возле Дома Весты меня уже ждали Возле Дома Весты, меня уже ждали. Все верно — хотела спровадить и ожидала, что не вернусь. Парочка модифицированных амбалов под два метра, тела бугрятся мускулами и шипами. Вполне возможно — в горячке боя они могут вырабатывать какой-нибудь яд. Амбалы ухмылялись. Они привыкли одним своим видом усмирять зарвавшихся клиентов. Но, перед ними не совсем обычный клиент. Мои губы также растягивает ухмылка, клинок уже давно продолжение руки. Теперь, когда прошло достаточно времени, после изменения, появление лезвия уже не причиняет боли, я даже испытываю некоторое удовольствие от скольжения стали по телу. Сознание почти не участвует, тело движется на рефлексах, движения совершаются до того, как разум успевает осознать содеянное. Я перехожу в это состояние стремительно, выходить — труднее. Когда врываюсь в Дом Весты, тело покрыто кровью, но это не моя кровь. Служителей внутри нет, в холле вообще никого нет, кроме высокой, молодой женщины атлетического сложения — местная мамаша, или еще один телохранитель, впрочем, часто это — одно лицо. Облако парализующего газа опутывает меня, затем ослепляющий свет, а после — абсолютная темнота. На обычных людей, даже измененных, наверняка, действует. Мои легкие нейтрализуют токсины, зрение мгновенно переключается в ночной режим. Еще до того, как мамаша успевает выстрелить из вживленного в пальцы игломета, я протыкаю ей оба сердца — одно справа, там, где у обычных людей печень, второе по центру, пониже пупка. Не успев даже удивиться, мамаша падает. Что ж, Бог-демон Штейн, ты приходишь, когда есть трупы, гадатель предвидел и это. В таком случае, у тебя будет повод, достаточно поводов. Я начал подниматься на второй этаж. Я двигался, убивал — привычное состояние, то, для чего я был переделан. Зрение одновременно работает в обычном и термо режиме. За дверью двое, один стоит, рядом с косяком, сжимая что-то холодное, наверняка — острое, вторая спряталась за кроватью, дрожащие руки обнимают ровный свет аккумуляторов — бластер, или иное энергетическое оружие. Первого убиваю прямо из коридора, лезвие аккуратно проходит, сквозь стену и тело за ней, острый кончик взрезает пульсирующий комок сердца. Теперь вытянуть, и кровь заливает внутренности. Ударом ноги открываю дверь, падающее тело загораживает меня от первого выстрела, второй девушка сделать не успевает. Горячка боя, в моем случае — холодный расчет. Осознание содеянного придет потом, с возвращением разума и чувств. Поворот, уклонение, взмах, удар. Ничего лишнего. Штейну Оживляющему будет работа, много работы, хотя, не так много, как хотелось. Пока я возился с первыми, большая часть успела разбежаться. Марико — это все, ради тебя! * * * все еще управляя телом Вэньяна Все еще управляя телом Вэньяна, Рябой вылез на улицу, за ним остальные. — Ты! — палец уперся в девчушку, что бежала мимо по своим детским делам, — иди сюда! Девочка покорно подошла. «Давай!» — Вэньян почувствовал, как его руки вытягивают из подмышечной кобуры пистолет. Собираясь к вампирам, он зарядил его патронами с серебряными пулями. В следующую секунду он вновь обрел контроль над своим телом. Вэньян посмотрел на пистолет, на черноволосую симпатичную девчушку перед собой. Та не понимала, почему ее позвали старшие, даже глава ковена, а теперь молчат. «Давай!» — выскочило распоряжение Рябого перед глазами. То, что Рябой не шутил, насчет наказания, Вэньян ни секунды не сомневался, вот только он не думал, что исполнителем придется стать ему. — Я… я не могу, — прошептал он. «Тогда Минг убьёт тебя!» Человеко-киборг спокойно направил дуло одного из бластеров на голову Вэньяна. «Чистеньким хотел остаться. Ты или делаешь, что я говорю, или мне не нужен такой человек». — Прошу… прошу, — шептал старый вампир. Девчушка недовольно хмурила бровки. Пистолет в руках начал подниматься. * * * Когда я покинул Дом Весты, на мне все еще была кровь и все еще не моя. Трупы охранников лежали там же, прохожих на улице — ни одного. Лишь нищий, безногий нищий у борделя мамаши Фенфанг дрожал на своем месте. Интересно, в Доме остался хоть кто-нибудь? Лучше бы остался, ибо я не до конца испил желание убивать. — П-подайте, — как и в первый раз, нищий протянул дрожащую чашу. На этот раз я не сдерживался. Взмах меча, и чаша, вместе с содержимым и частью руки, падает в пыль. Второй взмах и… — Стой! Нищий сглотнул тяжелый комок. Я обернулся. Он стоял посреди улицы. Опустевшей улицы острова. Выглядел он точно, как на изображениях — безусый юноша с длинными волосами и жидкой бородой. Повинуясь движению Бога-демона, раны охранников начали затягиваться. Миг, и оба здоровяка поднялись, удивленно моргая. В борделе, наверняка, происходило то же самое. — Ты искал меня? — Да, Штейн. — Зачем? У нищего отрастала рука. Стремительно, вместе с плошкой. — Я хотел… — Боги-демоны могут читать не только в сознаниях, но и в душах, я открылся ему, весь, снял все блоки, давая полный доступ. На юношеском лице не отражалось никаких эмоций. Однако, губы разлепились. — Значит, исправился, да. Раскаиваешься, решил искупить. А скольких ты убил, во имя искупления? — Но, я же… — Надеешься одним добрым делом исправить все зло, что совершал до этого и после? Заслужить прощение? Так не бывает. В Рай не попасть, устилая дорогу трупами. И совершаешь ты все это не ради убиенной тобой, тебе плевать на нее, на всех, кто встречался на пути, кроме себя. Зло, совершенное, во имя каких бы то ни было целей, не перестанет быть злом. Живи же и дальше с этим. Нет, Бог-демон не прав, я не такой! Я изменился, и я докажу! — Возьми мою жизнь, мою душу, но оживи ее, девушку! Вот так — самопожертвование — высшая ступень очищения! Бог-демон покачал головой. — Возможно, когда-то, но сейчас твоя душа настолько пропащая, что даже демоны брезгуют ей. Оставь себе. Когда придет время, кто-нибудь подберет… наверное. * * * Когда он вернулся домой, Мей не было. «Опять шляется по своим магазинам!» — со злостью подумал Вэньян, хотел было набрать ее, но передумал. Еще хотелось напиться, причем, не нанитами, что могли синтезировать алкоголь прямо в кишечнике, а старым добрым способом. Вэньян направился к бару, в который много чего покупал, но редко заглядывал. Когда Мей пришла, он уже был хорошо на подпитии. Встретил на пороге. Замахнувшись влепил пощечину, не сильно, но чтобы знала свое место.