– Вызывай вторую бригаду – пусть выводят пациента из магического сна и отправляют в палату, – скомандовал Тегран медсестре. – Тамаре плохо, у нее переутомление! Наложив на Таю заклинание молчания, Тегран подхватил девушку на руки и помчался в ее комнату отдыха. Скинув с нее мягкие туфли без каблуков, он уложил ее в постель и грубо рявкнул на сунувшегося в двери Вортана: – Тамара заболела, оставьте нас в покое! Я не собираюсь насиловать девушку, находящуюся в полубессознательном состоянии! Военачальник замялся на пороге, пробасил неуверенно: – Репутация Тамары может пострадать. – Я – целитель, она сейчас – мой пациент, какая, к Дарксу, репутация?! – вызверился Тегран, выметая Вортана в коридор воздушным потоком и запирая дверь на магический замок. Он склонился над бледной до синевы девушкой, снял свое заклинание молчание: – Тая, ты меня слышишь? – Смутно, – прошептала Тая. – Что-то плохое происходит с Кайлом. – Это я понял. Тая, он не сможет утянуть тебя за собой и тело твое занять не сможет, если ты не разрешишь. И не смей разрешать, слышишь?! – Извини, но это мое тело, мое дело и тебя оно не касается. – Не касается?! – голос Теграна взлетел и прервался. Глаза Таи закрылись, она глубоко погрузилась в себя. Мерещилось, что вокруг нее шепчутся сотни голосов. Голосов глухих, тоскливых, протяжных, замогильных. Тая пыталась рассмотреть шепчущихся и видела смутно мельтешащие перед глазами бледные тени в плотной серо-черной мгле. И еще в этой мгле ярко светилась золотым светом тонкая нить. Тая попробовала двинуться по наводке нити, но от ее усилий ничего не произошло: она не ощущала своего тела, его веса, движений и не могла перемещаться куда бы то ни было. Она могла только бессмысленно висеть в этой мгле и беспомощно наблюдать, как все сильнее натягивается и истончается нить. Пришло интуитивное понимание: она вернется в реальный мир, как только нить окончательно истает. В мир, в котором уже не будет Кайла. «Шиш вам, Мертвые Земли, разные магии смерти и прочие прихлебатели черных сил, я не для того смирилась со сменой мира, чтобы потерять того, кто мне больше всего в этом мире дорог! – рассвирепела Тая и принялась действовать: вспоминать сведения из книг по некромантии. – Так, вначале попробуем активировать экстренный вызов по нашей связи: надо сосредоточиться, ощутить эту нить связи якоря и некроманта и сильно за нее мысленно дернуть...» Прочувствовать нить удалось легко – казалось, это ее новая конечность, единственная конечность в этой мгле. Нить ощущалась, как рука, только рука больная и очень слабая, пульсирующая в такт сердцебиению Таи. Сильно дергать за нее Тая побоялась даже мысленно и плавно потянула нить на себя. Золотистая струна напряглась, потом растянулась как резина, затем попыталась вновь сжаться, но внутренней мощи ей на это уже не хватило. Нить задергалась, как леска удочки в момент поклевки. Тая сжала свой конец путеводной нити, не давая ему выскользнуть, оторваться от нее и уйти в беспредельный мрак, из которого нет возврата. Она ощутила, что нить начала понемногу сжиматься, приближая к ней того, кто держался за второй конец. И чем ближе становился тот, второй, тем больший ужас накатывал на сознание Таи. Ее чувства кричали, что она тянет к себе собственную смерть, что с того края к ней подкрадывается неимоверная жуть, первородный страх затапливал душу, понуждая бросить свой конец нити и с криками бежать в реальный мир, прочь из этой тьмы. Вой и стон тысяч унылых голосов казался материальными касаниями, еще больше нагнетая атмосферу невыносимого кошмара. – Там не смерть и не плотоядный монстр, я твердо знаю, что там Кайл – так в учебнике некромантии написано! – прорычала Тая и голоса стали приглушенней – наверное, они обалдели от такого убийственного аргумента. Марево страха упорно пыталось подчинить себе разум, заставить человека вести себя инстинктивно, всецело подчиниться чувству самосохранения. Собрав волю в кулак, Тая мысленно декламировала строчки, что однажды уже произносила, когда некромант вытаскивал ее пропастей реальных, – они пригодились теперь для пропасти мистической, но оттого не менее опасной: – «Скованные одной цепью...» Нить сокращалась и сокращалась, становясь при этом толще и ярче, а чужое приближение осязалось всё отчетливей, как поток горячего ветра в лицо. Вой тысяч тоскливых голосов затих, отступил, превратился в еле слышный рокот далекого моря, а вместо них зазвучал один глухой, потусторонний голос: – Тебе удалось до меня дотянуться. Удивительно. Я слабо верил, что в легендах есть зерно истины. Отпусти, Таечка, не мучайся, ты не удержишь меня долго, а я представляю, насколько тебе тяжело и страшно. – Продержу, сколько потребуется, – выдохнула Тая, – я тренированная на преодоление кошмаров, не впервой с ними сражаться, искреннее спасибо старой ведьме. – Да, я помню, – вздохнул-застонал голос – бледное подобие уверенного, красивого голоса Кайла. Тая испугалась повисшей после этой фразы тишины и зачастила: – Ты только не молчи, говори со мной, пожалуйста! О чем угодно, только говори! Твоя душа переселилась сейчас в мое тело? Тогда почему я только голос слышу, а мыслей и чувств твоих не ощущаю? – Не переселилась и не переселится – мое тело не лежит израненным в ожидании спасения на Мертвых Землях, оно находится в окружении целителей, но те бессильны мне помочь, так что это заклинание некромантии не сработает – не тот случай, не бойся. – Я не боюсь, я хочу знать, что происходит и чем тебе помочь! – Меня сводит с ума чистая, не преобразованная магия смерти. – Опять передозировка? – Нет, черной магии во мне не много, но... я поделился силой. Своей силой, силой некроманта. И беспомощен, как котенок перед тигром. – Так... Различие между магией некромантии и силой некроманта Тая толком понять не смогла – в популярных учебниках, рассчитанных на широкую аудиторию, об этом вообще не говорилось, а вынесенная из закрытой секции книга оказалась настолько сложной, что Тая осиливала ее по чуть-чуть и не все разделы успела изучить как следует. Книга вообще была очень странной – заклинания некромантии никак не укладывались в придуманную Таей схему систематизации магических элементов и казались ей бессвязной белибердой. – Сила ведь может восстановиться? – спросила Тая. – Сила – не магия, для ее восстановления потребуется несколько суток, а ты столько не продержишься. Когда некромант отдаёт силу, он погибает, ведь крохи чистой магии смерти всегда найдутся в его теле, а для обессиленного некроманта опасны даже они, хоть в обычном состоянии он их совершенно не ощущает. «Это как постоянно живущие в человеке болезнетворные вирусы и бактерии: пока есть иммунитет, они могут никак не сказываться на здоровье, но стоит иммунитету исчезнуть – никто не сможет помочь», – подумала Тая. – Ты меня понимаешь? – спросил Кайл. – Еще как понимаю. Тогда зачем ты это сделал? Зачем отдал силу?! – Как ты когда-то написала: у человечности есть цена. Если я буду раз за разом, день за днем ставить свою жизнь выше жизни других людей, бросать без помощи погибающих детей, оставлять на верную смерть целые отряды – то кем я вернусь с этой войны? Монстром хуже, чем твари Мертвых Земель, и, несомненно, монстром куда более опасным. История знает случаи, когда некромант преисполнялся гордыни и эгоизма, равнодушия ко всем людям, не одаренным магией, как он, – и тогда наступал судный день для его страны и лишь совместные усилия всех других некромантов помогали остановить творимое им зло. – Хочешь сказать, что у дара некромантии тоже есть цена: он обязывает человека к благородству, готовности к самопожертвованию и бесконечному состраданию к людям. Собственно, это я давно поняла, равнодушный, эгоистичный врач, пекущийся о собственном благе даже в ущерб пациентам – тоже страшное дело. Рассказывай, что сейчас случилось: внятно, четко, по порядку, – велела Тая. – Ты говоришь, как Братвил, выясняющий у воинов, что именно в разработанном им плане пошло не так, – в тусклом голосе Кайла проскользнул намек на улыбку. – Ты говори, времени у нас навалом, сам сказал – сила восстанавливается не один день. – Тая старательно концентрировалась на своих речах и на голосе Кайла, чтобы не соскользнуть в глубокую яму инстинктивного ужаса, нагнетаемого паранормальными силами. Кайл рассказал обо всем без утайки, заключив так: – Тело некроманта способно преобразовывать впитанную им магию смерти Мертвых Земель в магию некромантии благодаря своему врожденному дару некроманта, своей силе некроманта, а я отдал почти всю силу, так что у магии смерти есть все шансы установить свое господство надо мной. – Твое тело медленно умирает? Но я читала, что магия смерти не может убить тело некроманта, никак, ни при каких условиях! – Она действует не напрямую. Когда в единоборстве верх одерживает некромант, то всё отлично – его буквально распирает от собственной магии, обогащенной внешней подпиткой. Если же некромант не справляется с агрессивным воздействием из-за огромной передозировки или, как в моем случае, передачи сил, то он сходит с ума и в итоге убивает себя сам – магия смерти развивает в нем непреодолимое стремление к суициду, а потом обращает в нежить. – То есть ты сейчас медленно сходишь с ума? – Пока ты меня удерживаешь – нет. Тая крепче сжала ощущаемую ею нить связи. Отмахнулась от накатывающих волн страха. Нельзя молчать! – Я думала, что тебя ко мне перекинуть должно в материальном виде – я же активировала экстренный вызов? – спросила она, лишь бы о чем-то спросить. – Если бы я был полон сил, то да – меня затянуло бы в портал и вышвырнуло бы рядом с тобой. А в данный момент наша связь слишком слаба для материального переноса, то, что ты выдернула к себе моё сознание – уже чудо. – Никакого чуда: мы вместе навсегда, что бы ни случилось – это объективная реальность. – В поиске тем для беседы Тая вспомнила странности со сходством Широкова и старшего Данри и решила выяснить побольше: – Расскажи о своей семье, о своих предках, о бабушках и дедушках для начала. «Про Дмитрия Ивановича мне известно, что он родился в посёлке лесорубов в глухой тайге, и если и были странности в его рождении на свет, то их некому было заметить. Никто беременную мать Широкова не исследовал, рожала она под присмотром полупьяного фельдшера, так что если и имелись у нее изначально близнецы, то никто о том не знал и знать не мог», – пронеслось в голове Таи. – Мой дед по отцу тоже был некромантом, – начал Кайл, – служил королю одной страны с той стороны Мертвых Земель, по молодости был женат на племяннице короля, но неудачно: жена умерла в сорок пять лет, так и не подарив ему наследника несмотря на двадцать семь лет брака. Лишившись жены и, соответственно, своего якоря, пятидесятилетний дед еще поработал в высшей школе магии, обучая молодые кадры, а потом ушел на заслуженную пенсию и переехал на Малую Землю, на которой когда-то родился, в королевство Астазия. Там совершенно неожиданно он увлекся молодой женщиной, дочерью обедневшего торговца. Моя бабка жила с отцом, мачехой и тремя сводными сестрами. В свои двадцать пять лет бабка считалась старой девой, и отец с мачехой попрекали ее каждым съеденным кусочком хлеба, сетуя, что приходится им кормить до самой смерти бесполезную дочь-пустоцвет, на которую ни один мужчина не позарился и бремя это с отцовских плеч не снял. То, что бабка с зари до зари стояла за прилавком в отцовской лавке, в расчет не принималось. В общем, в этой лавке с ней и познакомился мой дед. Ему тогда было пятьдесят пять, но тридцать лет разницы между ними не помешали бабке принять предложение о замужестве – слишком сильно мечтала она сбежать из отчего дома, а дед пообещал ей роскошную жизнь. Тогда никто не понял, зачем дед вторично женился: якорь некроманту в отставке не нужен, особых надежд на рождение наследника нет – дети и у молодых сильных магов редко рождаются – а любовница обошлась бы дешевле, чем жена. – Но наследник все-таки родился... – Да, спустя год: бабка забеременела почти сразу. Но дед настолько обрадовался рождению долгожданного сына, что умер через день после его появления на свет – когда в дом пришли королевские посланцы, чтобы проверить магические силы наследника некроманта, дед был уже мертв – нянька обнаружила его рядом с люлькой орущего младенца: у деда остановилось сердце, моментальная смерть. Моего отца воспитывала бабка, дед сразу после свадьбы сделал ее своей единственной наследницей, так что она ни в чем не нуждалась. – Скажи, а какой была твоя бабка? Внешность у нее была какая? – продолжала гнуть свою линию Тая. – На портретах, сделанных в молодости, она ярко-рыжая, с широким, покрытым веснушками лицом. А глаза ее я помню с раннего детства – они были синие. Дед тоже был рыжим – может, оттого и засмотрелся на такую же, как он сам. «Два рыжих произвели на свет черноволосого ребенка? У Винлеро сквозь седину отчетливо просматривается черный цвет волос, какой по молодости лет и у Дмитрия Ивановича был». – Сколько лет твоему отцу? – Пятьдесят один, а что? – Ничего, просто тишина меня нервирует – боюсь, что не услышу вновь твой голос. И я же потом всё одно ничего не вспомню, о чём мы тут с тобой говорили, – вздохнула Тая, сожалея, что забудет столько стратегически важной информации. – Мой голос будешь слышать, пока держишь меня рядом с собой, сам я уйти не могу, – усмехнулся Кайл, – и разговор наш ты наверняка запомнишь, ведь сейчас ты не отпускаешь меня не столько из-за магии, которая практически перестала питать нашу связь, а из-за глубокого собственного желания не отпустить меня в потусторонний мир. – Отлично, будем дружно ждать, когда восстановятся твои некромантские силы и помогут обуздать твою магию смерти. И не надейся, что я одна буду помнить наш разговор – ты тоже выживешь и его запомнишь, не смей настраиваться на иной исход! Раз времени у нас много, то предлагаю обсудить мою безумно-гениальную гипотезу о систематизации магических элементалей, составных частей заклинаний и зелий. Эх, жаль, что не могу тебе мысленную картинку моей таблицы передать – я ее почти закончила – так что подключай воображение, женишок! От Кайла донесся смешок. Мгла вокруг Таи потеплела, нагрелась, начала светлеть и становиться прозрачной, а Кайл сказал: – Я долго думал, как назвать мои чувства к тебе: нежные и глубокие, трепетные и восхищенные, а теперь отчетливо понял, как: я люблю тебя, солнце мое. В груди Таи словно взорвалась атомная бомба, ее собственные чувства плеснули через край. Связь между якорем и некромантом загорелась огнем, а Таю вдруг выкинуло в реальность, под пристальный взгляд усталых серых глаз Теграна.