Прошлое столкновение с призраками из детства и так едва не стоило мне жизни, а что же меня ждет теперь? Новые демоны, другие тени, взращенные моей ненавистью? Или я снова погружусь в обиды прошлого, только не столь далекие, возникшие уже после попадания в Игру? На моем пути хватало всего: боли предательства, несбывшихся надежд, страха и разочарований, и если я начну копаться во всем этом, то закончу как раз к следующему Турниру тысячелетия. М-да… Еще раз осмотрелся, решая, что делать дальше. И, прежде чем что-либо предпринимать, уточнил у своего сопровождающего: – А с этим зеркалом что случилось? – я указал на пустующую раму недалеко от того места, где изначально оказался, и на россыпь стеклянных брызг вокруг. – Эти воспоминания были сознательно стерты тобой, – ответил наг. Интересно, что именно из намеренно забытого тут хранилось? Если из недавнего… Путешествие по Колыбели Богов? Сейчас, обладая Щитом разума, я бы не отказался вернуть собственные воспоминания о том времени, не ограничиваясь тем стереофильмом, что показывала мне Тайвари. Хотя, может быть, это что-то более раннее? Нагнувшись, я подобрал один из осколков, на котором застыло искаженное в муке лицо. Провел по нему пальцем и неожиданно почувствовал слабый отклик – начали проявляться отголоски пережитых когда-то эмоций. Я подобрал новый кусочек, лежавший рядом, с фрагментом другого лица. Затем еще и еще… Руки словно на автомате выхватывали из лежащих на полу стекляшек всё новые и новые части полотна, соединяя в единое целое детали некогда полной картины. В памяти начали вспыхивать образы. Сначала едва уловимые, разрозненные, потом все более яркие, проступающие из тумана забвения. Холод. Зима. Охваченный пожаром город. Карательная экспедиция на вспыхнувшие восстанием провинции. Это был один из моих первых полноценных наемничьих рейдов в Клинках Арендейла. Тогда меня только-только взяли в основной состав… Дым заволакивает все вокруг, из-за стоящей в воздухе гари тяжело дышать. Но мне наплевать, меня переполняет задорное пьянящее веселье. В руках кувшин с вином, из которого я пью, запрокинув голову. Местный алкоголь льется по лицу, стекает вниз по доспеху. Повсюду трупы, часть из них разбросана вокруг меня. Старшие товарищи разбрелись по захваченному городку в поисках чего-нибудь поценнее выпивки. Те, кто помоложе, во всю упиваются насилием и вседозволенностью. Шагах в десяти от меня Верон развлекается с молодой женщиной, повалив ее прямо в снег. Шакут, присев на невысокую горку из еще теплых трупов, с наслаждением кусает копченный окорок, затем затягивается курительной трубкой, из которой тянется вверх зеленоватый дымок. Я салютую кувшином Верону, желая долгих утех и, шатаясь, бреду вперед по охваченному огнем городу – мне скучно стоять на одном месте. Орин мы взяли с наскока, особого сопротивления не было, но старшие, в честь первой победы, отдали его нам. Дали молодняку попробовать вкус чужих жизней, приучая к легкой крови и насилию. Горящее здание, я иду вдоль него. Эмбиент пьянит сильнее вина, будоражит кровь. Все кажется таким простым и легким: вот он мой путь, прямой и ясный – дорога меча и крови. Бери все, что можешь взять, делай все, чего сердце желает. Нет ни законов, ни запретов, мне доступно всё. В тот раз, использовав выданное кланом заклятье, я положил сотни полторы человек, фактически всех защитников, столпившихся на стенах возле южных ворот. Тогда поток чужих жизней захлестнул меня с головой и, закружив, унес за собой вдаль, наполнив пьянящим чувством могущества и свободы. Эмбиент распаляет кровь, смывая условности и запреты, кажется, распахни ты руки-крылья – и взлетишь прямо в далекие небеса. Он непреодолимо манит, хочется еще и еще… На меня из-за угла, чуть не сбив с ног, вылетел какой-то зареванный пацаненок… Я облился вином… и, выругавшись, пинком отправил его в ближайший горящий дом. Не выдержав, попытался отстраниться от потока воспоминаний. Мне было невыносимо стыдно и тошно от самого себя. После Орина в том рейде было еще два городка, где мы снова творили, что хотели… А когда вернулись, меня настигли две недели ломки и безудержного запоя – схлынула эйфория эмбиента, и я начал осознавать, что натворил. Тогда-то я, сдавшись, и попробовал в первый раз зелье забвения… Из зеркала, покрытого трещинами, на меня смотрит мое же собственное лицо. Перекошенная рожа пьяно смеющегося посреди горящего города ублюдка. Как же противно и невыносимо стыдно! Я вижу себя в изувеченном зеркале, и очень хочется съездить тому мне по морде. Со всего маху, так, чтобы зубы вместе с мозгами разлетелись во все стороны. Отвернувшись, пошел прочь по первому подвернувшемуся коридору. Новое разбитое стекло, еще и еще. Я, против воли, по очереди вглядываюсь в остатки зеркал. Их тут целая вереница сверкает пустыми рамами. Но осколки, они здесь, никуда не делись, они шепчут, выплескивая из себя образы, что один за другим наваливаются на мой разум. Рейд на Кассилини. Бойня на Карионе. А этот десяток пустых проемов подряд – Леса Беруно, там мы истребляли зверолюдов. Какая-то корпорация решила спихнуть на хаоситов геноцид местного населения, мешавшего ей в добыче полезных ископаемых. Портальная арка, тайная тропа, за двадцать часов двести опытных бойцов могут сделать очень многое, не то что зачистить пару племен. А если надо, то и повторить не сложно, только плати. И снова заказной рейд, те же мрачные лица людей, открывших для нас проход. В этот раз мы уничтожаем город-государство пресноводных ящеров. Все проводится в тайне: после каждой вылазки участникам стирают память, но заказчики одни и те же – я хорошо слышу обрывки разговора Мастера войны с проводниками, что открыли нам тропу. Он гарантировал им сохранность тайны. Он, а не я. Зависимость от эмбиента растет… Я словно оказался в воронке, что все сильнее и сильнее засасывала меня. Сражение за сражением потоки болезненного блаженства размывают мое собственное «я», а зелья забвения убирают муки совести. А следом новые бои… Под конец очередной резни я почти целый день не мог вспомнить свое собственное имя. Тогда-то и испугался в первый раз по-настоящему, осознал, что могу просто сойти с ума. Я помню этот момент. Неповрежденное зеркало памяти за спиной услужливо транслирует воспоминание. Передо мной небольшая деревня, трупы селян, разбросанные повсюду. Неподалеку Ретжер из моей звезды, со стеклянными глазами и двумя ножами в руках он, весь в крови, что-то вытанцовывает, напевая, а затем, сорвавшись, внезапно прыгает на меня и начинает полосовать кинжалами. Меня тогда спасло буквально чудо: накинутый несколькими минутами ранее Темный доспех, принявший на себя удары стали, и быстрая реакция – я успел ткнуть напарнику Активатор под ребра, выпустив Огненную стрелу, прожарившую моему приятелю внутренности. – Допустимая самооборона, все в порядке, – приговор совета клана. Но тогда я отчетливо понял, что еще немного, и повторю путь Ретжера – просто сойду с ума от этой вереницы смертей и рек крови… Да и вообще, не этого я хотел. Именно с того момента я и начал активно вкладывать полученные сферы силы в самосознание, выстраивая стену между мной и эмбиентом, стремясь защитить свое «я»… Но кошмарный поток воспоминаний никак не заканчивался. Проклятая память! Стоило открыть ей дверь, и она выпустила все то, от чего я так долго бежал. Осколки воспоминаний уже сами соединялись между собой, взмывали в воздух, и некогда пустые рамы обретали потрескавшиеся полотна зеркал. Поверхности стен пришли в движение и потекли вдоль коридоров. Передо мной вереницей проносились когда-то забытые картины, спеша напомнить о себе. Трупы, снова трупы. Казалось, мертвецы преследуют меня: мужчины, женщины, дети, их лица, крики, пламя, горящие города и новые сражения. Хочется уйти, отгородиться от всего этого, убедить себя, что всё в далеком прошлом, там был другой я, но… Даже сейчас, на этом турнире, сколько я уже успел перебить непричастных к нему людей? Стоило осознать это, и ворох воспоминаний целым каскадом обрушился на меня. Лица погибших с раскрытыми в муках ртами, всполохи пожаров, кровь, крики боли, стоны – и все это наваливалось со всех сторон, поглощая меня. Зажмурившись и заткнув уши, я кричал сам, чтобы не слышать всё нарастающий гул, чтобы не тонуть в нем. Но закрытые глаза не в силах защитить от того, что живет у тебя внутри. Десятки разбитых зеркал, словно молчаливые судьи, взирали на меня сейчас, чтобы вынести свой окончательный приговор. Я не выдержал, уступил этому напору и побежал, крича и воя, не разбирая куда и не оглядываясь, не в силах встретиться со своим прошлым, лишь бы подальше, лишь бы ничего не видеть и не слышать. Я несся сломя голову, теряя остатки сил, охрипнув от крика и уже с трудом осознавая, кто я и где. И тут неожиданно, сквозь сонм преследующих меня голосов, уловил слабый шепот, еле прорвавшийся сквозь них. – Сюда, любимый. Я почувствовал руку, протянутую мне, и, не раздумывая, схватился за нее, сбегая от преследующего меня кошмара. И упал без сил, наслаждаясь тишиной. * * * – Просыпайся, соня. Легкий поцелуй касается моих губ, я нехотя приоткрываю глаз, руками пытаюсь обхватить виновницу пробуждения. Но та юркой лаской успевает выскользнуть из моих объятий. Я таки открываю глаза и вижу ее, мою Эйрен, лукаво улыбающуюся мне в паре шагов от кровати. Темные волосы спускаются чуть ниже плеч, она стоит почти нагая, лишь в одной моей белой рубашке, ничего не скрывающей под собой. Озорные огоньки играют в ее глазах, и я, забыв обо всем, снова тянусь к ней. В этот раз она не отпрянула, позволив взять ее за руку, перебрать тонкие музыкальные пальцы… Я помню, как мы с Меджем смеялись, когда она, едва попав в клан, с гордостью призвала свое первое оружие – тяжелую двуручную секиру едва ли не с нее весом. Тогда мы только и смогли предположить, что первый враг, встреченный ею в лабиринте испытаний, либо умер от хохота, увидев ее с этим топором, либо самоубился, устав ждать, пока она его поднимет. Но изящные руки, когда надо, наливались недюжинной силой и хрупкие плечи могли вынести многое. – Я скучал, – щекой я осторожно провел по ее ладони. – Мне тебя очень не хватало. Когда тебя не стало, я долго хотел умереть, уйти вслед за тобой. Но смерть меня не брала, и тогда я стал искать ее сам… – Чшш… – тонкий пальчик прикоснулся к моим губам, заставляя замолчать. – Не надо, я все знаю. Она снова отпрянула от меня и подошла к мольберту, стоящему возле окна. – Смотри, что я сегодня нарисовала. Я спрыгнул с кровати, подошел ближе и, приобняв Эйрен, посмотрел на рисунок. Лазурное небо, расчерченное искрами метеоров, вспышки молний на горизонте, отдаленное сияние двух солнц и вихревые кони, несущиеся по небу… – Галио-5, - прошептал я, вспомнив это место. – Ты тогда привел меня на скалу, договорившись с местным колдуном, чтобы он вызвал грозу. Вихревые кони питаются энергией электрических разрядов. Мы тогда с тобой долго стояли, спрятавшись под скалой от дождя, и я очень боялась, что они так и не появятся. А потом не сразу поверила своим глазам, увидев их, скачущих по небу. Кажется, именно в тот момент я тебя и полюбила… – Красивое место, – улыбнулся я. Старый прохиндей содрал с меня тысячу дайнов и пару камней душ. Но оно стоило того. Шум дождя, вспышки молний и грохот грозы, заставляющий прекраснейшую из девушек теснее прижиматься ко мне… – Спасибо, – Эйрен, встав на цыпочки, чмокнула в щеку. А затем, взяв за руку, потянула к двери. – Идем. – Куда? – спросил я, следуя за ней. – Гулять, – весело ответила она. – Ты посмотри, какое чудесное сегодня небо! – и махнула в сторону лазурного небосвода с ползущими по нему кудряшками облаков. …Мы сидим у моря, волны едва касаются ступней, легкий ветерок лениво холодит кожу. Эйрен любуется на облака и чаек, порхающих над волнами. Я откинулся на песок, широко раскинув руки. Похоже на сон, но хочется, чтобы он не прекращался. За нами небольшой дом, прижавшийся к подножию башни маяка, рядом замер лес, в центре которого спрятался маленький пруд с бегущим из него ручейком, покрытый кувшинками и желтыми лилиями. Все, как мы и мечтали когда-то… Сон без конца, в который тянет закутаться, как в теплое одеяло холодной ночью. Спрятаться в нем ото всех невзгод и проблем. Не хочется ничего делать и никуда уходить… – Так оставайся, – прошептала Эйрен и прилегла сверху. – И тогда он не закончится никогда. – Не могу, – в ответ прошептал я, запуская руку в ее волосы и легонько поглаживая. – Несколько лет назад я бы душу продал, чтобы оказаться здесь, с тобой, хотя бы на день. И, не жалея ни о чем, радовался бы каждому мигу. Но не теперь… – Ты снова полюбил, – Эйрен перекатилась на бок, подставила руку под щеку и внимательно посмотрела на меня. – Какая она? – Не ты, – ответил я, виновато опустив глаза. – Вы с ней такие разные. Ты – пламя и ветер. Твой внутренний свет, твоя воля и вера в лучшее вдохновляли и восхищали, давая силы и заставляя идти вперед. А она для меня стала морем и землей. Глубокой и не постижимой. И… – …она живая, – закончила Эйрен, – а я лишь сон, воспоминание, отголосок былой любви. – Она меня ждет, – говорить было невыносимо тяжело, я буквально задыхался от переполнявших меня чувств и виновато отводил глаза, не зная, что еще сказать. Ведь вот она, в шаге от меня! Я чувствовал запах ее волос, слышал биение сердца, ловил мимолетную улыбку. Еще недавно я бы наплевал на все, не думая о цене остался бы здесь навсегда, забыв про турнир и глупцов, бегущих наверх. Разве может быть большая награда, чем та, что со мной рядом?! Но не теперь… – Тогда иди, – в голосе Эйрен прорезалась несгибаемость стали, а глаза сверкнули светом далеких звезд. – Но ты же знаешь, что там будут те, от кого ты пытался скрыться? – Знаю, – ответил я, вставая. – Просто раньше я не был готов, все навалилось слишком внезапно. – А теперь? – спросила Эйрен и повернулась к морю, чтобы я не увидел за бодрой улыбкой слез, сверкнувших в уголках глаз. – Теперь – да. Я слишком долго бежал от своего прошлого. Но пришло время встретиться с ним. Натворил я немало, и только сейчас до конца осознал, какой огромный долг висит у меня на душе. Но, – я качнул головой, – сдаться сейчас – это все равно, что предать все хорошее, что я сделал. На моем перстне горят пять звезд, и каждая из них – спасенный мною мир. А это что-то да значит. У меня только все начало получаться, есть надежда создать свой клан, Дом для тех, кто не хочет идти путем меча и кинжала. Саймира, Медж… Я не могу предать их. И всех тех, кто еще даже не начал свой путь в Игре. Не имею права остановиться и проиграть сейчас, сдавшись в нескольких шагах от победы. – Тогда ступай, мой маленький воин, – крепко обняв, Эйрен поцеловала меня, и на мгновение я забыл обо всем. Долг, честь, совесть – громкие и важные слова, но не тогда, когда тебя целует любимая. Эйрен первая разорвала объятия, шагнув назад. Зеркало-дверь внезапно возникло передо мной. Девушка крепко сжала мою ладонь и на мой молчаливый взгляд-вопрос весело улыбнулась: – А ты думал, я оставлю тебя одного в этом бою? Даже если ты перестал любить меня, это не значит, что я поступила так же. Идем, встретим опасность вместе, как это и должно быть. Глянул на нее, и сердце сжалось от боли. На миг решимость покинула меня, я просто не мог сделать этот шаг. Я так долго искал тебя, мечтал об этой встрече, и сейчас снова куда-то бегу… Но куда и зачем, если мое счастье и так уже стоит рядом?.. Эйрен все поняла без слов, прочитав мои сомнения в глазах, и, решительно тряхнув головой, первой сделала шаг сквозь зеркало-дверь, потянув меня за собой. Кошмары прошлого, страхи, сожаления – вся эта зыбкая тошнотворная смесь сразу опутала меня, едва я шагнул в проход, и вновь потянула куда-то вниз. Сонм искореженных болью лиц, раскрытые в безмолвном крике рты, запах гари и дыма, кружащийся вокруг. Все это будто прессом давит на меня. Бранясь сквозь скрежет сжатых зубов, не выдержав, я опускаю голову и пячусь назад, а меня все сильнее и сильнее тянет вниз. Я вязну в острых осколках прошлого, словно в болоте, и чувствую, что уже начинаю тонуть. Глупец! Кажется, я себя переоценил, меня засасывает, и нет дороги назад. Но внезапно я ощутил, как рука Эйрен крепко сжала мою и потянула наверх, вопреки всему, не давая погрузиться в эту трясину страданий, горечи и вины. Она что, все еще способна верить в меня? Даже видя все, что я творил… Значит, я не один. И просто не имею права сдаться. Ради нее, ради себя и ради тех, кто меня ждет. Пытаюсь поднять голову. Как учил Чжу Энн, нужно взглянуть своему страху в лицо, его сила – эта твоя слабость. Спасибо, учитель, твои слова станут мне щитом и здесь. Подняв голову, я глянул на содеянное мной, вгляделся в лица убитых. Было невыносимо тяжело, осуждающие, требовательные взгляды жертв давили, вжимали меня в пучину. Хотелось пасть ниц, забыться, сдаться перед этим напором, растворившись в темноте, куда меня так упорно толкали, но я вел отчаянную борьбу. Голова, словно свинцовая, так и норовила снова опуститься вниз, глаза умоляли их закрыть, хотелось кричать, чтобы заглушить вопли вокруг, но я молча продолжал свой бой. И когда я, наконец, выпрямился и расправил плечи, так и не закрыв глаза, картины прошлого вновь замелькали передо мной. Я увидел и почувствовал все то, чего избегал годами, глуша и стирая зельями забвения. И оно мутным потоком неслось сквозь меня, грозя смыть саму мою личность, стереть мое крохотное «я». И единственный якорь, что позволил мне удержаться в этот миг, стоял со мной рядом, разделяя вместе со мной весь стыд, горечь и боль от содеянного в прошлом. – Простите! – крикнул я сонму лиц. Но нет, разве подобное можно простить?! Я бы сам не принял прощения, не заслужил. Тысячи людей, непрожитые судьбы, искалеченные жизни – я совершил так много чудовищных поступков и только сейчас сумел до конца это осознать. И теперь у меня есть долг перед всеми, убитыми моей рукой. Но если я погибну здесь и сейчас, то это уже ничего не изменит: зло уже сотворено! – Нет, я прошу вас не о прощении – об искуплении, о шансе все изменить! Не дать другим повторить мой путь! Я клянусь стать щитом от зла для тех, кто не сможет с ним справиться сам! Вой криков смолк, вихрь из тысяч лиц на миг замер, словно застывшее перед прыжком некое безумное существо, ставшее единым целым, вобрав в себя стертые мной воспоминания. На каких-то невидимых весах оно взвешивало мои слова, перебирало мои мысли и чувства, сравнивая меня прошлого и того, кем я стал сейчас. Уже нет того разгоряченного властью и эмбиентом юнца, пьяно смеющегося на руинах горящего города. Я изменился, я через многое прошел, и не раз рискуя жизнью доказывал истинность сказанного мной. И меня… приняли, отпустили. Груз сожалений, давивший все это время, не пропал, но чуть отступил, став еще не терпимым, но уже подъемным. Вихрь из тысяч лиц начал распадаться, разделяясь на фрагменты. Они занимали свои места в зеркалах, унося с собой слова моих обещаний. И я отчетливо понимал, что если нарушу их – кошмар снова пробудится, на этот раз окончательно стерев мое «я». – Получилось, родная, – я обернулся к Эйрен, но рядом больше никого не было. Осталось лишь тепло в сжатой ладони. И портрет, смотрящий на меня из зеркала. – Выше нос, приятель, – голос Меджа, раздавшийся за спиной, заставил меня обернуться. – Не каждый может встретиться со своим прошлым, посмотреть ему в глаза, принять и не дать ему себя поглотить. Ты долго вскармливал этого дракона, и однажды он бы все равно вырвался наружу. Или ты сам выпустил бы его, или кто-то другой спустил бы его на тебя. Есть возможности стереть ненужную память, но есть и способы ее пробудить. И некоторые из них прекрасно обходят щиты разума. Не всякая защита будет воспринимать подобное «исцеление» как угрозу. Представь, что было бы с тобой, произойди это в бою?