– Звучит многообещающе, – сухо заметил Илья. – Или, – возразил Хассан, – кому-то выгодно распространять такие слухи, чтобы никто не уходил далеко в горы и не находил что-то или кого-то, кто не хочет оказаться обнаруженным. – Эй, Радка, – сказал молодой рейнджер по другую сторону от одноглазой женщины. – Хватит пугать гостей. Если они хотят отдать себя горам, то это их дело. Живот Антона свело при мысли об опасности, в которую он всех втягивает. Эти поиски других пророков начались как отчаянный гамбит, и теперь они зашли очень далеко, но Антон понял, какой путь еще им предстоит. И возвращение видений о разрушениях лишь напомнило ему, сколько всего они могут потерять, если потерпят неудачу. Он глянул на Джуда напротив, разговаривающего с одним из рейнджеров, и почувствовал тяжесть секрета, который скрывал от него. От них всех. Он резко встал из-за стола, неловко извинившись перед леди Искарой, и вышел из зала через двойные двери. Они вывели его в каменный двор, в котором росли корявые деревья, отбрасывавшие искаженные тени в лунном свете. Мгновение спустя он услышал за спиной шаги и почувствовал прикосновение знакомой бури эши Джуда. Он закрыл глаза, вздохнув, чтобы успокоиться, и развернулся. – Теперь ты прочитаешь мне лекцию о том, как я рискую жизнью? – спросил Антон, выдавливая из себя улыбку. Джуд молча покачал головой. – Сказать им, кто я такой, было правильным решением, – сказал Антон. – Ты знаешь, что это так. – Я не спорю, – сухо ответил Джуд. – Потому что знаешь, что я прав. – Потому что ты пытаешься поссориться вместо того, чтобы сказать мне, что на самом деле не так, – огрызнулся Джуд. Ответ Антона замер на языке. Он и не понимал, что делает, но Джуд был прав. – Когда мы разделились после Бехезды, что-то случилось, – сбивчиво произнес Джуд. – Что-то, что ты скрываешь от меня. Внутри Антона все оборвалось. – Ты сказал, что я могу поговорить с тобой, – продолжил Джуд. – Что ты хочешь, чтобы я рассказывал тебе о своих чувствах, даже если они тебе не понравятся. Так почему ты не оказываешь мне того же доверия? – Я доверяю тебе, – сказал Антон и коснулся лица мечника. – Всегда доверял. Он подтянул Джуда к себе, но тот остановил его, упершись рукой ему в грудь. – Ты продолжаешь это делать, – его дыхание сбилось. – Каждый раз, когда мы оказываемся близки к разговору о том, о чем ты не хочешь говорить, ты смотришь на меня вот так и целуешь, и я просто позволяю тебе. Это нечестно и это не… это жестоко, Антон. Он знал, что Джуд прав. Ему было тошно. Именно так бы поступил Илья. Антон так тоже делал в те времена, когда думал только о выживании. Позволял людям получать то, чего они от него хотели или думали, что хотели, чтобы они не просили о том, чего он дать не мог. Но это было до Джуда. До того, как он понял, как прикосновение губ и рук могут изменить человека. Как можно хотеть все больше чего-то, и все равно достаточно никогда не будет. Как всего на несколько коротких мгновений ты можешь стать центром чьего-то мира и сколько власти это дает. И как это опасно. Джуд вцепился в рубашку Антона. – Не отталкивай меня. Пожалуйста. Именно этого он пытался избегать с тех пор, как покинул Странствующий город. Искренность на лице Джуда, его осторожное прикосновение, широко открытое сердце. Вот о чем его пытался предупредить Гектор. Антон провел большим пальцем по краю щеки Джуда. – Я не хочу делать тебе больно. – Тогда скажи мне, – взмолился Джуд. – Что бы это ни было. Ты должен рассказать мне, Антон. Антон проглотил панику и страх, поднявшиеся к горлу. – Это ничто, Джуд. Это… «Все, – отчаянно подумал он. – Ты можешь получить все, что хочешь, но не это». Он взглянул Джуду в глаза: – Ты должен довериться мне. Джуд отстранился на дюйм, напряг плечи, словно готовился к удару. И тут притянул Антона к себе, их губы встретились в поцелуе, который взметнулся между ними, словно буря. Антон цеплялся за него так, будто тонет, чувствовал его отчаяние, страх, принимал все и выливал обратно. Джуд отстранился, тяжело дыша. В глазах бушевала буря. Антон отступил, чтобы между ними оказалось несколько дюймов. Вся эта всепоглощающая сосредоточенность Джуда на нем всегда была чрезмерной, и не важно, спорил он с Антоном или целовал до потери дыхания. Это напомнило Антону тот первый день в гавани Паллас Атоса, когда он почувствовал, как Дар Джуда коснулся его, оставив Антона в ловушке, уязвимым, потерявшим равновесие. Сила этого взгляда практически заставила Антона проиграть игру в карты. Он мог заставить его сделать многое. Антон открыл рот и понял, что ничего не может сказать. В воздухе толстой пеленой повисло молчание. В животе Антона вскипело чувство вины. Он хотел дать Джуду все, чего тот желал. Хотел оставить Джуда себе. Но оба варианта были недоступны. Джуд секунду подождал, а затем отпустил Антона, отступил и исчез в ночи. Антон смотрел ему вслед, и только его тяжелое дыхание наполняло тишину, оставшуюся после ухода Джуда. 28. Хассан Вечер превращался в ночь, а Хассан наслаждался компанией рейнджеров леди Искары. – Расскажите нам побольше об Анвари, – попросил принц и оторвал кусок хлеба, чтобы макнуть в рагу. – Как вашему городу удалось так долго противостоять свидетелям? – Ну, легко не было, – сказала молодая рейнджер и убрала черные волосы за плечо. – Как только мы услышали о появлении свидетелей в речной долине, леди Искара объявила, что всем, кому нужно убежище, будут рады в Анвари. Я была одной из них, многие из нас присоединились к рейнджерам. Мы знали, что наши местные правители не станут нас защищать, но леди Искара показала, что держит свое слово. Хассана накрыла неожиданная волна уважения и почтения. Эти люди не слишком отличались от маленькой группы беженцев в Крыле Скарабея, его и Кхепри. Просто люди, противостоящие Иерофану, сражающиеся так, как могут. Он почувствовал новое уважение к леди Искаре. Какой бы юной она ни была, ей явно хватало сил, чтобы противостоять свидетелям. И она оказалась достаточно умной, чтобы понимать, что в такой битве надежда – самое мощное оружие. – Возможно, это все впустую, – сказала одноглазая рейнджер. – Свидетели контролируют большую часть речной долины, наши запасы пищи ограничены тем, что нам удается протащить и что мы можем поймать. С наступлением зимы придет голод, если ничего не изменится. – Надежда есть всегда, – мягко возразила молодая рейнджер. Хассан подумал о Крыле Скарабея, спрятавшемся внутри Великой Библиотеки и сражавшемся за выживание. О Зарин, братьях Кхепри, Сефу и Чайке, оставшихся без руководства Кхепри, Хассана или Араша. Чувство вины из-за его решения не возвращаться в Назиру давило на него сильнее, чем в первые дни после Бехезды. Они закончили трапезу, и один из рейнджеров показал им путь в бараки. Будет приятно поспать не на земле впервые с тех пор, как они вошли в речную долину, пусть в самих бараках гулял сквозняк и пахло плесенью. Бараки располагались на скалистом выступе, вырезанном в горе рядом с двором, откуда открывался вид на остальную цитадель. Хассан вышел во двор, пока остальные готовились ко сну. – Тебе нужно отдохнуть, Хассан, – мягко произнесла Кхепри. Хассан оторвался от изучения низкой стены, окружавшей двор. Кхепри облокотилась о косяк двери бараков, свободно скрестив руки на груди. Он почувствовал внезапное желание подойти и коснуться ее, и это желание ему удавалось подавлять с самого начала путешествия через пещеры. – Ты в порядке? – спросила Кхепри, расцепив руки и подойдя к нему. Хассан покачал головой. Он не был в порядке, не был с самой Бехезды. Даже раньше. Возможно, с той самой роковой ночи, когда проснулся из-за нападения на дворец и ему пришлось бежать на корабле без родителей и людей, которым он верил. – Все эти люди умрут, – сказал он. – Город практически осажден свидетелями. Нам же нужно что-то сделать, разве не так? Нужно им помочь. Кхепри поставила локти на стену рядом с ним: – Как? – Не знаю. Но леди Искара защищала город от атак свидетелей уже много месяцев. Самостоятельно. Разве она и ее люди не заслуживают передышки? Помощи? – Ты ею восхищаешься. – Я понимаю ее, – ответил Хассан. – Это место не Назира, – сказала Кхепри. – Наш город, наши люди далеко. Борются с Летией и свидетелями в одиночку. Ты же не думаешь, что помощь этим людям это изменит. Ты не можешь просто успокоить чувство вины. – А кто говорит, что я испытываю вину? – спросил Хассан. Кхепри многозначительно взглянула на него: – Хассан, я же тебя знаю. – Решение не возвращаться было правильным, – твердо сказал он. – Мы узнаем об этом, только когда все это закончится, – ответила Кхепри, опустив взгляд на беспокойные руки. Скорее всего она была права. Возможно, поэтому предкам Хассана было так легко. Пророки говорили им, как все будет, к лучшему или худшему. У них были предупреждения, которые влияли на их решения.