— Я сам разберусь с ней, когда мы решим все проблемы. — Зря я тебя послушал! Это же мой корабль, мой фрегат! Нужно было сразу же разворачиваться и идти за ней! А теперь мы застряли в этой чертовой дыре. Застряли, понимаешь? — Мы выйдем отсюда, — произнес Корнел, хотя в голосе прозвучало сомнение. — Выйдем. Мы захватим цитадель Штыка, спасем Крис. Мы вернемся на Землю! — Он беспомощно опустил меч, потом сел рядом с ним, положив голову на колени. — Ты ничего не знаешь обо мне. Не знаешь, что я пережил за эти годы. Мне пришлось оставить двух девушек из-за этих дурацких поисков истины и выхода из этого замкнутого круга. Будто кто-то дергает сверху за нитки и управляет нами. И эта пещера — один из остановочных пунктов. А дальше начнется следующий круг игры. Мейер замолчал, не зная, что ответить. Хотелось сказать многое, обида и ревность так и распирали. Но при этом он понимал, что Корнел в чем-то прав. — Смотри. Солнце показалось с другой стороны. И оно ярче, чем утром. Кажется, с запада трещина гораздо больше, — только и выдал он. Они синхронно повернули головы. Луч высветил один из темных проходов, который Корнел уже исследовал. Но теперь в нем что-то мелькнуло. Корнел уже видел нечто подобное. Он точно знал, что там нет выхода, но его манило туда как магнитом. Он поднялся и последовал за лучом, словно за ориентиром. Мейер отбросил в сторону череп и, осторожно ступая, пошел вслед за ним. [1] Уильям Шекспир «Гамлет» *** Земля, Москва В то время как Ника ждала возвращения Александра из Парижа, чтобы поговорить с ним без свидетелей и узнать, что произошло на самом деле, Ярослав Белецкий не ждал. Он действовал. Выяснив адрес загадочного Мика Ронга, утром он выехал из управления. Ехать пришлось почти два часа. В городе творилось что-то невообразимое: пробки, аварии; день оказался не самым удачным. Да еще и начальник несколько раз напомнил о себе, грозя уволить Белецкого «к чертям собачьим», причем это было самое мягкое из его выражений. Ярослав тоже успел постоять в длинной веренице машин, оптимистично подумал: «Хорошо, что сейчас не лето» и вскоре все же выскочил на развязку, посматривая на экран навигатора. Ехать оставалось километров пятнадцать, ведь жил Мик не в самом городе. И вскоре заунывный голос прибора привел его в новый микрорайон подмосковного городка. Шлагбаум на въезде во двор трех пятиэтажек заставил остановиться. Белецкий вскинул голову, рассматривая это место. Потом вышел из машины и закурил. Несколько автомобилей ровным рядом стояли на огороженной парковке. Остальные жители дома уже разъехались до вечера. Квартира Ронга находилась на пятом этаже дальнего дома. Пока Белецкий изучал обстановку, из подъезда вышли двое. Кажется, одним из них и являлся тот самый Мишель Ронг — Ярослав понял это по своеобразному разрезу глаз. Второго мужчину он не знал, но его странное поведение бросалось в глаза: незнакомец оглядывался, словно ему на голову вот-вот должен был упасть кирпич. Темные, сведенные вместе, брови надвигались на такие же черные глаза. Длинные волосы зачесаны в хвост, лицо гладко выбрито. Но опытный Белецкий обратил внимание на то, что нижняя часть лица белая, а верхняя имеет загар, словно еще недавно человек носил бороду и усы, к тому же на подбородке красовался шрам. Когда они проходили мимо, пришлось отвернуться и уткнуться в телефон, прикуривая очередную сигарету, чтобы не вызвать подозрений. Мужчина, что шел рядом с Ронгом, шарахнулся от Ярослава, когда сработала турбина зажигалки. Но Ронг потянул незнакомца за рукав явно короткой ему куртки и отворил дверцу ярко-красного автомобиля. Мужчина сел, но с какой-то опаской, словно боялся транспорта. Складывалось впечатление, что он или душевнобольной, или же никогда не ездил на машине. Ярослав даже забыл, зачем сюда приехал. Он лишь проводил взглядом выезжающую со двора машину, а потом прошел к своей. Сел за руль, желая проследить за Ронгом, но его отвлек очередной звонок из управления. Пока договорил, то понял, что упустил их. От злости майор ударил кулаком по рулю. Машина просигналила, и Белецкий выругался. *** Винкрос, Южные острова Урсулийский фрегат отнесло довольно далеко на восток, прямо в открытое море, да еще здорово потрепало во время злополучного шторма. Они потеряли из вида корабль Лиоса еще ночью, когда бушующая стихия поглотила своей пастью последний отблеск бортовых огней пиратского судна. И вокруг наступила непроглядная мгла, в которой периодически проносились порывы ветра и хлестали тяжелые капли косого дождя. К юго-западу буря разошлась сильнее, до фрегата добрались лишь отголоски. Вымокшие и продрогшие моряки ползали по мачтам и реям с самого рассвета, чтобы натянуть паруса и вернуться на судоходный путь. Никто из команды толком не знал местности, ведь эта акватория уже давно не принадлежала Урсулу. Но карты, приобретенные ими на О-Фриле, весьма пригодились. Направляясь в сторону заветного места, о котором Стайген вспоминал пару дней назад, он и представить себе не мог, какую шутку решила сыграть с ним судьба на сей раз. Он даже не думал повстречать здесь того, кого надеялся увидеть в абсолютно ином месте, да и не так скоро. Он уже думал, что зря ввязался в эту авантюру, подчиняясь зову сердца, но не разума, когда один из моряков прокричал, что справа по борту обнаружен неизвестный корабль. Вскоре фрегат уже менял направление, паруса разворачивались по ветру, а большая часть людей высыпала на палубу, снова включившись в работу. На всякий случай ан Эрикс отдал приказ зарядить пушки, но пока никакой опасности не предвиделось. Стайген прищурился, рассматривая незнакомый корабль, а дыхание вдруг перехватило, словно в нем действительно было что-то особенное. Люди на втором судне радостно кричали, и Стайген пока не понимал в чем дело. Кто-то из урсулийцев навел на боевой фрегат подзорную трубу. — Мне снится, или там действительно Кайон? — вскричал моряк, а потом вновь приставил оптический прибор к глазу: — Это точно он! — Значит, уже переметнулся к пиратам, — заключил другой урсулиец из команды. — Кажется, они сели на банку. Что будем делать, милорд? — повернулся к Стайгену капитан. — Идем к ним! — Впереди скалы, а скоро стемнеет. Это слишком опасно! — Значит, проверяйте глубину каждые сто ярдов. Бросим якорь чуть поодаль. Им наверняка нужна помощь. Пойдем к ним на лодке. — Ох, не нравится мне все это, — пробормотал один из урсулийских моряков. Риан Райн, знавший лично Кайона, хмыкнул в ответ. — Отправьте меня, Ваше Величество. Я сам поговорю с ними. Стайген смерил молодого военного хмурым взглядом. — Лучше бы ты остался здесь. Но почему-то думаю, что ты справишься. Спускайте лодку. Мне нужно отправиться туда самому. — Нет, милорд! Не королевское это дело, — отшутился Риан Райн, на что получил холодный взгляд в ответ. — Я сам разберусь. Тем более, Кайон должен меня помнить. *** Когда луч упал на стену пещеры, Корнел рванул туда, опасаясь, что солнце может быстро перейти дальше. Слушая монолог Мейера, он вдруг вспомнил, что хотел найти в этой пещере: дело было даже не в золоте и не в камнях, которые они увидели на поляне. Надписи! Послания тех, кто остался в этом плену и, возможно, погиб здесь. Кривые, выцарапанные в камне строки действительно предстали перед его глазами, когда солнце осветило надписи. Многие стертые веками, бледные. А поверх них — знакомый почерк, при виде которого у Корнела тревожно застучало сердце. Корнел читал вслух, боясь упустить даже слово, желая запомнить все, что здесь написано. Он вдруг увидел цифры. Это было какое-то послание, и оно нумеровалось — отсчитывалось днями, проведенными в пещере несчастным узником. Мейер прислонился к стене и слушал, что читал Корнел: День первый По воле злого шторма оказавшись здесь, Я понял: жить недолго остается. И записать решил, что привело меня Туда, откуда вряд ли кто вернется. Я родом сам из княжества в Дардане. Отец мой, окаянный граф Венлерт, Владельцем был земель тогда немалых, Но умер молодым, в расцвете лет. Но мать моя, его жены служанка, Когда пришли в наш край болезнь и мор, Бежать решила от своей хозяйки, Меня с собой забрав. С тех самых пор