– Мне нужны растения, – услышала Эфира свой голос. Кто-то – должно быть, Гектор – занялся поисками в сумках. Эфира сосредоточилась на бескровном лице Хассана и ране в его боку, кровь из которой уже промочила всю рубашку. – Сними его рубашку, – сказала Эфира, Кхепри повиновалась, и тут же Гектор вернулся с растениями. Руки Эфиры тряслись, пока она все собирала. Девушка чувствовала взгляды остальных на себе, но сосредоточилась на неровном дыхании Хассана. Он находился в шоке и бешено дрожал под руками Эфиры. Она знала, что где-то под безжалостным спокойствием внутри нее бушует буря страха. И боялась она не только за Беру. Жизнь принца Хассана находилась в ее руках, и Эфиру уже поразило отчаянное желание спасти его. Каким-то образом за последние несколько недель он стал частью группы людей, ради спасения которых Эфира была готова практически на все. Раньше в эту категорию входил только один человек, а теперь, поняла девушка, – все эти люди вокруг нее. Но если сейчас Эфира развалится на кусочки, это никому не поможет. Она заперла свое горе, страх и боль и отложила их, растирая растения и перенося эшу из них в тело Хассана. Одну руку она прижала к его пульсу, другая парила над его ранами. Одна за другой раны закрылись, тело приняло эшу и использовало ее для исцеления. Когда дело было сделано и Хассан начал ровно дышать и даже сел с помощью Кхепри, Эфира откинулась назад, почувствовав, как изнеможение наполняет ее изнутри. Она закрыла глаза и позволила тьме накрыть ее. * * * Очнувшись, Эфира услышала тихие голоса и почувствовала слабый запах костра. Она открыла глаза и увидела серое небо. Который сейчас час, непонятно, как и сколько времени прошло с тех пор, как они спаслись из склепа. Эфира села. Она моргала, глядя на остальных, и они внезапно замолчали. Их мрачные взгляды кололи ее кожу. Наконец, сидевший возле угасающего костра Антон произнес: – Тебе нужно поесть. – Как принц? – спросила Эфира вместо ответа. Джуд кивнул в сторону палатки. – Отдыхает. – Тебе нужно поесть, – снова сказал Антон. Эфира отвернулась: – Я не голодна. Больше не говоря ни слова, девушка ушла в пустую палатку и легла там. Она делила ее с Кхепри и Беру, но сейчас Кхепри ухаживала за Хассаном, а Беру… Она отмахнулась от этой мысли и, перекатившись на походную постель, погрузилась в сон. * * * Когда Эфира вновь проснулась, в палатке был кто-то еще. Илья сидел на краю ее постели, а его лицо находилось в тени. Эфира потерла лицо, все еще сонная. – Что ты здесь делаешь? – Решил, что тебе не стоит оставаться одной, – ответил Илья. Он положил руки на колени, прижав ладони к бедрам, будто пытался успокоить свои нервы. – Я в порядке, – ответила Эфира и махнула в сторону выхода. – Можешь уйти. Илья не сдвинулся с места. – Не в порядке. Я же был там, у гробницы Жертвенной Королевы, помнишь? Когда Дочери милосердия сообщили тебе, что Беру мертва. Она помнила, пусть и хотела забыть. Помнила ярость, пустоту. Жар губ Ильи, прижатых к ее. – Я хочу помочь, – сказал он уже мягче. – Хочешь помочь? – повторила она, садясь и наклоняясь к нему. Он сглотнул и кивнул, когда она подползла к краю постели, где он сидел. – О чем ты думал? – прошептала она, обхватывая его за шею. – Что я упаду в твои объятия? Что я настолько охвачена горем, что снова пущу тебя в мою постель? – Нет, – ответил Илья, подняв на нее взгляд. Он не касался ее. Его руки сжимали одеяла. – Уверен? – спросила она, наклонившись, чтобы коснуться его губ своими. Она почувствовала, что его дыхание участилось, и сжала свои объятия. – Мне так не кажется. – Эфира, – произнес он полным боли голосом. – Я просто хотел убедиться, что ты в порядке. – С каких пор тебя это интересует? – спросила она. – С каких пор ты заботишься о моем благополучии? Я знаю другого Илью. – Ты ничего обо мне не знаешь, – пробормотал он и отцепил ее руки от своей шеи. Илья взял ее за запястья, мягко, но твердо удерживая их. Эфиру пронзила вспышка раздражения, и она наклонилась вперед, прижавшись к его губам как тогда, в гробнице, много месяцев назад, в жажде огня и желая снова сгореть. В этот раз он ее не оттолкнул, но коснулся ладонью ее лица, а другой обхватил за талию, когда она снова к нему прижалась. Но он не хотел подыгрывать ей. Он ответил на поцелуй, но был нежным и мягким, и Эфира почувствовала, что сейчас развалится на кусочки. Она резко отстранилась. – Что ты делаешь? Он уставился на нее, а в золотистых глазах отражались остатки света. – Что это по-твоему? – спросила она резким голосом, чтобы скрыть, насколько близка к тому, чтобы расплакаться. – Не это… не это мне нужно от тебя. – Тогда скажи, что тебе нужно, – сказал он, и в его голосе нарастало раздражение. – Потому что я понятия не имею. Она отстранилась, оставив между ними расстояние. – Ты не можешь целовать меня вот так. Не можешь притворяться, что заботишься обо мне, и ожидать, что я в это поверю. Он сглотнул и отвернулся. – Это неправда, – твердо сказала она. – Мне нужно идти. – Он встал. – Подожди. – Эфира сжала руки в кулаки по бокам. Почувствовала, как онемелая пустота внутри нее поднимается, и поняла, что та поглотит ее, если она останется одна. Он задержался и повернулся. Подождал. – В Паллас Атосе, – начала она, – Беру сказала мне, что это ты подошел к ней и сказал, что хочешь помочь вытащить меня оттуда. Почему? Он пожал плечами: – Наверное, я был в долгу перед тобой. За Бехезду. – Нет, – возразила она, заставив себя подняться с постели. – Илья Алиев не оказывается в долгу перед другими. Зачем тебе было рисковать и предавать Палласа? Какая в этом выгода? – Не все связано с выгодой. Она издала смешок: – Для тебя все. – Будь это так, я бы не вернулся снова к Палласу. – Что ты имеешь в виду? – спросила Эфира, почему-то страшась ответа. – Паллас точно знал, почему я к нему вернулся, – сказал Илья. – И Беру тоже поняла. Это было очевидно для всех, кроме тебя. – Что было очевидно?