Это была просто комната — пустая, без окон. Её стены были белыми, с потолка светил плафон. Мебели не было совсем — даже стульев. Хотя стул бы возник, если бы я решил сесть: эта комната менялась по желанию геймера. Передо мной были четыре двери с табличками: «Вернуться в «Хроники Унгарда»» «Выбрать сегмент ВИРТУСа» «Помощь» «Покинуть ВИРТУС» Я шагнул к четвёртой двери — и вышел в реал. * * * Из удобного кресла не хотелось вставать. Сейчас сложно представить, что сравнительно недавно, когда виртуальность едва возникла, гейм–кресел не было вовсе — их заменял VR-костюм с умной системой захвата движений. Он успешно справлялся с симуляцией веса и эмитировал вибротактильный фидбэк. Симуляцию запаха обеспечивали ароматизаторы, а климат–контроль — кондиционеры, встроенные в гейм–сферу (она представляла собой шар, куда вмещался игрок). Симуляцию вкуса тогда ещё не придумали — в ранних версиях виртуальности пить и есть было нельзя. Но затем появились биочипы и гейм–кресла… то есть появился ВИРТУС. Под биочипами тут следует понимать вовсе не то, что уже много лет используют в медицине (о тех биочипах мало кто знает — в основном, специалисты узкого профиля). Применительно к ВИРТУСу биочип — это, скорее, наночастица, запрограммированная на ряд функций и созданная на основе биокомпьютеринга. Поначалу применяли их всё в той же медицине: пациенту, используя обычный инъектор, внутримышечно вводили невидимый шарик (разглядеть его можно лишь с особым микроскопом, визуализирующим объекты наномасштаба), и тот, поселившись в организме, своевременно «докладывал» о болезнях: выявлял онкогены, штаммы гепатита, ВИЧ и много чего ещё… Это была целая диагностическая лаборатория, которую вы носили с собой. Но второе поколение биочипов оказалось ещё более фантастичным: «ВИРТУС Корпорэйшн» совместила их с виртуальной реальностью. Пользователям предлагалось совершить процедуру по вживлению чипов в головной и спинной мозг: во втором случае — всё тем же инъектором, в первом — при помощи ушных, глазных или носовых капель; попав с жидкостью в тело, чип сам находил в нём своё место. Абсолютно безболезненная и быстрая процедура — её в любом филиале «ВИРТУС Корпорэйшн» сделают за четверть часа… Разве что анализы нужно сдать. Но самое интересное начинается дальше. При подключении к ВИРТУСу чипы считывают сигналы, исходящие из спинки кресла (и никаких тебе шунтов из ретро–фантастики: сигналы сканируются через одежду и кожу, без проводов и разъёмов). Эти сигналы, воздействуя на органы чувств, меняют исходящие извне раздражители на иные — созданные виртуальностью. То же и с мотонейронами, «ответственными» за движение: если вы решите согнуть ногу, биочип этот сигнал перехватит — но в виртуальности вы её согнёте; можно сказать, что во время вашего пребывания в ВИРТУСе головной и спинной мозг находятся в обманутом положении. Сначала это всех пугало — в людях жил страх, что правительства, корпорации или бог знает, кто ещё, превратят их в марионеток. Но время шло, всё больше смельчаков (в том числе знаменитостей: кинозвёзд, поп–идолов, блогеров) вживляли себе чипы, и ничего с ними не случалось — зато в ВИРТУСе они были как рыба в воде. Они превосходили тех, кто пользовался виртуальностью «по старинке», но ни в костюмы, ни в гейм–сферу им влезать не приходилось: всего–то и надо было, что сесть в кресло. И число таких счастливчиков быстро растёт; их — а точнее, нас — уже большинство. Я пошевелил рукой, словно бы вспоминая, как это делать. Затем другой рукой и ногами. Потом осторожно повернул голову, лицезря свой холостяцкий бардак. Наконец–то поднявшись, сделал пару упражнений. В этой глупой разминке не было бы нужды, соблюдай я положенный срок подключения — три часа максимум. Но тайм–контроль я взломал и с тех пор торчу в ВИРТУСе как больной (Коля/Спайк этой фразой попал в точку). Стыдно признаться, но в гейм–кресло я иногда сажусь в памперсе. — Канал новостей, — бросил я, пройдя мимо экрана. Без включённого телика в пустой квартире тянет повеситься. Возникший на экране диктор завёл старую песню: перенаселение, потепление, загрязнение. Всё как всегда. Сходив в туалет, я принял душ, прошёл в кухню и открыл холодильник, — но он встретил меня белизной… в том смысле, что в нём было бело и пусто. Только какое–то рагу одиноко лежало на полке. А водка в самом низу — не в счёт: в бутылке осталось не больше трети… Даже на опохмел едва хватит. Не утруждаясь разогревом, я свалил рагу в миску. На дату изготовления не смотрел: меньше знаешь — крепче спишь. С миской в руке я вернулся в гостиную — ну или в комнату, когда–то считавшуюся таковой. В лежащем на столе смартфоне меня ждали эсэмэски. Первая оповещала, что на меня подана жалоба в комиссию по ролевой этике. Вторая — что действие моей менторской лицензии приостановлено. А вот третья… Я глупо моргнул, прочтя сообщение: Клим Ларин, пожалуйста, подойдите к окну. Эсэмэска была странной не только по смыслу, но и наличием запятых с точкой. Я глянул на зашторенное окно. Похоже, меня разыгрывают… Наверное, соседские дети. Зря я дал Поповым свой номер. — Уши надеру, — беззлобно бормотнул я. Снаружи просигналил клаксон — просигналил протяжно и как будто призывно. Подойдя к окну, я сдвинул штору. Мимо пролетел дрон–курьер с блестящим кофром в металлических лапах: кто–то в нашем подъезде купил продукты. Мигнул щит с рекламой: мой смартфон послал сигнал, что я взглянул на этот щит, и там вместо колы, рекламируемой секунду назад, вспыхнул логотип кофе (я всегда плачу безналом, а история покупок хранится в смартфоне — вот он и «доложил» щиту, что я — заядлый кофеинщик… К слову, если бы на щит смотрел кто–то ещё, тот под двоих бы не подстроился и оставил бы колу). А затем моё внимание привлекли припаркованные машины: среди них, клеймя позором колымаги соседей, блестел чёрный шикарный «Ягуар». Смартфон в моей руке тренькнул — пришла четвёртая эсэмэска. Она сообщала, что мой банковский счёт пополнился на один ноль. Я оторопело перечитал сообщение. Его отправили из банка, где я хранил свои кровные: всё, что нажил к тридцати семи годам. Скажу честно, сумма была смешной. Но сейчас она перевалила за пятьсот тысяч. У меня округлились глаза. Должно быть, кто–то ошибся… Между тем за окном кое–что изменилось. Из окошка «Ягуара» высунулась рука и, кажется, помахала. Затем она вновь скрылась в салоне — и опять появилась, уже со смартфоном. А мой собственный смартфон загудел. Приняв вызов, я спросил: — Кто это? — Моя фамилия Лоцкий, — ответили незнакомым голосом. — Мой шеф хочет с вами встретиться. Итогом встречи может стать семизначная сумма на вашем счёте — вдобавок к той, что уже на нём появилась. Выходите, если вам интересно. И собеседник дал отбой. Я не меньше минуты вникал в услышанное, гадая, а не тронулся ли я умом. Может, не стоило отключать тайм–контроль?.. Я отложил смартфон, оделся (после душа я был в одних трусах) и вышел во двор. Там меня уже ждали. Перед дверцей «Ягуара» стоял мужик — сухопарый, с костлявым, будто высушенным лицом. От носа к уголкам губ тянулись морщины, они же пролегли на лбу. Мужик был в джинсах и ветровке. — Здравствуйте, Клим, — сказал он мне и, протянув руку, представился: — Я Марат Лоцкий. Вместо того, чтобы ответить, я скользнул взглядом по машине — привычка, оставшаяся с прежней работы: во всём видеть подвох. Но салон «Ягуара» был пуст. Таинственный Лоцкий — кем бы он ни был — приехал один. — Зачем вы перевели мне деньги? — спросил я. Но тут мне показалось, что я уловил суть происходящего: — Вы работаете на состоятельного геймера, которому срочно нужен ментор? Если так, то извините — помочь не могу. Скоро я лишусь лицензии. — Не лишитесь, — пообещал Лоцкий. Я вскинул брови, а мой новый знакомый извиняющимся голосом доложил: — Это из–за меня на вас подана жалоба. Мой шеф искал с вами встречи, но вы завалены работой: в «Хрониках Унгарда», в «Лодосе», в «Битве за рай»… Из ВИРТУСа вы выходите дважды в день — вероятно, лишь затем, чтобы поесть и поспать. Попроси я вас о встрече, вы бы мне отказали, так что я действовал иначе, — Лоцкий глянул на «Ягуар», а точнее, на соседнее с водительским кресло. Там лежал его планшет — очевидно, с ВИРТУС-коннектом. — Я связался с вашими клиентами, — пояснил Лоцкий, — и попросил их вас спровоцировать — разумеется, подкрепив просьбу деньгами. Сумма, зачисленная на ваш счёт — компенсация за мою бестактность. Обещаю, что Спайк — а точнее, Николай — отзовёт свою жалобу в течение дня. Он умолк, а я стоял с открытым ртом.