Две кучи тел. И никаких сука экзов… – Так и знал, что мне не повезет – проворчал я и пнул орка в голую жилистую жопу – Подъем! Я тебя сука не на курорт вез!.. * * * – Это что такое, а? В глотку само лезет… – Рассол – в пятый раз повторил я. – Это рассол?! – Да сука! – взорвался я – Это кровавый рассол, орк! Рэк закивал и сделал огромный глоток из железной кружки. – Вещь – прошептал трясущийся рядом с ним Рокс, что внешне постарел еще лет на десять и как-то сморщился. Хотя они все как-то сморщились после морозного «заплыва». Каппа, Рокс, Ссака и Хитоми – первая кучка. Рэк, Кевин, Хорхе и Тогбо – вторая кучка. Семерых выбрал я, причем Камальдула сразу заявила, что в ближайшее время она будет нуждаться в помощи Джоранн и ее ближайшего круга. Джоранн и ее ближайшего круга… Большего количества мне выбрать не дали, мотивируя это ограниченной вместительностью контейнеров. Мол помимо гоблинов туда еще над впихнуть компактные устройства влажного хладного сна – экспериментальная машинная разработка. Экспериментальная машинная… Дрожащая лапа орка потянулась к обмотанному пленкой трупешнику у наших ног. – Не разворачивай зомбака, Рэк! – рыкнул я, жадно хлебающему рассолу орку – Уймись уже! – Да это прямо кровь в руках, командир! Соленая живая кровь! Ему-то в самый раз! – Официально он сдох – проворчал я, уже успокаиваясь – Так что перебьется пока. Кевин! Дрыгни лапой, если понял. Зомбак вяло дернулся и скрывающий его пластиковый саван зашелестел. Еще повезло, что я успел отдать ему приказ. Иначе городских ждало бы счастье лицезрения самого настоящего зомби… – Если что-то не так – дай знать – добавил я и Кевин снова шевельнулся. Убедившись, что меня поняли, я коротко глянул на лежбище у второго костерка, после чего уставился на простирающийся под ногами Мутатерр – мы снова были на вершине недостроенной стены, этого долбанного пунктира, что бесполезной чертой пересекал давным-давно умерший город. Тент семейства Болрог был рядом и под ним сейчас торчал Хорхе, что, к моему удивлению, перенес заморозку лучше всех остальных вместе взятых. Но рассол он хлебал столь же жадно и тоже признался, что эта бункерснабовская соленая помидорная густая жижа невероятно бодряще действует на организм. Все так говорят… Отсюда простой гоблинский вопрос – что же такого сурверы понапихали в свой помидорный рассол, раз он действует почище шизы и энергетика… Второй вопрос – кто такой Тогбо? В целом я знал кто такой Тогбо – он из моего отряда. Один из тех, кто сам пришел вербоваться на островную музейную базу, после чего прошел первоначальную давилку, что отсеивала совсем негодных и приступил к превращению в кусок жилистого злобного гоблина. Он участвовал в нашей охоте за рейдерами из Мира Монстров, когда они нападали на деревни. Был и в самом Мире Монстров, где получил тяжелые ранения и был эвакуирован. Позже прибыл по моему зову в числе остальных, прошел до самого конца и… был выбран Камальдулой, что настояла на своем участии в выборе дополнительного восьмого члена «экспортного» отряда. Кто он такой? Внешне – гоблин гоблином. Молчаливый, умелый и уже может считаться ветераном. Ему за сорок, средний рост, среднее телосложение… Командовать никем не пытается, в штабу или лазарете отсидеться не старается, честно воюет и убивает… Кто он такой? Его выбрала Камальдула. И как после этого не думать плохого о лежащем сейчас ничком Тогбо? Четыре чистых бойца. Лучницу выбрал как ту, что доказала свою звериную преданность если не мне, то лейтенанту. Здесь тоже придется сколачивать новый отряд и лучше если рядом с Каппой будет кто-то максимально ему преданный и с парой зорких глаз. Остальные понятно почему… Два техника-хозяйственника. На тот случай если одного прикончит заморозка или вражеская пуля. Когда я узнал условия, то выбирал быстро и выбрал, основываясь на том, что в новом незнакомом мире придется не только убивать, но еще и путешествовать, причем желательно не на своих двоих, таща на горбах тяжелые рюкзаки, а на чем-то колесном. И это «что-то» временами надо будет обихаживать, а может и ремонтировать. Ну и Кевин… на тот случай, если не найдется добровольцев вступить в отряд новоприбывших… Большего Камальдула не дала – жадная сука не собиралась делиться с другой Управляющей. Третий контейнер мне не достался, а ведь он был самым большим и содержал в себе внедорожник, экзоскелеты, запчасти сразу ко всему и небольшой арсенал. Там было столько всего, что впору пожалеть, что мне выпали именно эти два контейнера… Надо было видеть взопревшие хари горожан, когда они поняли, что в каждом из двух лотерейных контейнеров оказались подмерзшие тела погруженных в хладный сон чужаков… Стоило праздно гуляющим по площади Победы увидеть все это лежащее в ледяной холодной воде дерьмо, как половина из них тут же разбежалась, а еще треть свернула в переулки, на ходу доставая из курток и штанов рации. Там, стоя в тени улиц, прижимаясь к стенам, они торопливо бубнили в передатчики, спеша передать важные новости своим группировкам. При этом они не отрывали взглядов от луж с приходящими в себя бойцам, где уже царила движуха – подошла чересчур шумная и подвывающая всеми колесами грузовая платформа, на которую мы перекидали тела, прикрыли их одеялами, забросили следом некоторые мелочи и умчались, дав всему Дублину понять, что посылка пришла не к кому-нибудь, а к группировке Риторики Бездны. Эта новость буквально встряхнула Дублин. Пока мы перли на платформе по улицам, выбирая те, что вели к высотке Риториков кратчайшим путем, из боковых улиц и окон высовывались десятки харь с жадно выпученными глазами. Большинство молчало, но многие выкрикивали вопросы и бежали следом. Парочка дебилов и вовсе охренела в край, с двух сторон зацепившись за платформу, подтянувшись и потянув лапы к мокрым дрожащим одеялам. Первый из дебилов наткнулся на мой взгляд, но его это не остановило. Принять правильно решение ему помог мой ботинок, что буквально утонул с хрустом в его жирном потном хлебале. Разжав руки, он упал и заднее колесо платформы прошло по его ногам. Второй гоблин спрыгнул сам, едва я шагнул в его сторону. В его руке был зажат мокрый от слизи револьвер. Приземлившись, он шатнулся к узкой боковой улочке, за ним спрыгнули два парня из сопровождения Риториков, но я успел первым, всем весом приземлившись ему на голову. Еще один хруст… и вот я уже бегу следом за платформой, забрасывая на нее вырванной из вялой руки револьвер Рокса. Эти почти живые машины так любят сортировать, что мне пришлось приложить огромное количество усилий, чтобы убедить Камальдулу позволить мне запихнуть в контейнер со спящими хоть какое-то оружие. Хотя здесь, похоже, сработала не ее любовь к сортировке, а какой-то куда более серьезный протокол. Причем протокол из самых первых и основных – ведь в свое время во все убежища постоянно вливался поток беженцев и всю эту ораву лишали личных вещей, просвечивали, дезинфицировали, делали им уколы, а затем погружали всех в сон и отправляли в морозильный склад на пару следующих веков. И уж точно нельзя было позволить, чтобы какой-нибудь особо хитрый ушлепок умудрился прихватить с собой какое-нибудь устройство или оружие. Всякое случается и в этом деле нельзя полагаться на случай. Личные контейнеры… Сдается мне, что такими вот контейнерами забито немало складов на Формозе – теми, что сейчас разыгрываются в лотерее. Формоз был первым. Самым первым построенным и открывшимся на прием беженцев глобальным убежищем. К моменту его открытия в мире творился хаос. Во многих странах правительство уже рухнуло, другие кое-как держались на фоне всеобщего дезертирства и еще более страшного фатализма. Со всех экранов доморощенные пророки вещали о скором конце света, обещая внимательно слушающим не более двух-трех недель жизни. Ага… когда ты слышишь, что жить тебе осталось всего пару недель… то появляется безумное желание оторваться на всю катушку и плевать на все… Изнасилования, поджоги, взрывы… И тут Формоз открывает двери и предлагает путь к спасению… Богатые и обеспеченные бежали быстрее всех, таща с собой огромное количество ценных личных вещей – те самые хрустальные люстры, фотографии предков в ласточкиных сучьих камзолах, дубовая мебель с позолоченными ручками, любимое дилдо прабабушки инкрустированное бриллиантами… Само собой, они оплачивали хранение своих вещей. Они ведь верили, что очень скоро, буквально через пару дней или там недель, им выдадут небольшой уютный домик на берегу озерца, окруженного березовой рощицей, где они проживут остатки своих дней, не вспоминая при этом о творящемся за стенами убежища безумии. Кстати – может так и случилось бы. Пусть не для всех это произошло бы через пару недель, но все было бы именно так, не случись на Формозе того мятежа. Формоз был первым. Образцовым. Идеальным. Величавым. Разрекламированным на весь полыхающий мир. Сотни киношных див и идеальных альфа-бета-жопа-самцов побывали здесь, с восторгом рекламируя Формоз и призывая перебираться сюда всем, кто хочет выжить. Само собой каждый из киноактеров – те, что были из мяса, как обычные гоблины, а не из вирплоти – получил билет в Формоз и с гордостью показал в камеры дронов, как бы насмехаясь над миллионами нищебродов. Я выживу – а вы отсосите! У меня билет – а вам хер! Ла-ла-ла… ла-ла-ла… Но нам это было только на руку. В общем Формоз вполне можно назвать истинной сокровищницей. Ну… только для тех, кто восхищается теми пыльными никчемным древними штуками вроде непонятной мазни на холстах, резьбе по мрамору или дереву… Где-то на складах тут хранятся фонды многих музеев мира, что уже никому не нужны. Память обо всем это надежно стерта из предварительно охлажденных голов.. И к чему все эти мысли у меня в башке? А к тому, что раз здешняя Управляющая разыгрывает контейнеры в лотерею, значит, их исконные владельцы уже мертвы. Она раздает барахло покойников. Иного быть не может – разве что кого-то из богатеев или среднего класса все же лишили всех привилегий, опустив до здешнего аналога добровольно низших. Система не смогла бы разыграть в лотерею чужое имущество. Это как номер чужого банковского счета – ты можешь войти в банк и потребовать с этого счета деньги, но не получишь ничего кроме пинка под тупую жопу. Ввел гоблин код контейнера – а ведь он мой по праву. Мне не стирали памяти. Я честно все оплатил. И жду пробуждения. А как дождусь и получу место для жизни – первым делом потребую памятны мне вещи. Как же жить без прабабушкиного дилдо, верно? Что целовать с благоговением, сидя на скрипучем кресле качалке на веранде у озерца? Отдавайте! А нету – дилдо уже в Дублине, бриллианты выковыряны, одинокие воительницы радостно скрашивают одиночество чужой приспособой… И что было бы, введи вчера администратор Пиквик один из моих кодов? Ему бы выпал матерящийся голожопый Рэк в качестве лотерейного приза? Не верю в такое. Эти контейнеры должны быть заякорены именно на меня. Во избежание неприятных случайностей. И к чему это опять, гоблин? Тебе не похер? Нет не похер. Здешняя лотерея – полное сука надувательство. Ведь не может же такого быть, чтобы однажды введенный каким-нибудь гоблином код не оказался кодом контейнера, что законно принадлежит спящему уже лет триста ушлепку, верно? И введшему код гоблину просто не выдали бы контейнера. Если все в лотерее честно, то в таком случае должен загораться красный сигнал, звучать противный звук, а следом должно прийти предложение попробовать ввести еще один код. Хотя еще честнее было бы тупо выдавать гоблинам длиннющий список с доступными для выдачи номерами контейнеров. Но в Дублине-5 ты, имея квоту, подходишь к терминалу, вводишь код и получаешь свой выигрыш. Никаких красных лампочек… всегда зеленый… То есть все херово – система манипулирует кодами контейнеров. И раз так, то вопрос закономерен – какого хера отчаявшиеся Риторики во всех трех последних случаях получили дерьмо вместо стоящих призов? Порошок для стирки? Деревянная рука статуи? Иссохшие эмбрионы в мутных банках? Бред! Система всегда старается помочь хотя бы неявно тем, кто следует ее правилам и рвет жопу ради ее блага. Риторики свое дело делают – отстреливают мутантов, выполняют задания, плюс заодно оказывают социальную помощь всем здешним обездоленным. Так почему они получили вместо помощи хер на палочке? И почему Ночные Гадюки получают куда более ценные призы? Ночная Гадюка… – С-сука! – повторил я и пнул камень, отправляя его в полет с края недостроенной стены. – Он может угодить в чью-нибудь голову! – рявкнула поднявшаяся с ящика старуха Бэлха. – Было бы неплохо – мечтательно вздохнул я и пнул еще один камень – И чтобы сука сразу насмерть! – Вот почему мутанты нападают! – Это почему же? – искренне заинтересовался я. – Правильные жизненные принципы! Вот чем оскудел мир наш! Каноны! Заветы незыблемые! Будь они – и все жили бы процветая в мире и спокойствии! Но мир наш страдает! – Мир страдает? – переспросил я, подходя к ней и протягивая пустую кружку – Старуха… ты живешь внутри треснувшейся иссохшей бородавки, как та, что у тебя на носу! Ты понятия ни имеешь о настоящем мире! С Хорхе ты уже знакома…