– Именно благодаря своему визиту к медиуму она обрела счастье с Раймондом! Архангел Рафаил смотрит на меня с негодованием, я ничуть его не убедил. – Что с того? Это еще хуже. Вы видели эту парочку? Кому нужно летаргическое счастье? Вместо того чтобы развиваться, ваша клиентка застряла на одном месте. Застой хуже регрессии. 321 из 600. На реинкарнацию! Я приближаюсь к Венере. Вблизи она еще красивее, чем в шаре для наблюдения. Я наклоняюсь к ее руке. – Я наблюдал отсюда за вашей жизнью, смотрел все ваши фильмы. Это было поистине великолепно, – говорю я почтительно. – Спасибо. Если бы я знала, что ангелы могут смотреть кино… Я очень огорчен ее неудачей. – Уверен, в следующий раз все получится, – шепчу я ей на ухо. Эту фразу повторяют миллионы ангелов-адвокатов несчетным душам-неудачницам, но сейчас я не нахожу лучшего утешения. – Жак Немрод. Его дело рассматривается без интереса. Он жил в тревоге, был неуклюжим, малодушным, нерешительным одиночкой. Ошибался практически всюду, где только мог, и без помощи Натали Ким совсем опустился бы. Я выдвигаю аргументы в его оправдание. – Жак умел использовать свои сны, приметы, кошку, чтобы транслировать послания. Архангелы морщатся. – Что-нибудь еще? – Он использовал свой единственный талант – писательство. – Все его книги ужасны, – говорит архангел Гавриил. – Его бредни насчет рая, вы уж не обессудьте, дорогой Мишель, злили нас так же сильно, как ваши. – Даже если хотя бы одна его книга получилась сносной, он исполнил свое предназначение в этой жизни. Троица архангелов требует объявить перерыв в слушаниях, чтобы спокойно обсудить дело между собой. Обсуждение происходит живо. Перерыв затягивается. Я пользуюсь этим, чтобы приблизиться к Жаку: – Мишель Пинсон, ваш ангел-хранитель, к вашим услугам. – Приятно познакомиться, я Жак Немрод. Надо же, я описывал всю эту невидаль в своих книгах, потому что был уверен, что ее не существует. Вот этих… – Архангелов. Вы такими их представляли? – Не совсем. Никогда бы не подумал, что рай такой безвкусный. В своем романе я описал гораздо более авангардное место, в духе «Космической одиссеи 2001 года». – Что есть, то есть… Но заметьте, никто не жалуется. Кстати, вы мне не поверите, если я скажу, что… Я не договариваю. Архангелы возвращаются. – У Жака было 350 баллов, а теперь 541. – 541? Почему не 542 или 550? – Таков приговор архангелов. Я чувствую закипающую злость. В своей плотской жизни я никогда не умел толком разозлиться. Сейчас или никогда! К тому же злиться за других гораздо легче, чем за себя. Я собираюсь с духом и бросаюсь в бой, попросив поддержки у духа Эмиля Золя. – А я утверждаю, что это несправедливый, возмутительный, антисоциальный приговор! Я называю это подделкой правосудия, разворачивающейся в самом святом месте… Пытаюсь вспомнить все словесные трюки Эмиля Золя. Раз у него получилось, значит, это верный путь. Чем хороши архангелы, так это своей гуманностью. Чувствую, я застал их врасплох. Видя, что у меня есть шанс, я усиливаю натиск. Они не знают, как меня утихомирить. Мне приходит на память фраза адвоката Мюррея Бенетта, временного компаньона моей Венеры: «Виновных клиентов гораздо интереснее защищать, чем невиновных». Пан или пропал! Если я проиграю этот процесс, то сколько еще клиентов мне придется на себя взвалить, прежде чем пройти в Изумрудные ворота? То, что Жак сумел подпрыгнуть на целых 200 баллов, означает, что он клиент, которого можно отстоять. Рауль будет рвать и метать, если я спасу клиента, к которому чаще применял пряник, чем кнут. Не отступать, крепче держать молоток, глубже загнать гвоздь! – Не спорю, мой клиент проявлял неуклюжесть, но у него были свои приемы. Один из них – раз за разом ошибаться, чтобы вывести правильную формулу. Это похоже на собрание «мастермайнд-группы», где все ошибаются, что и позволяет выйти на верный путь. – Он так ничего и не нашел. Да, он искал, но вспомните, на латыни «искать» – circare, что значит «ходить вокруг да около». – Он нащупал собственную, оригинальную манеру, которая, как предсказал один из его конкурентов, знаменитый Огюст Мериньяк, еще произведет фурор. Пусть не скоро, но так будет. Можно было бы выступить и лучше… Мои потуги соперничать с Эмилем Золя в конце концов разозлили всех трех судей. Мои усилия завершаются словами: – Я обвиняю этот суд в недобросовестном исполнении его обязанностей. Я обвиняю архангелов Гавриила, Рафаила и Михаила в… – Довольно! – прерывает меня один из архангелов. – Если хотите спасти своего клиента, апеллируйте фактами. И тут меня осеняет: шары судьбы! Я предлагаю объективно оценить влияние Жака на шары. Оно составляет 0,000016 %. – Маловато… – цедит архангел Гавриил. Я наношу решающий удар: – Да, но от одной капли переполняется океан, каждая возвышающаяся душа возвышает все человечество! Вот теперь трое судей колеблются. После упорного сопротивления они соглашаются поставить 600 баллов. Таким образом, Жак Немрод освобождается от оков людской плоти. Соломинка переломила спину верблюда. Мне все-таки удалось изъять одну душу из круговорота реинкарнации! – Скажите, – обращается ко мне мой писака, беря меня за локоть, – что мне теперь делать? Даже не догадался меня поблагодарить! Какие же эгоисты эти клиенты! Я знаю, что происходит после смерти. Все просто: по одну сторону рай для тех, кто вел себя хорошо, для хороших, по другую – ад для плохих. Рай белый, ад черный. В аду люди мучаются, в раю они счастливы. Источник: ответ случайного прохожего репортеру. 201. Прощайте, друзья Я направляюсь к Изумрудным воротам, ликующий, как некогда Эмиль Золя. Наконец-то я узнаю, что там, наверху! По пути меня останавливает Эдмонд Уэллс, он хлопает меня по плечу: – Горжусь тобой! Никогда не сомневался, что у тебя получится. – Даже не знаю, как вас благодарить. – Благодари только себя. Ты этого не знал, но сам выбрал меня себе в наставники. Так все дети выбирают себе родителей. – Что будете делать теперь вы, Эдмонд Уэллс? По его словам, в данный момент ангелов больше всего занимает отладка нового, шестого рычага – «усиленного минерала». – Все началось с минерала, им же, возможно, все продолжится. Альянс «человек-минерал», воплощенный в информатике, – это новая сфера сознания, – объясняет мне Уэллс. – Минерал? Вы говорите о кремнии, содержащемся в компьютерных микросхемах? – О кремнии и о кристаллах. Кристаллы кварца, задающие ритм потокам электронов, так же соотносятся с камнем, как человек разумный с человеком без разума. Сочетание кристаллов и человека разумного – это живой компьютер. Вот он, эволюционный путь. – Но компьютеры – неодушевленные предметы! Выключишь его из розетки – и он превратится в холодный валун. – Ты заблуждаешься, Мишель. Благодаря Интернету существуют программы, распространяющиеся, как вирусы, по сетям и способные притаиться в любой стиральной машине, в любом банкомате. Дальше они размножаются, как звери, мутируют, эволюционируют без участия человека. Единственный способ положить этому конец – разом выключить все на свете машины, что уже неосуществимо. После «биосферы» и «идеосферы» наступает «компьютеросфера». Не знал, что в раю тоже кипят страсти из-за информатики!