– Здесь вопросы мы задаём, – зарычал в ответ Мишка, скалясь не хуже боевого пса. – Рассказывай, зачем меня за заимку тащил? Что там сделать хотел? – Не нужна была мне твоя заимка. На реке нас люди мои ждали, – скривившись, нехотя ответил арестованный. – Зачем? – тут же последовал вопрос от контрразведчика. – Нам нужно было узнать, сколько человек оказалось у вас в руках и где их содержат. – Как долго они на реке сидеть станут? – вдруг спросил Мишка, сам не зная зачем. – Ещё три дня. Сразу было понятно, что вот так, с ходу, ты никуда не пойдёшь. В любом случае хоть какая-то подготовка, но требуется. – Пошли, Миша, – скомандовал контрразведчик и за локоть выволок парня из камеры. Поднявшись наверх, он решительно вывел парня на крыльцо и, закурив, посмотрел на парня непонятным взглядом. – Что думаешь? – А чего тут думать? Трясти надо, – автоматически буркнул Мишка. – Чего трясти? – не понял офицер. – Да так, к слову, – сделал вид, что смутился, парень. – Казаков поднимать надо. Точнее, пластунов. – Ну, на этот случай у меня и своих людей хватит, – отмахнулся контрразведчик. – А вот этого не надо, – возмутился Мишка. – Ты уже и моим бойцам не доверяешь? – удивился офицер. – Да при чём тут доверие? – отмахнулся парень. – Тут особые бойцы нужны. Которые по тайге правильно ходить умеют и места эти как свой кисет знают. Тут не количеством брать надо, а умением. – А если их там десяток? – не сдавался контрразведчик. – Да хоть два. Гранат на всех хватит, – отмахнулся Мишка. – Я те дам гранат, – буквально взвился офицер. – Они мне все живыми нужны. – Простые исполнители? Зачем? – развёл парень руками. – Даже простые исполнители умеют слушать и думать, – ехидно ответил контрразведчик, постучав его указательным пальцем по лбу. – А некоторые ещё и мне советы давать смеют. – Тогда вашим людям по реке открыто идти, а нам с пластунами берегом, чтобы найти их. Но нам выходить раньше придётся. – Пошли в кабинет. Думать будем, – улыбнувшись, скомандовал офицер и первым шагнул в двери. * * * Проведённая контрразведкой операция оказалась почти провальной. И это не громкое заявление в местной газете, а свершившийся факт. Пока всё было на стадии планирования, жизнь внесла в дело свои коррективы. Казачья сотня ушла, а вместе с ней ушли и пластуны. Так что Владимиру Алексеевичу пришлось рассчитывать только на собственные силы, и в тайгу отправились два взвода солдат. Сам Мишка от этого дела был отстранён, потому как эта операция проводилась имперской структурой и участие в ней гражданских не предусматривалось. Услышав такой ответ, парень только плечами пожал, мысленно проворчав: «Леди, покинувшая автомобиль, значительно увеличивает его скорость. А в переводе с английского, баба с возу – кобыле легче». Так что теперь, мрачно разглядывая устало бредущую процессию, он только зло играл желваками на скулах. Увидевший его контрразведчик подошёл к парню и, устало вздохнув, медленно отёр посеревшее от усталости и напряжения лицо ладонью и тихо сказал: – Вот уж не думал, что скажу это, но в следующий раз сделаю, как ты скажешь. – Наших много погибло? – так же тихо спросил Мишка. – Двое. И пятеро раненых, – вздохнул офицер. – Твою мать! Мне и в голову не пришло, что эти твари могут так хорошо ориентироваться в тайге, да ещё и воевать примутся так, словно родной дом защищают. – А чего вы ожидали? – удивился Мишка. – Они в той местности уже неделю ошиваются. Не захочешь, а выучишь. А что отбивались, так оно и понятно. Им же за их преступления виселица корячится. Или я путаю чего? – Не путаешь, – снова вздохнув, мотнул контрразведчик головой. – Вот никак не пойму, как у тебя получается малым количеством много противника уничтожать? Мы же их только что трупами заваливать не начали. – Торопились вы. А я сначала как та росомаха вокруг противника кружу, вынюхиваю, высматриваю, а уж потом бью. – Пришлось торопиться, – скривился офицер. – Они уже лагерь сворачивать принялись. Вот и пришлось с ходу в бой вступать. Не поверишь. У меня такой провал впервые за всю карьеру. – Похоже, вы раньше никогда в тайге не действовали, – помолчав, уточнил Мишка. – Да как-то бог миловал. Всё по городам да по деревням воевать приходилось. – Вот вам и ответ. В тайге всё по-другому. Там надо самому зверем стать, чтобы хоть какого зверя найти. А уж такого, как человек, тем более. – Ладно, Миша. Пойду я, – бледно улыбнулся офицер. – Устал как собака. – Конечно. Я, ежели чего, дома буду, – быстро ответил парень и, попрощавшись, вернулся к своей телеге. Он в очередной раз ездил в депо, когда наткнулся на возвращавшихся из тайги солдат. Вообще, когда стало известно, что в этой беготне по тайге ему участия не принимать, Мишка даже обрадовался. Строительство автомобиля было в самом разгаре, так что терять время просто так ему совсем не хотелось. Но теперь, вспоминая измученные лица рядовых солдат, парень только вздыхал и головой крутил, словно пытался отогнать эту картину. Что ни говори, а воевать в условиях тайги уметь надо. А самое главное, это должен уметь тот, кто ведёт в тайгу людей. Именно поэтому он не стал возражать, когда в поход за похитителями с ним пошли пластуны. Уж эти бойцы знали о тайге всё. И ходить по ней умели. Потому и получилось в тот раз всё, что задумали. И даже больше. Наконец справившись с эмоциями, Мишка тряхнул поводьями, и Монгол, легко перейдя на рысь, потащил телегу к станице. Дома, быстро разгрузив собранное железо и обиходив коня, Мишка на минуту задумался, чем заняться. Отправиться в сарай и с головой погрузиться в работу или пройти в дом и попробовать чем-то отвлечься от увиденного. Почему-то вроде и небольшие потери среди солдат сильно ударили ему по нервам. Раньше такого сопереживания он за собой не замечал. «Взрослею, что ли? Или старею? – усмехнулся Мишка про себя. – А вообще, странно всё как-то. Блин! Похоже, “странно” становится моим любимым словом. Так, Мишка. Стоп. Чего-то тебя опять не туда несёт. Ну, погибли солдатики. А ты что мог сделать? Предлагал ведь контрразведке свои услуги. Так им же живых подавай. Вот и узнали, почём фунт лиха. Всё, уймись. А то опять сам себя загонишь. А вообще, что-то тут не то. Знать бы ещё, что именно. Чуйка молчит. Значит, дело не в опасности какой-то. Тогда, может, очередной гормональный взрыв? Так вроде не подросток уже, и с сексом всё в порядке. Регулярно и с удовольствием. Хрень какая-то». С этой мыслью парень прошёл в дом и, взяв самовар, вышел на крыльцо. Заниматься машиной не хотелось, так что он решил попить чаю и подумать. О чём? Да было бы чем думать, а о чём – всегда найдётся. Главное, не сосредотачиваться на чём-то одном. А там нужная мысль сама вылезет. Примерно так он обычно и поступал, когда не мог принять нужного решения. Дождавшись, когда самовар вскипит, Мишка перенёс его в дом и принялся рыскать по полкам в поисках чего-нибудь вкусненького к напитку. Кое-как накрыв на стол, он заварил свежий чай и, усевшись, вернулся к размышлениям. Итак, вопрос, что дальше. Ответ – а что дальше? Живи как живёшь. Доделывай машину и готовь всё к тому, чтобы в любой момент увезти отсюда семью. Их ты обязан спасти любой ценой. И неважно, от чего. От хунхузов, японцев, революции, красного террора или от чёрта лысого. Тут Мишку словно током ударило. Вот оно. Он подспудно ждал, что графиня Наталья примет его совет и переедет сюда, в глубинку, увезя сына подальше от загребущих ручонок иностранных заговорщиков. Тот разговор случился ещё осенью, а сейчас уже лето. А известий от неё всё нет. Едва только парень вспомнил о графине, как чувство, не дававшее ему покоя все последние несколько суток, отступило. Выходит, ей и вправду что-то угрожает? Но как это проверить? Письмо писать бессмысленно. Оно до столицы месяц идти будет. Да ещё неизвестно, дойдёт ли вообще. Как тогда выяснить, всё ли там в порядке? Это мог бы сделать Владимир Алексеевич по своей линии, но просить его об этом – однозначно привлечь его внимание. Впрочем, он и так всё знает. Другой вопрос, что он сразу начнёт спрашивать, с чего Мишка так всполошился. А вот тут придётся что-то отвечать. И не выкручиваться на ходу, а придумывать что-то внятное и удобоваримое. Можно, конечно, попробовать связаться с графом Сергеевым. Он, возможно, даже поверит, что парень просто хочет увидеть сына. Пусть со стороны, издалека. Но опять-таки, расстояние. Мать твою! В это захолустье даже телеграф ещё толком не провели. – Ладно, – устав от своих борений, тихо проворчал парень. – Завтра всё равно снова в депо ехать. На обратном пути заскочу в контрразведку, может, и получится намекнуть на весточку из столицы. Вошедшие в дом женщины разом отбили у него всякое желание размышлять вслух. Увидев чаёвничающего хозяина, они удивлённо переглянулись и дружно отправились мыть руки. Танюшка, справившаяся с этим делом быстрее всех, подскочила к нему и, взбираясь на колени, принялась рассказывать, чем они занимались весь день. Слушая её щебет, Мишка только с улыбкой кивал, прижимая к себе ребёнка. Настя, с ходу заметив его состояние, присела рядом и, прижавшись к плечу, еле слышно спросила на ухо: – Случилось чего, Мишенька? – Нет, устал просто, – улыбнулся парень, обнимая жену. – Я слышала, солдат много в тайге побили, – вздохнула девушка. – Знаю. Видел их, – скривился Мишка. – Только двоих убили. Но вымотались они изрядно. Ну не умеют они по тайге ходить. Такое дело с детства учить надо. А их – как кутят слепых в воду. Мишка отмахнулся и, приложившись к кружке, спросил: – У вас-то что? – А что у нас? – удивилась Настя. – Огород обихожен. Сено, что ты накосил, переворошили, дом – полная чаша. Вон с мамой Глашей по лавками прошлись. Ниток да холста купили. Будет чем зимой заняться. Ты бы по осени ещё пера с птицы набрал. Перину ещё одну сшить надо. – Это кому? – не понял Мишка. – Мы все вроде на перинах спим. – А ты ничего не видишь? – спросила Настя, лукаво улыбнувшись. «Вот блин!» – ахнул про себя Мишка, всматриваясь в чуть порозовевшее лицо жены. – Так ты тяжёлая? – спросил он, чувствуя себя тем самым пресловутым жирафом. – Ага, – радостно сверкнув глазами, улыбнулась она. – И в огороде копаешься, – укорил Мишка жену, прижимая её к себе. – Будет вам перо. На три перины соберу. – Совсем сдурел? Куда столько? – тихо ахнула Настя. – А чтоб было, – рассмеялся парень, целуя зардевшуюся супругу. Вошедшая в комнату тётка, увидев эту картину, только довольно улыбнулась и, присев к столу, подпёрла подбородок ладошкой, рассматривая их смеющимися глазами. Потом, улыбнувшись, Глафира не спеша налила себе чаю и, оглядев стол, притворно вздохнула: