Возвращался лорд Генри из королевского дворца в прекрасном расположении духа. Звезды благоволили ему – он не только избежал желчных нападок со стороны армейских и флотских чинов, но и лишний раз доказал свою компетентность перед королем. А приятным бонусом к благоволению короля шел переданный ему пленник с двумя подручными – их заподозривший неладное майор Тейлор не осмелился показывать перед высокой комиссией. Поглядим, что можно выжать из этих шутов. Может, и удастся как-то их использовать в своих целях… 21 Сюрпризы бывают не только неприятными, иногда судьба прямо-таки радует нас, легко и непринужденно решая проблемы, над которыми мы тщетно ломали голову. Я чего только ни передумал в поисках подходящего способа вывести из игры фрадштадтцев, а они взяли да и ушли сами! Я опасался, что за время моего отсутствия вражеская армия серьезно продвинется в глубь нашей территории и я не успею проконтролировать подготовку маленького городка Малоозерска к встрече неприятеля, но непогода, внутренние неурядицы и продолжавшие следовать выработанной мною тактике таридийские солдаты не дали вражеской армии развить высокую скорость. Так что все вышло просто замечательно – к вечеру третьего дня я уже вернулся из Корбина, а Янош только-только подходил к Малоозерску. Уход островитян меня сильно озадачил. Вернее, озадачили обстоятельства, при которых он состоялся, потому поначалу я не хотел верить в такую удачу, искал подвох и успокоился только после донесения от разведки о форсировании отрядом Блаунта Славицы. – К нам среди ночи ввалился помещик Барташов из Сосновки, – посмеиваясь в пышные усы, рассказывал полковник Румянцев, когда мы выехали с ним на осмотр местности на подступах к городку, – весь мокрый и грязный, глаза навыкате, мычит что-то нечленораздельное. Насилу вообще узнали, кто это, потом еще водкой его поить пришлось, чтобы в себя пришел. Ну, а как только он смог рассказать, что в его деревне вас фрадштадтцы захватили, так тут уже нам не до смеха стало. Веселов три эскадрона гусаров пустил на перехват по разным дорогам, я со своими уланами – прямиком в Сосновку. Но там уже закрались подозрения. Семь человек из якобы вашей свиты, зарубленные фрадштадтцами, оказались совсем незнакомыми людьми. Более того – их и военными-то можно назвать с большой натяжкой. Судя по знакам различия – сплошные полковники да подполковники, а мундиры разносортные, оружие вообще черт знает какое, в общем, на ряженых похожи. Стали мы про вас спрашивать, но ни описание, ни поведение на ваши тоже не похожи. Вот тогда я послал гонцов вперед по Корбинской дороге и выяснил, что вы благополучно движетесь к столице края. – М-да, – задумчиво протянул я, – а ведь была у нас мысль завернуть в Сосновку на ночлег, да в последний момент передумали. – Не иначе – бог миловал, – подал голос подполковник Веселов. Маленький и верткий, он, казалось, ни секунды не мог усидеть на одном месте – ему всегда нужно было куда-то бежать, нестись сломя голову, что-то делать. Наша сегодняшняя неспешная езда явно была Веселову в тягость, и он постоянно ерзал в седле, крутил головой по сторонам и поминутно придерживал лошадь, такую же горячую и нетерпеливую, как наездник. – Это точно, – согласился я, не став распространяться о том, что сам погнал людей вперед, стремясь не уклоняться от кратчайшего пути в Корбин. – Убедиться-то мы убедились, что вы целы и невредимы, вот только загадкой осталось, кого же захватили на самом деле? Тем паче, что участвовавшие в захвате фрадштадтцы, словно ошпаренные, рванули в сторону границы, а их генерал с утра разругался с Яношем и увел войско. – Еще и Барташов со всей челядью волосы на себе рвали, каялись, что не уберегли Князя Холода от врагов! – нервно дернул плечом командир гусаров. – Ничего не понимаю! – Честно говоря, среди солдат пошел слух, что вы, ваше сиятельство, морок наслали на островитян, чтобы вывести их из игры, – Румянцев снова усмехнулся, показывая, что сам он не верит в подобную чушь, но при этом смотрел на меня вопросительно, ожидая объяснения загадочных событий. – Идея, в общем-то, неплохая, – я в задумчивости почесал затылок, – даже жалко, что она не пришла мне в голову и все произошло случайно. И я рассказал соратникам всплывший в памяти рассказ подполковника Зимина об объявившемся в этих краях самозванце, выдающем себя за князя Бодрова. Тот как раз разъезжал по периферии, где меньше шансов встретить людей, видевших меня хотя бы мельком, да наслаждался причитающимися мне почестями. Вот награда и нашла своего героя – целый экспедиционный корпус островитян принял его за меня! Понятно, что беднягу уволокли подальше от улорийцев, чтобы не делить с ними славу. И сейчас он, скорее всего, находится уже где-то на пути к Островам. Что ж, хотел славы – пожалуйста, получай. Во Фрадштадте его обман быстро раскроется, и сильно сомневаюсь, что король Георг пощадит самозванца – уж слишком велико будет разочарование. Но мне есть за что поблагодарить ложного князя, ведь из-за его мошенничества враг был введен в заблуждение. Улорийский король не простил генералу Блаунту пренебрежения собственными интересами, отчего последний счел за благо убраться со своими солдатами восвояси. И вот что еще интересно: вряд ли фрадштадтцы пойдут в Торшек для посадки на корабли. Янош не решился немедленно мстить заносчивым островитянам, но сильно сомневаюсь, что допустит их спокойную эвакуацию в улорийском порту. Значит, фрадштадтские корабли будут забирать их где-то с побережья Улории, причем грузиться войско будет долго, шлюпками. Пошлю-ка я гонца в Чистяково! Пусть наш флот наведается к соседям – война так война. Будем считать это местью за пленение Князя Холода! Хоть и ненастоящего. – Со льдом получилось что-нибудь? – спросил я, как только решился вопрос с отправкой гонца. – Вот это уж, Михаил Васильевич, ребячество и пустая трата времени, – Веселов раздраженно дернул головой. – Люди зря только рискуют, подбираясь к вражескому лагерю так близко! – Есть такое дело, – поддержал его Румянцев, – рассчитывают-то наши умники правильно, но подбираться к улорийскому стану с запущенными воздушными змеями приходится метров за двести. Риск изрядный, и не везде можно подыскать подходящее место. А на большем расстоянии управлять процессом тяжело. Опять же, в первую ночь заело что-то у них там, так пришлось сворачиваться раньше времени. – Вы мне про результат скажите, про трудности мне без вас Миткевич доложит, – недовольно буркнул я. В теории моя затея выглядела легко исполнимой, а на практике, как всегда, вышло все не так. – Ну, в первую ночь улорийцы удивились, – подполковник скорчил кислую физиономию, показывая свое отношение к подобным «неправильным» штучкам на войне, – а после второй вроде как забеспокоились. Но нам их так месяц засыпать колотым льдом придется, чтобы какой-то прок получить! – Будет вам прок. Сегодня же ночью! Примерный план на сегодняшнюю ночь и завтрашний день у меня начал складываться еще до отъезда, а сегодня я намерен был внести в него последние поправки. Потому мы самым внимательным образом еще раз осмотрели подступы к Малоозерску, пути его обхода с юга и дамбу, удерживающую озеро Малое в берегах на северной окраине городка. При этом все семь тысяч местных жителей моим волевым решением были срочно эвакуированы из своих домов – я не собирался повторять московский опыт тысяча восемьсот двенадцатого года, но мне требовалась абсолютная свобода действий, никак не обремененная присутствием горожан. В Корбин я съездил с большой пользой и для себя, и для общего дела. Удалось плодотворно пообщаться с местными представителями контрразведки, а также с примчавшимся из столицы эмиссаром начальника разведки Бурова. После этого Алешкин ординарец Флюсов в подробностях поведал мне о происходящих в Ивангороде делах. Я переживал, что младший царевич действует неосмотрительно, демонстративно идя на конфронтацию с отцом и его окружением. Однако же Алексей сумел меня удивить. На пару с князем Григорянским они разыграли небольшой спектакль, где Алексей Иванович играл роль громоотвода, создающего имитацию бурной деятельности с громкими спорами по любому поводу. А пока все внимание правящей верхушки было приковано к царевичу, Григорянский тихонько занимался полезными делами. К примеру, по документам из столичного арсенала в Кузнецк отправилась на доработку партия новеньких минометов, признанных бракованными. На самом деле минометы были вполне боеспособными, той же марки, что уже использовалась мною в Корбинском крае, и отправились они не в Кузнецк, а прямиком ко мне. Кроме того, воспользовавшись планом проведения военных учений, утвержденных еще в начале года царевичем Федором, князь Василий отправил по одному батальону из трех Белогорских пехотных полков на плановые маневры к границе Корбинского края. Нужно ли объяснять, что этот сводный пехотный полк по новенькому царскому тракту Усолье – Корбин – Чистяково вот-вот прибудет в Корбин? Туда же уже пришли три кирасирских эскадрона из находящегося в стадии формирования первого полка нашей тяжелой кавалерии. Кавалерия у нас, в общем и целом, находилась в ведении царевича Алешки, потому здесь моим друзьям даже не пришлось придумывать ничего предосудительного – это отследить никто не мог. Помощь была не такой большой, как хотелось бы, но спасибо и на этом. Все пригодится, и час выхода на сцену нашей тяжелой кавалерии настанет, и надежная опытная пехота лишней не будет, что уж говорить про новое поступление минометов! Теперь главное – мне не оплошать, а там уж сдюжим как-нибудь с противником. Хоть численное превосходство по-прежнему на стороне Яноша, оно уже не кажется таким уж устрашающим. Да и действует он чересчур прямолинейно, что позволяет нам постоянно предугадывать все ходы, а мы продолжаем подкидывать ему сюрпризы. Сейчас вот пехота деловито растягивала в полях между забитыми в землю кольями стальную проволоку, спешно собранную для меня со всего края. Удовольствие дорогое, но ничего не поделаешь – нужно для дела. И очень жаль, что проволока эта простая, а не колючая – гораздо больший был бы эффект. Но пока придется довольствоваться тем, что есть. Тем более что применять ее в боевых действиях пока никто не додумался. Стало быть, скоро улорийцы первыми столкнутся с необходимостью преодолевать искусственные заграждения под огнем противника. Таким образом, моя краткосрочная отлучка с театра военных действий получилась весьма плодотворной в общем, но самым ценным ее итогом стала встреча с семьей. При виде маленького сына и супруги у меня перехватило дыхание от накатившей волны нежности, что заставило задуматься о происходящих со мной изменениях. Нет, я всегда был приверженцем семейных ценностей и к созданию семьи подходил со всей возможной ответственностью, но раньше мне это не мешало вольготно чувствовать себя на работе или вообще в походе, подальше от дома. А теперь отъезд из дому я воспринимаю как тяжелую обязанность и с гораздо большим удовольствием остаюсь с семьей. То ли старею, то ли умнею, то ли просто до чертиков устал от постоянной борьбы на несколько фронтов, но факт остается фактом – если раньше я радовался свободе полевых условий, то сейчас скучаю по дому. А может, все дело в том, что домом этим раньше был царский дворец со всеми его интригами и многоличием постоянных обитателей? К своему новому жилью мы привыкнуть еще не успели, зато в Корбинском замке чувствуем себя очень даже хорошо. Примерно так же, как в моем родовом Холодном Уделе. В общем, поездка получилась полезной во всех отношениях: я получил мощный заряд бодрости от общения с семьей, стал обладателем важной информации, отдал необходимые распоряжения. Даже перевел в завершающую стадию важнейшую заграничную операцию. Жаль, что я не смогу находиться поближе к месту событий, например в Южноморске, чтобы с наибольшей оперативностью получать информацию о происходящем за морем. И также жаль, если не удастся продавить государя по теме с перекупкой пшеницы на континенте. Очень бы ко времени это было! Ну ничего, разберусь с Яношем, разберусь с фрадштадтцами, а там и до своих вредителей руки дойдут. Что-то пропало у меня желание безропотно отправляться в почетную ссылку. Доберусь я до вас, господа хорошие, ох, доберусь! Ставки нынче высоки, как никогда, никак нельзя сейчас выходить из игры. Иначе все будет зря, все придется начинать сначала. 22 Подпоручик Андрей Вершинин осторожно разжал пальцы и чуть наклонил циферблат часов, подставляя его под тусклый свет звезд. Три часа, пора. У идущих за ними ребят сегодня будет около сорока минут на «тихую» фазу операции. Улорийский секрет располагался буквально в десяти метрах от него, по ту сторону невысоких кустиков. Два бойца сидели на подстилке из прошлогоднего валежника, старательно пытаясь не шевелиться и не производить шума. Третий сидел на дереве и в данный момент считал себя полностью слившимся с его стволом. Эта линия постов была третьей и последней на пути к улорийской ночевке. Два предыдущих вообще не вызвали у маленькой группы разведчиков каких-либо затруднений, хотя сейчас уже противник, наученный горьким опытом, пытался маскироваться. Наверное, улорийцы с союзниками даже считали, что делают успехи на данном поприще, но у таридийских разведчиков их жалкие потуги не вызывали ничего, кроме усмешки. Вот эта троица наверняка считала, что обнаружить их ночью в степи просто невозможно, зато они надежно контролируют все окрестные подходы к ночному лагерю. Сидели они действительно тихо, не шумели, не переговаривались друг с другом, да и расположились неплохо, сведя риск одновременного уничтожения всей группы к минимуму. Но, черт побери, кто их надоумил выбрать местом дислокации заросший кустарником островок посреди степи, да еще и с торчащим там единственным на всю округу деревом? Андрей с напарником только сокрушенно покачали головами, когда выяснили это. Впрочем, им не пристало жаловаться на поведение противника, ибо таридийский разведчик обязан справляться со своей работой при любых обстоятельствах. Так что поведение противника подпоручика не расстраивало и не радовало. Просто сегодня придется повозиться чуть дольше, да и только. Андрей повернулся к своему напарнику рядовому Петрушину, указал жестом на ближнего караульного, потом ткнул пальцем в себя и, нарисовав в воздухе короткую дугу, сообщил тем самым, что берет на себя дальнего противника. Затем последовал кивок вверх, на сидящего на дереве, еще один условный жест и палец к губам: «третий тоже мой, работаю без шума». Все, вперед. Бесшумно подобраться к своему оппоненту удалось минут через семь-восемь. Бедолага так ничего и не успел понять, когда Вершинин тихой стремительной тенью поднялся у него за спиной, зажал рукой рот и вогнал в тело нож. В трех метрах правее Петрушин проделал почти то же самое со своим противником. Оба разведчика удержали тела от падения и аккуратно опустили на землю. Подпоручик уверенным движением вытянул из заплечного ранца маленький арбалет, медленно, стараясь не произвести ни звука, взвел пружину, наложил маленькую металлическую стрелку. Медленный выдох, прицел, спуск – и застигнутый врасплох улориец ничком валится с дерева вниз. Напарник тут же подскакивает к его телу для проверки и спустя секунду дает отмашку – чисто! Дело сделано, подпоручик достал крошечный потайной фонарь, прикрывая своим телом от случайных взглядов со стороны вражеского стана, зажег фитиль и несколько раз подал условный сигнал в сторону ожидающих штурмовиков Дегтярева, открывая и закрывая фонарную шторку. После третьего повтора в степи дважды коротко мигнул ответный фонарь – идут. Все, на этом сегодняшняя миссия разведчиков окончена. Его сиятельство Михаил Васильевич снова сменил тактику. До сих пор во всех ночных нападениях на армию Яноша преобладали шумные короткие акции со взрывом гранат, частой стрельбой или с гиканьем налетающих на спящего врага воинов. Заканчивались эти нападения столь же быстро, сколь и начинались: не успевали улорийцы сообразить, что и где происходит, а нападавших уже и след простыл. Но сегодня все будет по-другому. Сегодня армии короля Улории придется испытать на своей шкуре возможности знаменитых таридийских штурмовиков. Тех самых, что за пару часов взяли неприступный силирийский Злин. У подпоручика мурашки по коже бежали от одной только мысли, что сейчас ему придется воочию наблюдать за настоящей боевой операцией подразделения, о котором по всей стране уже ходили легенды. И Андрей мог с абсолютной уверенностью сказать, что ничего подобного пока не существует ни в одной армии мира. И противоядия от дерзких, часто нестандартных действий штурмовиков пока тоже нет. Часть их работы в других странах обычно поручают гренадерам, но те гренадеры против бойцов Дегтярева – не более чем неумелые котята против взрослой рыси. Как и улорийские разведчики противника против них, разведчиков таридийских. Да и какие там вообще разведчики? В разведку могут послать кого угодно, хорошо еще, если отдадут предпочтение при выборе наиболее толковым и ловким бойцам. Но и таковые не являются профессионалами – и Вершинин, Петрушин и другие служащие их подразделения доказывают это каждый божий день. А кому Таридия обязана появлением таких специальный войсковых подразделений? Да не кому иному, как князю Бодрову! Ух, как он гневался, когда узнал об отказе от разведки генерала Пчелинцева при походе к Россоши! А уж когда ему рассказали, что в той бесславной битве бездарно погибла часть штурмовиков и разведчиков, страшно побледнел, а глаза и сжатые губы побелели чуть не до цвета свежевыпавшего снега. Сам-то Вершинин того не видел, но его командир капитан Лукошкин, присутствовавший на том военном совете, утверждал, что его сиятельство едва инеем не покрылся в приступе безмолвного гнева и стужей на минуту повеяло в помещении. Сказано же – Князь Холод! Вот и попробуй засомневайся после такого! Хорошо, что отошел Михаил Васильевич быстро да за дело взялся с присущим только ему энтузиазмом и выдумкой. А уж по этой части ему точно равных нет, это даже его высочество Федор Иванович признавал неоднократно. Да и в войсках и в народе уже давно все привыкли к мысли, что где князь Бодров, там победа, несмотря ни на какие обстоятельства. Только в короткой первой Тимландской кампании было по-другому, но там все неоднозначно: и командовал не он, и даже отговаривал горячие головы от неподготовленной атаки, а виновным все равно его назначили. Но люди-то правду знают! А уж дальше были только сплошь победы: и во второй Тимландской кампании, при отвоевании Корбинского края, при взятии Злина и Яблонца, и при выдворении фрадштадтцев из Чистяковского форта, а уж при знатной головомойке, устроенной островитянам при Южноморске, – и подавно. Казалось бы, здесь, после страшного разгрома при Россоши, остановить в рага будет просто нереально, и в воздухе уже вовсю витала страшная мысль о новой потере всей Корбинской земли, но сам Господь вовремя привел князя в Чистяковскую бухту, и теперь уже ни один человек в Таридии не сомневается в удачном исходе дела. Трава зашуршала под ногами одетых во все черное людей майора Дегтярева. Вершинин невольно поморщился – на его взгляд ребята шли слишком шумно. Впрочем, не нужно было забывать, что у каждого подразделения свои задачи и подготовка, соответствующая этим задачам. Для бесшумности здесь как раз присутствует он с Петрушиным, а штурмовики тут совсем для другого дела. К Андрею подошел сам Дегтярев. Не такой высокий, как большинство его подчиненных, но все равно на полголовы выше подпоручика, широкоплечий, с мощной шеей и огромными ручищами, сжимающими сейчас короткую фузею, специально разработанную для штурмовиков. Майор поднял вверх руку со сжатым кулаком – и все его подопечные мигом замерли в ожидании приказаний. – Как тут? – Все спокойно, эта линия дозоров была последней. Метров шестьдесят до линии телег. Между ними веревки натянуты, чтобы кавалерия не проскочила. – Ясно, подпоручик, – Дегтярев ободряюще хлопнул разведчика по плечу, – спасибо за чистую работу! – Удачи! Майор шепотом и жестами принялся отдавать приказы своим бойцами, и вскоре черные тени, на ходу разделившись на две части, плавно потекли в сторону спящего улорийского лагеря. – Не завидую я улорийцам, – прошептал Петрушин, передернув плечами. – Да уж, – только и смог вымолвить Вершинин. А что тут еще скажешь? Да не дай бог проснуться посреди ночи и увидеть перед собой одетого во все черное здоровенного детину с лицом, перемазанным глиной или углями. Да еще собирающегося воткнуть в твое бренное тело нож. Бр-р… Полторы сотни штурмовиков двумя потоками проникли на территорию вражеского стана и рассредоточились влево-вправо. Все, теперь пошла кровавая потеха! Только бы сразу не поднялась тревога! Чем дольше продержится режим тишины, тем большего числа солдат лишится Янош Первый. Разведчики жадно прильнули глазами к биноклям и принялись ловить каждое движение в лагере врага. Медленно потянулись тревожные минуты ожидания. В ночной темноте нелегко было уследить за происходящим, лишь иногда удавалось заметить смазанные перемещения черных пятен за внешней линией обозов. Пару раз до ушей разведчиков донеслись не то стоны, не то всхлипы, быстро оборванные невидимой безжалостной рукой, но никакой реакции на них не последовало. Наконец стремительные тени замелькали между солдатских костров и палаток, где долго оставаться невидимыми уже не представлялось возможным. Почти сразу раздались несколько тревожных криков, пара выстрелов и вслед за этим чей-то протяжный вопль. Все, лагерь всполошился, тут и там зажглись десятки факелов, беспорядочная стрельба заглушала крики «тревога!» и команды офицеров. Грандиозная вспышка от практически одновременного взрыва большого количества гранат на несколько мгновений разорвала темноту, заставив на миг ослепнуть противоборствующие стороны и тут же приняться за выяснение отношений с новой силой.