Катер плавно развернулся и, скрипнув бортом о причал, замер. Подхватив чемоданы, Гриша легко взбежал по трапу на палубу. Замерев, он с немым восторгом огляделся и с нетерпением посмотрел на причал. Матросы сноровисто скинули с борта сходни, и Гриша, спустившись на причал, с растерянной улыбкой оглянулся на подругу. – Господи, такое впечатление, что мы в заповедник попали, – тихо ахнула женщина. – Так и есть, – взяв себя в руки, кивнул Григорий. – Ещё прадед, создав артель золотодобычи, выкупил у короны эти земли и организовал тут заповедник. Ну, в те времена он попросту запретил вход туда любому постороннему, под страхом смерти. – И что? Неужели не нашлось рисковых? – Было несколько. – И что? – И всё. Я же сказал, было, – пожал Григорий плечами. – Что, прадед… – Никто не знает. Ушли и пропали. Ладно, нам туда, – Гриша подбородком указал нужное направление. Они поднялись на берег и по тропе прошли вглубь тайги. Спустя пару минут они вышли на опушку большой поляны. Остановившись, женщина растерянно ахнула, глядя на широкий двухэтажный дом, сложенный из стволов вековой лиственницы. Резные наличники придавали дому праздничный вид, а просторное крыльцо просто приглашало войти. – Какая прелесть! – восторженно выдохнула женщина. – Такой же, только одноэтажный, был у прадеда в станице. – Погоди, а при чём тут станица? – не поняла она. – Ты же Шувалов. – Угу, – вздохнув, кивнул Гриша. – Потерпи, скоро всё узнаешь. История это длинная и очень запутанная. Пошли в дом. – А ты уверен, что там кто-то есть? – Точно есть. Вон, видишь, из трубы жар идёт. Небось дед чайком балуется. Любит он это дело, – улыбнулся Гриша, поднимаясь на крыльцо и решительно распахивая входную дверь. Оставив чемоданы у входа, Гриша взял её за руку и повёл на второй этаж по широкой, крепкой лестнице, не издавшей ни звука. С восторгом оглядывая резные перила и балясины, она покорно следовала за ним. На стенах тут и там висели шкуры различных животных, а между ними портреты. Всмотревшись в них, она вдруг поняла, что всё это представители одного семейства. Быстро пересчитав портреты взглядом, она сбилась на втором десятке. – Их двадцать восемь, – тихо улыбнулся Григорий. – Мужчины нашей семьи, так или иначе отдавшие жизнь, служа стране. – Они все погибли? – растерялась она. – Да. Но их дети живы. – И всё это твоя семья? – не поверила она. – У прадеда было десять сыновей и четыре дочери. У каждого из них от пяти до семи детей. Можешь не верить, но в основном сыновья. Я из последышей. Деду уже за семьдесят, но ещё всю эту ораву в кулаке держит. – Однако, – растерянно покрутила она головой. Они подошли к массивной резной двери, и Григорий, сделав глубокий вздох, решительно постучал. – Да входи уже, – послышалось в ответ. Толкнув створку, Гриша первым шагнул в кабинет. Проскользнув следом за ним, она отступила в сторонку, с интересом рассматривая хозяина кабинета. Им навстречу поднялся высокий, могучий, совершенно седой мужчина, напоминающий вставшего на дыбы матёрого медведя. Выйдя из-за стола, он подошёл к Григорию и, обняв его так, что в кабинете послышался хруст сминаемых рёбер, глухо произнёс: – Живой, чертёнок. – Дед, раздавишь, – сдавленно прохрипел Григорий. – Переживёшь. Нашу породу так просто не задавишь, – прогремел старик, отпуская внука. – Да тебе только волю дай, – фыркнул внук, пытаясь отдышаться. – Такое впечатление, что ты ещё сильнее стал. – Не жалуюсь, – усмехнулся старик. – Ну, знакомь с гостьей. – Дарья Васильевна Сухова, капитан в отставке. Пилот истребителя, – улыбнулся Григорий, потирая рёбра. – Пилот в отставке? – удивлённо выгнул бровь старик. – Комиссована по ранению, – ответила она, принимая строевую стойку. Разговаривать с этим человеком в другом положении было выше её сил. – Мой дед, граф Михаил Михайлович Шувалов-Шуйский. – Достаточно было бы просто сказать, что это твой дед. Легенду армии не знают только штафирки гражданские, – отмахнулась Дарья. – Присаживайтесь, сударыня, побеседуем, – прогудел старик, указывая на роскошное кожаное кресло явно ручной работы. – Гриша, спустись на кухню, там Светлана хозяйничать должна. Скажи, чтобы чаю принесла. – Угу, – кивнул Гриша, моментально растворяясь в воздухе. У Дарьи сложилось впечатление, что даже дверь не шевельнулась. – Итак, барышня. В каких отношениях вы с этим балбесом? – спросил старик, глядя ей прямо в глаза. – Не тушуйтесь. О нравах нынешних мне хорошо известно. Говорите как есть. – А мне скрывать нечего, – тряхнув своей огненной гривой, решительно заявила Дарья. – Я женщина свободная, детьми не обременённая. Хотя и замужем побывать успела. Познакомились в госпитале. Оба лежали там по ранению, так что было время поболтать. Потом, после выписки, решили отправиться сюда. В дороге стали любовниками. Вот и вся история. – А чего сюда, а не на курорт какой? Интересно стало? – И это тоже. Бабка моя из этих мест. В посёлке жила с матерью. Тоже рыжая. Я мастью в неё удалась. В честь неё и назвали, – дерзко улыбнулась Дарья. – Рыжая Дарья? – удивлённо уточнил старик. – Её мать, случаем, у купцов гувернанткой не служила? – Было такое, – кивнула она. – Помню её. Я и сам ещё мальцом был, но её помню. Красивая была женщина, – задумчиво протянул старик, откидываясь на спинку кресла. * * * Мужчины тихо обсуждали дела семьи, И Дарья, пытаясь проявить такт, незаметно выскользнула в коридор. Пройдясь вдоль портретов, она ещё раз подивилась реалистичности их выполнения. Дверь в кабинет оставалась открытой, так что обрывки разговора она продолжала слышать, но называемые имена оставляли её равнодушной. Этих людей она попросту не знала. Дойдя до окна в конце коридора, она мимолётно погладила ладошкой роскошную рысью шкуру и не спеша отправилась обратно. Тихо войдя в кабинет, она незаметно осмотрелась и вдруг заметила ещё один портрет. Гибко обогнув сидевших у стола мужчин, Дарья подошла поближе и, всмотревшись в подпись в углу холста, растерянно ахнула: – Этого не может быть! Это же работа самого Илкена Хантова! – выдохнула она, вставая на цыпочки, чтобы как следует рассмотреть подпись. – Почему же не может? – удивился Григорий. – А человека на портрете не узнаёшь? – с едва заметной иронией спросил граф. – М-м, это же изобретатель Халзанов. Который пулемёт Халзанова и БТР «Халзан», – всмотревшись, вспомнила Дарья. – А также автомат и снайперская винтовка, – кивнул старик. – Всё верно. Немногие знают, но отец и Илкен были большими друзьями. Даже погибли в один день. Когда китайцы нашу границу атаковали. Им обоим тогда за семьдесят было. Этот портрет был написан после того, как отец получил из рук императора наследуемое дворянство за разработку пулемета. – Отец?! – Только теперь до Дарьи дошло, что граф говорит о человеке с портрета. – Простите, ваше сиятельство, но что-то я запуталась. Как это может быть? Он же получил дворянство гораздо позже вашего рождения, вы сами только что сказали. – Ты не ослышалась, девочка, – грустно улыбнувшись, вздохнул граф. – Это по матери я Шувалов-Шуйский. А по отцу – Халзанов. – Однако, – растерянно качнула Дарья головой. – Да ты присядь, дочка, – понимающе улыбнулся Михаил Михайлович. – Это случилось ещё до начала Русско-японской войны. Матушка моя, прабабка его непутёвая, – тут он кивнул на внука, – земля ей пухом и царство небесное, была замужем за графом Шуваловым-Шуйским. Особыми свершениями на почве служения стране этот человек не отличился, но повеса и мот был известнейший. В один из таких загулов он и оказался втянутым в заговор против правящей династии. Но заговор раскрыли, и, как обычно в таких случаях бывает, покатились головы. Матушку спасло только то, что на момент раскрытия, да и вообще почти всё предыдущее время она находилась за границей. Узнав, что её муж в тюрьме, она тут же принеслась обратно, но сумела только сохранить всё то, что ещё не было пущено по ветру. Потом, уже овдовев, она снова уехала. Бывала в Австралии, Африке, обеих Америках. В общем, почти весь мир облазила. Однажды, вернувшись на Родину, она затеяла пари, по которому обязалась на трёх автомобилях одной известной марки проехать через всю Россию от европейских границ до Тихого океана. И надо же было такому случиться, чтобы машины сломались именно в этих местах. Но самое главное не в этом. На тот момент никто не знал, что ей уже несколько раз угрожали, требуя отдать какие-то бумаги, о которых она и понятия не имела. Не буду описывать все её приключения, но из-за тех бумаг её и убили. – То есть, приехав сюда, она познакомилась с Михаилом Халзановым, и в итоге на свет появились вы? – растерянно уточнила Дарья. – Так и есть, – иронично усмехнулся граф. – Будучи дальней родственницей императора, она выдавила из него разрешение назвать сына графом Шуваловым-Шуйским. Единственным наследником всего состояния этой семьи. А после её убийства наш дворецкий, Егор Кузьмич, тайно вывез меня сюда. К отцу. В тайну он был посвящён. Мать успела привести все дела в порядок, так что к тому времени, когда я мог воспользоваться наследством, состояние моё было весьма изрядным. Но из-за сословных условностей прямо назвать своего родного отца отцом я не мог. Тем не менее я всегда считал его родным, а его детей от мамы Насти родными братьями и сёстрами. Так что там, в коридоре, висят портреты Халзановых-Шуваловых-Шуйских. Именно так, и никак иначе. – Бабка рассказывала, что в те времена этими условностями всё было буквально пронизано, – задумчиво кивнула Дарья. – А самое смешное, что она несколько раз упоминала в своих рассказах этого человека, – тут она кивнул на портрет. – Говорила, что, если бы не те самые условности, она плюнула бы на всё и… – Дарья мило покраснела, оборвав себя на полуслове. – Влюблена в него была, словно кошка, по её же словам, – закончила она. – Неудивительно, – хмыкнул граф. – Гришка вон меня медведем называет, а отец ещё сильнее был. Мог с одним ножом против матёрого мишки встать. Огромной силы был человек. – А вы знаете, что все эти портреты на аукционе будут стоить огромных денег? – сменила Дарья тему.