Источник маняще вкусного запаха я отыскал быстро. Хотя их и искать не надо было — пятерка грязнуль устроила пикник у обочины прорубленной сквозь заросли дороги. Расположились они с полным удобством, а судя по окружающему их пространству, в этом месте они останавливались часто. И растительность тут вырубали тоже часто, не давай ей подняться слишком высоко и перекрыть видимость. В центре высвобожденной зоны стояла пара крепких навесов, крытых побуревшими длинными листьями. Между навесами дымил костерок, на подвешенной к вбитой жерди веревке покачивалась выпотрошенная свинка. Трое отдыхали на низких широких нарах, еще двое сидели у костра и были вооружены. Винтовка и дробовик висят на ремнях за спиной, болтаясь у самых поясниц. В песок воткнуты мачете, еще несущие на лезвиях зеленый сок. Чуть в стороне, но не слишком далеко, над большими охапками травы медитируют два осла. Рядом с ними странноватая двухколесная повозка с колесами высотой в мой рост. Разумно — такие колеса пройдут через любую грязь и не завязнут. Хотя вряд ли это транспортное средство можно назвать скоростным… На повозке навалены различные по размеру мешки, перехваченные у горловин веревкой. Несколько небольших мешков то и дело шевелится, под грубой тканью что-то будто перекатывается в попытке выбраться. Змеи? Двое сидящих у костра о чем-то лениво разговаривали, но я находился шагах в пятнадцати, а говорили они тихо, поэтому я не услышал ничего кроме смеха. Мне хватило минуты, чтобы оценить все условия предстоящей задачи по ликвидации троих, захвату двоих и последующему допросу. Услужливый опытный мозг злобного гоблина с готовностью предложил десяток не требующих особых усилий планов действий. Отбросив их все, я выпрямился, вышел из укрытия и спокойно зашагал прямиком к костерку, задумчиво гадая кто из них заметит меня первым. Бублик наблюдательности был завоеван серым ишаком, заметившим меня первым и издавшим странноватое короткое взревывание. Сидящий к нему лицом уже немолодой лысеющий мужик вздрогнул от неожиданности и недовольно рявкнул: — Заткнись, чертов бурро! Сидящий напротив него узкоплечий парень увидел меня вторым и среагировал неправильно, предпочтя остаться сидеть и даже не схватился за оружие. — Пабло! — окликнул он продолжающего ворчать лысеющего — Пабло… — Давно пора пустить старичка на острую чоризо — не унимался тот. — Пабло! — Упрямый как моя жена! Норов как у… — Пабло! — Да погоди ты! — Пабло! — рявкнул я, остановившись в трех шагах за его спиной — Хватит ныть! Охнув, Пабло подпрыгнул, завалился на бок и только затем попытался схватиться за приклад оружия. — Уймись! — буркнул я, усаживаясь на пустующий пень и устало роняя руки на колени — Я пришел с миром. Пока что… — Хола, сеньор — держа руки на виду, парень у костра приветливо кивнул и, сменив выражение лица, укоризненно глянул на ворочающегося в пыли — Мы ведь не пугаем таких как он, Пабло! Тот что-то прокряхтел, медленно поднялся на колени и криво улыбнулся. Улыбка предназначалась мне и легким кивком я дал понять, что увидел, принял и все такое, но к оружию не тянись. Спящие уже очнулись — неудивительно после поднятого эти двоими и умным ослом шума — усевшись, но тоже не торопясь хвататься за оружие или что-то говорить. Все выглядело так, будто эта пятерка оборванцев не в первый раз встречают кого-то похожего на меня. Хотя за вычетом штанов и огнестрела я мало чем отличался от них внешне. Из пятерых двое смуглокожие и черноволосые от природы, один чернокожий, беловолосый и он же самый здоровый, еще двое просто загорелые светловолосые мужики средних лет. Они не бойцы — это видно сразу. Но все же чувствуется, что в случае чего долго думать не станут и сразу спустят курок. Вот только скорей всего привычная для них цель все же не двуногая, а четырехлапая добыча вроде хищников. Это говорило о многом. — Хола — ответил я, когда бесцеремонно оценил и осмотрел каждого. Эта затянувшаяся пауза никого не смутила — все это время пятерка внимательно изучала меня. Особенно их впечатлила моя мускулатура и количество шрамов. Меньше всего они смотрели на лежащие на колене нож, а вот крепкие ботинки привлекли немало внимания. — Таких как он? — я с трудом удерживался от усталой зевоты. Может и следовало чуток отоспаться, но тогда был риск, что эти пятеро покинут лагерь. А это именно лагерь, причем охотничий. И на той повозке собрано немало добычи, причем часть из нее все еще жива. Это снимало множество вопросов о профессии оборвышей, заодно давая информацию о крайней скудности их заработка. Но они не подневольные — это всегда ощущается сразу. Они считают себя свободными. Нищебродными, но свободными как ветер. Что ж — я с раннего детства разделяю эти убеждения. Я вырос в заброшенном небоскребе торчащего из умирающего океана. Мы всегда голодали, носили лохмотья… но мы были свободными. Когда большинство из нас убили засланные наемники, а выжившие угодили в чудовищный детский дом… вот тогда я понял, насколько ценна была свобода, которую я раньше даже не осознавал. — Таких как ты, сеньор — осторожно улыбнулся Пабло и, нащупав заднией бревно, уселся на старое место. Глянув через плечо, он велел одному из проснувшихся — Алан! Тащи сюда остатки маисовой каши! — снова повернувшись ко мне, он улыбнулся чуть шире — Голоден, компаньеро? — Голоден — признался я — Вода есть? Легким движением ноги, я сбросил нож с колена, и он воткнулся в потрескавшуюся ногу у моей ступни. Мой нехитрый фокус чем-то настолько впечатлил молодого парня, что он аж в ладоши пару раз хлопнул, но стушевался под суровым взглядом Пабло. — Ты мирный и спокойный да, амиго? Своими вопросами лысеющий Пабло показал, что он тут главный, доказав это прямо сейчас выполняющимися распоряжениями. Еще он чем-то отдаленно был похож на молодого парня. Кровное родство. Я уже решил, что если они только прикидываются охотниками, то я оставлю Пабло и того парня в живых, чтобы потом пытать молодого на глазах старого. Ну и вон того чернокожий тоже еще поживет, но без обеих рук и одной ноги. Он тут самый сильный и грозный и когда таких как он альфа самцов превращают в беспомощный агонизирующий мусор, у остальных это вызывает шок и горячее желание сотрудничать. Но пока все выглядит так как есть. Пятеро оборванных свободных охотников, что сделали временную передышку рядом со старой и регулярно вычищаемой дорогой. — Я мирный — подтвердил я — Такой мирный, что аж блевать хочется. Нарисовать ромашку на песке? — Че? — Вода говорю есть? — Ах да! Конечно! Просто твои эти, сеньор… — Мои эти? — Мышцы, шрамы… глаза… — Пабло очень осторожно подбирал слова — У мирных людей таких не бывает. — Глаз не бывает? — Ты понимаешь, о чем… Послушай… не подумай, что я выспрашиваю у тебя ради хитрости какой-нибудь. Я не такой! Мой племянник Тьяго тоже не такой. Да и остальные нормальные парни — Алан, Дима и Чан. Я ведь почему спрашиваю — вдруг рядом есть кто-то еще, но боится выйти или держит нас на прицеле… — Я один — коротко ответил я, принимая большой кожаный бурдюк от чернокожего названного Димой. — Один… — повторил Пабло — Скажи… ты ведь не собираешься нас всех убить? — Не собираюсь — ответил я и, прищурившись, глянул на лидера охотников — Но кто сказал, что я не лгу? — Мы стараемся верить людям — широко улыбнулся Пабло — Ведь все люди добрые! Я поперхнулся вливаемой в глотку водой и с огромным трудом добил последний глоток. Столь же невероятным усилием воли заставил себя промолчать и продолжил вливать в себя чужую воду. Таким как этот уже немолодой охотник бесполезно что-то доказывать. Можешь на его глазах убить его же племянника… так он просто уйдет в запой на пару дней, а затем вернется к убеждению, что все люди полны душевного добра и пердят исключительно фиалками. С другой стороны его убеждения более чем практичны и если кто попрет с ножом — его просто пристрелят, но затем похоронят и выпьют над могилкой придурка пару стопок самогона, не забыв сказать несколько слов о добром сердце отморозка. Короче говоря — эту железобетонную стену не проломить никакими доводами. А я и не собирался. Я просто продолжал собирать информацию из любого источника. И лучше всего это делать не расспросами, а вот так вот приглядываясь, прислушиваясь к чужим разговорам, ловя обрывки фраз и наблюдая за поведением при той или иной ситуации. Напившись, я налил чуток воды в пригоршню и умылся. Содрать хотя бы с хари остатки солевой корки — уже неплохо. — Позволь заняться твоими ранами? — мягкий, даже слишком мягкий голос принадлежал чернокожему амбалу, что осторожно подошел и присел неподалеку, показывая открытый деревянный ящичек с десятком разномастных бутылочек и склянок. Еще там имелся ворох серых бинтов и какие-то инструменты. Я молча кивнул и вытянул зараженную червями руку, отметив, что на нее он и смотрел, безошибочно определив самую проблемную область. Обменяв бурдюк на деревянную потемневшую тарелку, впитавшую в себя остатки сотен трапез, я занялся кукурузной кашей, сдобренной каким-то маслом, и не останавливался, пока не съел все подчистую. — Еще есть? — поинтересовался я, облизывая деревянную ложку. — Найдется, сеньор. Сейчас подадим. — А мясо? Охотники заулыбались: — О! — Пабло часто закивал — Конечно! Гисо де серпенто будешь? Но для голодного желудка оно тяжеловато… — Буду — кивнул я. На этот раз тарелка была глубже и больше. Этакое корытце полное кусочков мяса, корешков, порубленных листьев и желтоватых корнеплодов. Все это пахло сильно и пряно, ясно и четко заявляя о своем диком происхождении. Каждый ингредиент был собран здесь в дикой сельве, а не выращен где-нибудь на ферме. Прекратив изучать блюдо, я принялся за еду, в то время как чернокожий Дима с помощью тонкой деревянной палочки, предварительно тщательно смоченной в чашке с каким-то алкоголем, доставил из моей раны дергающих жирных червей, бросая их в костер. Глядя как одна из гнид, судорожно дергается на горячем булыжнике рядом с огнем, не понимая, что ее жопа — или харя — уже приварилась к камню — я задал главный вопрос: — Где я? — чуть подумав, добавил еще пару вполне себе обычных для выползшего из океана бродяги — Как далеко ближайшее поселение? Кто тут главный? — Главный у нас? — удивленно моргнул паренек и указал на своего родственника — Пабло говорит — мы делаем. Досадливо поморщившись, лысеющий глянул на племенника и со вздохом покачал головой. Тот понял, что сказал что-то не то и виноват поник. — Ближе всего к нам поселение Муро Фуэрте — мы все оттуда родом. Ты не назвал своего имени. — Оди — ответил я. — Оди — повторил Пабло — Короткое имя… но звучное… Скажи, Оди — ты хочешь отправиться с нами в Муро Фуэрте? — Ага — кивнул я и отправил в рот еще одну ложку змеиного рагу — Хочу. — Тогда чуть подлечим тебя — и отправляемся. Ослы уже отдохнули, колесо починено, а еще живую добычу не стоит томить духотой и голодом — иначе потеряем в и без того невеликой цене. — А ее — я указал ложкой на освежеванную свинью — Ее жарить не будем? — Ты все еще голоден?! — Ага — признался я, откладывая пустую тарелку — Голоден. Хочу мяса. Жареного жирного мяса. Много. Охотники снова переглянулись и… я снова не уловил от них агрессии, недовольства или жадности. Они просто решали, как им быть, поглядывая при этом на уже темнеющее небо. — Пожарим над огнем несколько больших кусков — решил Пабло за всех и один из охотников заспешил к подвешенной животине с ножом. — В темноте опасно — пояснил Пабло, и его рука коснулась висящей за спиной винтовки — Всякое бывает… — Что бывает? — Звери… люди… судьба… На дороге может встретиться разное, компаньеро. Ты кушай, кушай… Раз ты один из спасшихся, то жизнь у тебя была куда тяжелее чем у нас. Кушай, Оди… кушай. А на все твои вопросы мы ответим по дороге. Мы ведь люди честные, скрывать нам нечего. Душа нараспашку! — и Пабло зашелся долгим искренним смехом. — Куда это я попал? — пробормотал я, наблюдая, как толстые черные пальцы удивительно умело зашивают длинную рану на моем предплечье — Или я так и не выплыл?…