- Потрясающе… - Хорхе! - Да, лид? - Сегодня никакого никудзяга на ужин, гоблин. - Тоже так подумал, командир. И пусть лейтенант Каппа не подходит… - Да я бы никогда!… - Вот так и начинаешь не чужих, а своих бояться — тихо рассмеялся я — И странных сгустков в горячем рагу… - И вопросы начинаешь задавать себе странные — поддержала меня не перестающая смеяться наемница — Типа — а откуда кукуруза в рагу, если повар ее сегодня не клал. А вот вчера мы кукурузу всем отрядом жрали… Без проблем догнав внедорожник — вместе с еще не отлипшими от него беглецами — мы сопроводили этих потенциальных жертв дальше к Вест-Пик. По сути, я вернулся на уже отчетливо видимый перекресток, чьи очертания проявлялись все быстрее, а он сам был отмечен пузатым сломанным деревом с расщепленным обугленным стволом. Почти сгоревшая верхушка валялась у подножия, опутанная жадными до опоры лианами. Лианы… Они сука как вот эти вот трусливые солнечные дикари, что почти всю дорогу ныли на свою судьбу и намекали, что будут очень рады любым подаркам. Эти улыбчивые твари прямо как те робкие поначалу лианы — сначала опутывают с помощью жалостливых всхлипов свои жертвы, а затем стягивают кольца и выдавливают из них все соки, сами жирея, а покровителей удушая. С нами этот номер не прошел — когда очередной мускулистый смуглый гигант во второй раз рискнул попросить у меня в подарок дробовик или хотя бы острый тесак, небрежным ударом я сломал ему нос и на этом все дорожные просьбы закончились. До перекрестка мы добрались, утопая в отрезвляющем молчании, что заставило каждого задуматься. Чтобы они окончательно определились, мы сбросили этот балласт на перекрестке, где я решил переждать ночь. Место не слишком удобное, но расположено идеально — в этой неглубокой низине сбегались и разбегались пересохшие русла ручьев, а обломленный древесный великан служил видимым издалека ориентиром. Вырубив с запасом в молодой поросли место под лагерь, я заставил наш живой балласт вырвать и сжечь всю траву, выворотить и срубить куски выпирающего карста, повалить перекрывающие видимость деревья и высокий кустарник. Для одной ночи это все избыточно, но я понимал, что с наступлением официального признания Вест-Пик к нему поведут новые тропы, а следовательно, понадобятся и места для отдыха. И нет. Я это делал не из доброты ради. Гоблины ленивы и пугливы. И если разнесется весть, что в таком-то месте имеется хорошо подготовленная площадка под лагерь, да еще расположенная между несколькими населенными пунктами, да еще и тропа к ней уже прорублена… они потянутся сюда. Путешествующие обустроят со временем это место еще лучше, благо всего в двадцати метрах есть природная скважина-колодец ведущая к неглубокому водному горизонту. Заодно они еще сильнее протопчут, прорубят и расширят тропы. Затем кто-то предприимчивый решит попробовать здесь поселиться, чтобы предложить путникам места для ночлега, горячее мать его мясное рагу и благословенный мескаль. Вот ради чего я это делал — если однажды моя причудливая жизненная тропа снова приведет меня сюда, я буду знать, где отыскать бутылку здешнего самогона, кусок жареного мяса и уйму новостей разной степени свежести. Новатором я точно не был — просто повторял те самые «пятачки безопасности», что то и дело встречались посреди природных пейзажей. Чаще всего они располагались у дорог — так что все аутентично. Хотя там мирный статус обеспечивает зоркая системная полусфера, что в любом из нарушителей быстро наделает дымящихся дыр. А здешним гоблинам придется заботиться о себе самостоятельно. Так поневоле и задуматься можно — где сука жить лучше? «У гоблинов» — машинально ответил я на свой собственный вопрос. И ведь сука даже не усомнился в правильности своего ответа — там реально лучше. Хотя бы тем, что меньше шансов накосячить, а вот жизненные ориентиры видны отчетливо. Выполняй задания, гоблин, напрягай жопу! Таскай серую слизь! Постоянно помни, что, если не сумеешь внести плату тебе тут же отхерачат арендованные конечности. Не хочешь быть героем? И не надо — прожирай заработанное, проводи вечера в жилых кляксах за разговорами, покупай в торматах таблетки шизы, не ходи сумрачными коридорами, а при звуках тревожной сирены просто убегай. Если повезет — сможешь за жизнь раз десять побывать в борделях и барах Дерьмотауна, а старость встретишь на его окраинах, неотрывно глядя на нарисованные пшеничные поля и березовые леса. Там нет спятивших дивинусов, а система и ее боевые бригады вполне справляются с плунарными ксарлами. Чтобы перестать страдать херней, я занялся проверкой колес внедорожника, что давно уже просились на замену. Хорхе колдовал над костерком, что-то помешивая в булькающем котле. Судя по его несколько вытянувшейся роже гоблин только что настряпал мясное рагу и теперь судорожно пытался сделать из него что угодно, но только не рагу. Навскидку вижу несколько вариантов — добавить побольше любой крупы, разбавить водой, чтобы получился суп или добавить особых ингредиентов… - Лид! — вернувший на харю улыбку Хорхе радостно подбоченился — Тут Каппа помог мне с ужином… - Ну нахер! - А? А-а-а-а… да нет… в общем на ужин тянконабэ! Густой суп с птичьим мясом. Много мяса… - Норм… - Тебе жоп птичьих навалю жирных. - Вали. - Каппа еще добавок наложил в котелок рядом… - Нахер! - Да нет! Это его колбаски… - Гоблин… тебе веселья захотелось? Я устрою. - Да нет же! Мясные! Мясные катышки, сеньор! Тьфу! Не катышки, а колбаски коротенькие! Альбондигас! Вкусные альбондигас! - Никуданго! — прокряхтел из-за кустов Каппа, явно стараясь выдерживать голос ровным и бесстрастным — Никуданго с острым перцем, лид! Сварены в соевом соусе! Это угощение не от меня, а от благодарных за помощь жителей Чикурин. Каждый добавит себе в миску по желанию! Может хватит? - А что ты там делаешь, лейтенант? — поинтересовалась оторвавшаяся от перевязки бока Ссака, даже не пытаясь скрыть звучащего в голосе подозрения — За кустами почему кряхтишь? - Я… - Фрикадельки стряпаешь? А? Никуданго в миску наваливаешь?! - Вы… — тяжко вздохнув, я хотел вмешаться в начавший накаляться невероятно тупой разговор, но глянул в небо и осекся. Ночь выдалась ясной до испуга. Хуже нет таких ночей в военное время. Но сейчас кристальное чистое звездное небо сыграло на руку, позволив увидеть не слишком яркую мелкую вспышку в выси. Через семь секунд — я считал — последовала еще одна короткая вспышка. А еще через двенадцать секунд я увидел падающий под углом горящий объект, что стремительно снижался, уходя в сторону океана. когда он уже исчезал из виду последовала целая череда вспышек и иллюминация исчезла. - И что это было, сеньор? — удивленно спросил от костра Хорхе. - Посадка — за меня ответила с полным знанием дела Ссака. - Высадка — поправил я, не оборачиваясь. - Высадка — согласилась наемница — Нас так часто перебрасывали прямо в полымя, что и не посчитать. Загрузка в малую ракету, подлет почти до космоса, резко снижение под огнем противника в точку высадки и бах… капсула разлетается и мы валимся вниз в экзах и шагоходах… - Или прямо с космоса — дополнил я, скользя взглядом по лениво перемигивающемуся звездному покрывалу — Ладно… давай свою стряпню, Хорхе. - Будет вкусно! - Никуданго Каппы ты пробуешь первым! — встряла Ссака. - А почему я?! - Не командиру же первым каппины колбаски разжевывать! - Вот ты и пробуй первой! - Ты как с сержантом разговариваешь, гоблин?! В этот раз я вмешиваться даже не пытался. Хватит с меня бесед о колбасках Каппы. Проблему решил вылезший из кустов мечник, что угрюмо подтянул шорты и тщательно вымыл руки в струе воды из кувшина, что держала девушка с робкой улыбкой и скромно опущенными глазами. Нагнувшись, Каппа молча забрал миску и пошел прочь. За ним заторопилась хромающая Ссака: - Сержант! Дай колбаску одну! Зажал что ли? Обиделся? Наемники не обижаются, боец! Будь собой обычным — черствым куском говна. Дай колбаску… их не только тебе задарили, а нам всем! Приняв от Хорхе до краев полную супом миску, я уместил ее на расстеленном одеяле, подтащил к себе пару маисовых лепешек и начал жрать, то и дело поглядывая в звездное небо. Но представлений больше не случилось и через полчаса я, сыто отдуваясь, улегся поудобней и почти мгновенно провалился в сон. - Привет — я улыбнулся вошедшему в бар широкоплечему парню так широко и солнечно, что слишком хорошо знающая меня Лейла отлипла пышной грудью от стойки полированного красного дерева и неспешно отошла в дальний угол, вдруг вспомнив, что ей нужно полировать хайболы. - Привет, босс — столь же радостно улыбнулся вошедший и, одернув маловатую ему облегающую футболку, что прекрасно подчеркивала внушительные мышцы груди и рук, а заодно и чуток рыхловатый живот, уселся рядом со мной, оседлав высокий табурет со сверкающей стальной рамой и кожаным сиденьем. Хлопнув меня по плечу, он махнул барменше Лейле: - Джин-тоник с двойным лаймом, детка. - Ай-ай — отозвалась «детка» и умный мужик сразу бы понял, что этой так много повидавшей кровищи и дерьма женщине не стоит еще раз говорить «детка». - Умничка, детка — улыбнулся парень. - Предпочитаешь лонгдринк, Джейми? — задумчиво спросил я, глядя на бутылки сквозь опустевшую стопку. - Ну да! - Кто-то говорил, что те, кто предпочитает лонгдринки в постели просто неутомимым. А я вот шоты тут кидаю… ты как думаешь? Может и мне на какой-нибудь коктейль подсесть, чтобы девушек не отпугивать? А то подумают еще чего… Громко фыркнувшая Лейла так умело катнула по стойке доверху наполненный хайбол, что не расплескала не капли. - Круто — оценил и Джейми, едва успев перехватить напиток. Сделав огромный глоток, он зажмурился от удовольствия, глотанул еще разок, уже поменьше. Насладившись вкусом, шумно выдохнул, подмигнул Лейле — Самое то, детка! Сбодяжь еще один — этот у меня не застоится. Не дожидаясь так и не последовавшего ответа, он повернулся ко мне: - Зачем вызвал так срочно, командир? У нас же вроде как увольнительная после тех пострелушек на сороковой эстакаде. Хотя место реально улетное. я с тобой уже давно, а тут ни разу не бывал. Решил выпить и не с кем? - Вроде того — кивнул я — Как тебе коктейль? - Говорю же — самое то! Настоящий! - А здесь все настоящее — почти не глядя, я поймал приехавшую стопку с водкой и, зажав ее в пальцах, обвел хрустальной посудинкой крохотный бар, что походил на пенал с одной прозрачной стеной. Мы сидели в длинной узкой комнатушке на высоте семисот метров. За мокрым огромным окном ничего кроме ядовитой облачной мути, что жадно липла, пытаясь прорваться в освещенную барную сухую уютность. Ведя рукой, я перечислял — Никакого сраного пластика. Нигде. Стекло, дерево, металл, немного камня. Пол гранитовый, стойка из красного дерева, полки из того же материала, бутылки и посуда стеклянная. И Лейла настоящая. И бухло настоящее — никаких подделок. И даже унитаз мать его настоящий — без всяких кнопок, без искусственного интеллекта под твоим сральником, так что никто не шепчет тебе на ухо: «сегодня жидковатая консистенция и кислотность в два раза выше нормы»… Ничего такого. Сел, сделал свое дело, вытер задницу начисто, а затем взялся за щетку, смыл воду и хорошенько вычистил унитаз до блеска. Как говорил один старик, что давно уж мертв: сходить по большому — как жизнь прожить. И выходя из сортира хватит одного взгляда назад, чтобы понять как ты жил — подчищая за собой или просто воровато прикрывая грязь крышкой унитаза. - Э-э-э… тут Лейла, а мы про говно… - Суть не в говне, а в ответственности и в умении подчищать за собой. Суть в том, чтобы быть настоящим — как этот бар. Вот почему я купил его. Вот почему здесь барменом Лейла — она настоящая. И я, хозяин бара, тоже настоящий. А настоящий мужик всегда живет по четким и никогда не нарушаемым принципам. Таких принципов очень мало. Но они есть и нерушимы. Вот ты, Джейми… у тебя ведь есть нерушимые принципы?