. Георгий сделал глоток сока и вздохнул: – Ты-то не в курсе, конечно, но расскажу. Был такой деятель в свое время – Кадет некто. И пытался он здесь кое-что к рукам прибрать, да погиб в перестрелке. Коваль едва не упала в обморок, услышав эту кличку – Кадет. Именно по вине этого Кадета она едва не лишилась ребенка, просидела неделю в подвале бесовского дома, избитая так, что потом пришлось оперировать нос. И только отморозок Женька, поняв: Бес не вступится, потому что должен что-то этому деятелю и боится его, решил вопрос кардинально и мгновенно. Взял автомат и подкараулил машину Кадета, изрешетив ее на лесной дороге так, что шансов выжить ни у кого не было. И вот снова всплывает это имя! – Ну! – подстегнула она. – Что – ну? Преемник его сюда явился, начал копать под Беса – ну, и накопал. И закрутил парня так, что мы даже не поняли, когда сумел. Пообещал: после смерти нерадивого папаньки отвалится мальчику солидный куш. А уж если мальчик поможет папе на этом свете не задерживаться, то он, преемник, удвоит сумму. Нашептывал, мол, он будет единственным наследником, если вдруг с Виолой и Алешей что-то произойдет, и все официально – по завещанию. Георгий замолчал, а Коваль вскипела: – Я не пойму – и ты, зная об этом, не постарался как-то прикрыть женщину и ребенка?! – Я узнал об этом не в тот момент. Узнал только после того, как ранили Орлова. – То есть его все-таки ранили?! – Ну, а как ты думала? Ранили, да рука дрогнула у парня, повезло Григорию Андреевичу. Это уж потом, когда на Виолу начали охотиться, я понял, что надо как-то Орлова отсюда вывозить. Марина сморщила лоб и задумалась. Что-то ей казалось нелогичным в этой ситуации… – Хорошо. А про завещание Беса откуда они узнали? – Нотариус. – Что – нотариус? – Нотариус пропал – как не было. Через неделю труп нашли в канаве за лесом. Дальше рассказывать? Нет, дальше ей не нужно было рассказывать, такие варианты еще при ней проворачивались не раз и не два. Нотариус Гришки не вынес допроса «с пристрастием» и выложил всю интересовавшую похитителя информацию. – А само завещание-то где? – Этого я не знаю. И вновь Марине почудилось: Георгий не сказал ей всей правды. И он явно в курсе, где находится это проклятое завещание, потому что не зря за ним тоже кто-то охотится. – Поня-я-тно, – протянула она, делая вид, что получает удовольствие от греческого салата, который в принципе терпеть не могла. – Значит, Ветку на самом деле гонял этот бесовский сын… А вот шухер во дворе устроил все-таки ты – чтобы убрать с глаз охрану и суметь вытащить Беса из бункера, так? И выход из него явно есть с другой стороны забора – потому что я стояла у окна почти все время и машин никаких не видела – так? Георгий хмуро кивнул, и Марина почувствовала, как ему неприятна ее догадливость. «Э-э, дорогой, а ведь опасно считать женщину заранее глупее себя», – с легкой насмешкой подумала она и дотянулась до его руки: – Жора, не сердись. Я просто неплохой аналитик и люблю распутывать всякие сложные комбинации. Скажи лучше, как ты сумел Гришку в больнице подменить? – В новогоднюю ночь, – улыбнулся он, перехватывая ее руку и целуя тонкие пальцы. – Там ведь лежит один из его водителей, который по комплекции более-менее подошел. А охранник – со мной на связи, и как чуть что – сразу звонит. Вот и про тебя позвонил, сказал – явился Михаил Георгиевич и с ним блондинка, но побыли недолго, пару минут, а потом пулей выскочили и уехали. Правда, я не сообразил, что именно ты мой план расколола, не знал, что ты Орлова близко знала. Умная ты женщина, Мэриэнн. – Это комплимент? – ухмыльнулась Коваль, подтягивая его руку к себе и прижимаясь к ней щекой. – Как хочешь. Я сказал тебе то, что думал. Ты действительно редкая женщина, я прежде таких не встречал. – Жора… скажи, а Ветка в курсе всех этих телодвижений? Георгий закурил и пожал плечами: – Я в это не вникал. Если то, что о ней рассказывали, правда, то вполне могла выведать когда-то у самого Орлова. Я же ей на глаза не попадался, сама понимаешь – он все так обставил, будто уволил меня. А ты почему спросила? – Да так… – уклончиво протянула Марина. – Собственный интерес. – Поделишься? – Пока нет. Может, потом… Остаток вечера они провели в Марининой квартире. У Коваль вдруг начала болеть голова, и она, испугавшись приближения приступа мигрени, предпочла лечь в темной спальне, укутаться пледом и неподвижно лежать, стараясь даже не шевелиться. Георгий уехал в аптеку, потом вернулся, помог ей выпить таблетку, посидел рядом, ожидая, пока она уснет. Убедившись, что Марина задремала, он вышел из комнаты и закрылся в кухне, достав там мобильный и набрав номер. – Это я, – сказал он, когда ему ответили. – Все в порядке. Нет, пока никаких проблем. Только одно. Имя Мэриэнн Силва говорит вам о чем-то? Это неважно. Да. Да. Я сейчас у нее в квартире. Нет, она спит. Не понял. Опять не понял. Вы точно в этом уверены? Ладно, я разберусь. – Разберешься – с чем? – ее голос, прозвучавший за дверью, обжег его, как пламя из неожиданно распахнувшейся печки. Марина открыла дверь и, схватившись за косяки, мутными от боли глазами смотрела на застывшего на табуретке у окна Георгия. – Разберешься со мной? Ну, рискни – попробуй. Надеюсь, Григорий Андреевич успел тебе сказать, кто я и насколько могу быть опасна? Что – в ментовку побежишь или сам попробуешь? Георгий постепенно пришел в себя, отбросил телефон и встал, но рука Марины вдруг скользнула в карман халата и вынырнула оттуда уже с зажатой в кулаке финкой. – Тебе бы лучше не приближаться, я умею обращаться с этой штукой куда хуже, чем мой муж, но все же умею. Так что не советую. Сядь, откуда встал, – приказала она, указав лезвием на табуретку. Георгий повиновался, помня, как быстро она сумела уложить его на пол при первом знакомстве. Сейчас Марина выглядела человеком, которому нечего терять, и в том, что эту самую финку она, не задумываясь, всадит ему в горло, например, он уже не сомневался. – Мэриэнн… – Заткнись и слушай! – оборвала она, боясь, что от головной боли потеряет сознание. – Ты зря позвонил Орлову и спросил обо мне. Ты мне просто выбора не оставил, понимаешь? Ведь он тебе приказал меня убрать – так? – И ты думаешь, я стану это делать? – Георгий шевельнулся, и Коваль заорала: – Руки на стол положи! – Тебе не смешно? – он положил на стол руки и продолжил: – Ты не понимаешь, я могу сейчас проигнорировать твой ор и сделать то, что мне нужно? Ты женщина, и тебе не справиться со мной. – Да? А вот товарищ Стечкин иначе думает, – усмехнулась Коваль, вынув из другого кармана халата пистолет. Его пистолет, который успела ловко выудить из потайного кармана куртки. – Не советую проверять мое умение стрелять, потому что это как раз я делаю неплохо. Правда, всегда предпочитала «вальтер» и «глок», но думаю, управлюсь и со «стечкиным». Так что сиди, Жорик, и не дергайся. Ногой дернув к себе вторую табуретку, она села в дверях, направив пистолет в грудь Георгия, закурила и продолжила: – Вот я ведь нутром чуяла – нельзя тебе верить. – Я не убил тебя до сих пор. – И поверь – оно так и останется, – заверила она спокойно. – Тебе придется встать в дли-и-инную очередь из желающих это сделать, друг мой. – Мэриэнн, послушай… давай решим все миром. Я не могу сделать того, что требует Орлов… – О, понимаю, – кивнула Коваль. – Тебя мучают угрызения совести – ну, а как иначе! Переспал – должен жениться, а не пулю в башку вогнать. Знаю я вас, благородных! Только ты немного, вижу, недопонимаешь, Жорик. Это не тот случай. У тебя нет выбора – после твоего идиотского звоночка. И у меня его нет теперь. Мы не сможем выйти отсюда живыми вдвоем, понимаешь? – Стреляй, – спокойно предложил он. – Стреляй и уходи. В кухне воцарилась тишина. Георгий внимательно наблюдал за рукой Марины, в которой был зажат пистолет, и видел: та не дрожит. В случае чего, эта женщина, не задумываясь, выпустит в него всю обойму – в этом он уже не сомневался. Орлов так и сказал – «успей убрать ее раньше, чем она тебя расколет». Кто же она такая, что Орлов так ее боится? У него даже голос задрожал, когда он услышал ее имя и фамилию. Вряд ли мэр так боялся подругу своей жены, не имея на то веских оснований. А дамочка явно непростая. Как она там сказала – «раньше предпочитала «вальтер» и «глок»? Ничего себе – познания! – Что же нам теперь делать с тобой, Жорик? – своим низким, хрипловатым голосом спросила Марина, глядя ему в глаза. – Нет безвыходных ситуаций, Мэриэнн. Мы можем разойтись с тобой в разные стороны и больше никогда не встречаться. – Я не в том положении, чтобы слепо довериться тебе. – Тогда у нас нет выхода. Из этой квартиры должен уйти кто-то один. – Тебе страшно? – с каким-то странным любопытством спросила она, и Георгий кивнул: – Страшно. Умирать всегда страшно – ты ведь тоже это понимаешь. – Я отношусь к этому несколько иначе. Я слишком много раз стояла на грани и знаю, как именно выглядит смерть. И привыкла не бояться ее. Знаешь, как говорят самураи? «Истинный воин начинает свое утро с мыслей о смерти». Ну, вот и я так. Он не посмел усмехнуться или даже дать легкой улыбке тронуть его губы – слова женщины были слишком серьезны. – Мэриэнн… Она подняла голову, и вдруг Георгий увидел, что она плачет. Игнорируя направленный на него пистолет, Георгий встал и подошел к ней, обнял и прижал к себе, не делая попыток забрать оружие. Марина разрыдалась совсем уж по-детски, всхлипывая и прижимаясь к нему с чувством облегчения и благодарности.