Он меня допек. Да еще как! Я попыталась сменить тему: – Если мы уходим, нужно послать кого-то к Недоноску, чтобы сообщил о месте сбора. – Не увиливай. Я отвернулась. – Кендо, ему нужна помощь лекаря? – Друпаде-то? Кровь у него больше не течет. – Тогда оттащи его туда, где он встретится со своим новым соседом. – Одноглазый вывел меня из себя, я аж тряслась от злости. Лучше бы, конечно, сорвать ее на врагах. – Остальные пусть займутся Радишей. Чтобы никто не мог упрекнуть нас в том, что с ее головы упал хоть один волос. Резчик покачал головой и пробормотал что-то под нос. – Эй, извращенец! – окликнула я главного инспектора. – Не хочу, чтобы ты когда-нибудь смог пожаловаться, будто Черный Отряд не угождает своим гостям. Теперь тебе будет нескучно. Развлекайте друг друга, пока Душелов не явится сюда и не освободит вас. Кендо отвесил Друпаде крепкого пинка. Пурохита влетел в клетку. Они с Гокле уселись в противоположных углах и злобно вытаращились друг на друга. Такова человеческая натура – каждый уверен, что в его неприятностях виноват кто-то другой. Я сказала Кендо: – Расслабься. Пойди поешь. Вздремни немного. Но держись подальше от девчонки. – Ха! Дрема, я это с первого раза понял. А еще лучше понял теперь, когда она принялась ходить во сне. Так что не надо меня учить. – Это еще почему? – Может, нам ее просто прикончить? – Видишь ли, нам нужна помощь Сингха, чтобы открыть Врата Теней. И нам не получить эту помощь, если он не будет уверен, что мы хорошо обращаемся с Дщерью Ночи. – Я даже не знаком толком ни с кем из Плененных. По-моему, ты собираешься спасти их за мой счет. – А по-моему, мы должны спасти их за счет Отряда, Кендо. И поступили бы точно так же, если бы ты был на их месте. – Понял. Все правильно. – Кендо Резчик принадлежал к числу тех, кто во всем видит лишь плохую сторону. – Ступай отдохни. Дожидаясь, когда Мурген сообщит что-нибудь о происходящем во дворце, я решила переговорить с Нарайяном. Мне не хотелось покидать Таглиос, но было ясно, что очень скоро Отряду придется уходить. Однако сначала нужно посмотреть, как Душелов отреагирует на все эти похищения. И вызволить Гоблина из дворца. Если Душелов не обрушится на нас ревущим ураганом, то я обеспокоюсь всерьез – и буду гадать, что она задумала. – Денек у меня нынче задался, спасибо, господин Сингх. Долгое планирование, немного вдохновенной импровизации – и все прошло как по маслу. Не хватает одной-единственной вещи, чтобы этот день можно было назвать по-настоящему удачным. Я втянула носом воздух. Пахнет так, будто Одноглазый со товарищи пекут хлеб. Видно, решили запастись крепеньким на случай бегства. Я ногой придвинула кипу шкур к клетке Сингха, уселась и сообщила ему самые свежие новости. – Похоже, никому из ваших людей нет дела до вас двоих. Наверное, вы были чересчур скрытны. Будет даже жаль, если целый культ исчезнет только потому, что все сидят сложа руки и ждут, когда выяснится, что происходит. – Мне сказали, что я могу заключить с тобой сделку. – Сегодня душила не выказывал ни малейшего страха. Интересно, откуда вдруг эта твердость характера? – Я готов обсудить интересующий тебя вопрос, если получу абсолютные гарантии того, что Черный Отряд никогда не причинит вреда Дщери Ночи. – Никогда – это так долго. А у тебя нынче вовсе не полоса удачи. – Я встала. – Гоблин займется с нею в охотку. Пожалуй, я позволю ему отрубить Дщери несколько пальцев – просто чтобы ты наконец понял: у нас нет ни совести, ни жалости для старых врагов. – Я предлагаю то, о чем ты просила. – Ты предлагаешь всего лишь отсрочку смертного приговора. Если я соглашусь на твое дурацкое условие, то через десять лет твоя ведьма с черным сердцем начнет нас травить, и тогда перед нами встанет непростой выбор: либо сдержать слово и погибнуть, либо нарушить его и погубить собственную репутацию. Уверена, что ты слабо знаком с мифологией севера. Среди прочего в ней есть легенда, касающаяся одной старой религии. Некий бог сознательно пошел на смерть, и знаешь, ради чего? Только ради того, чтобы его семья больше не была связана обещанием, которое он по глупости дал своему врагу и которое защищало того, точно панцирь черепаху. Нарайян уставился на меня – взгляд холодный, как у кобры, – не сомневаясь, что я дам слабину. И я дала ее, совсем небольшую: снизошла до объяснения. Хотя Одноглазый сто раз мне говорил, что не нужно никому ничего объяснять. – Не столь уж отчаянно я нуждаюсь в этом артефакте, чтобы подвергнуть моих людей такому риску. И еще учти: я не могу ручаться за тех, кто заперт в подземелье. У меня к тебе встречное предложение. Ты выйдешь отсюда живым, если пообещаешь никогда больше не причинять неприятностей Отряду. А еще отправишься к Капитану и Лейтенанту и попытаешься вымолить у них прощение за то, что украл их дитя. Второе требование испугало живого святого обманников. – Она дитя Кины. Дщерь Ночи. Эти двое, которых ты назвала, не имеют отношения к делу. – Похоже, не получилось у нас разговора. Я пришлю тебе ее пальцы на завтрак. Я отправилась посмотреть, хорошо ли себя ведет Сурендранат Сантараксита, выполняет ли порученную ему работу, что, как мне казалось, скрасило бы ему скуку заключения. К моему удивлению, он усердно трудился, переводя с помощью старого Баладиты то, что я считала первым томом утраченных Анналов. Они наработали уже приличную стопку страниц. – Дораби! – воскликнул шри Сантараксита. – Прекрасно. У нас осталось несколько листов, и твой иноземный друг утверждает, что другой бумаги мы не получим. Он предлагает нам убогие тетради из коры, которые нюень бао делают у себя на болотах. Кора применялась еще до того, как появились современная бумага и пергамент. Не знаю, какое именно дерево для этого годится; мне известно лишь, что с коры очень бережно снимают внутренний слой, обрабатывают его определенным образом, выдерживают под прессом – и пожалуйста, можно писать. Листы складывают в аккуратную стопку, просверливают дыру в ее левом верхнем углу и продевают сквозь нее веревку, ленту или очень легкую и тонкую цепочку. Бань До Транг питает слабость к тетрадям из коры, потому что это и дешево, и довольно прочно, и в традициях его народа. – Поговорю с ним. – Впрочем, это не катастрофа, Дораби. – Меня зовут Дрема. – Дрема – не имя, а кличка, подходящая хворому или ленивому. Я предпочитаю Дораби. И буду величать тебя Дораби. – Да пожалуйста. Все равно я буду знать, к кому ты обращаешься. – Я пробежала глазами пару страниц. – Скука какая! Похоже на конторскую книгу. – В сущности, это она и есть. То, что тебя интересует, можно прочесть только между строк: автор полагал, что все детали известны любому современнику. Он писал не для далеких потомков и даже не для следующего поколения. Он кропотливо учитывал гвозди для подков, стрелы, копья и седла. И если упоминал очередное сражение, то лишь для того, чтобы пожаловаться на младших офицеров и сержантов: они-де не проявили рвения в сборе трофейного оружия, предпочтя дождаться рассвета, а за ночь недобитые солдаты противника и крестьяне ухитрились вынести с поля все мало-мальски ценное. Я заметил, что тут даже нет ни одного имени или названия. Пока Сантараксита рассказывал, я листала страницы. Я умею слушать и читать одновременно – несмотря на то что я женщина. – Ни расстояний, ни дат. Хотя все это можно определить из контекста. Но вот что мне кажется странным, Дораби, – почему мы всю жизнь смертельно боялись этих людей? Эта книга не дает оснований для подобного отношения. Эта книга – о войске, состоящем из простых людей, которые шли туда, куда не хотели, по причинам, которых не понимали, и были абсолютно убеждены в том, что их непонятная миссия продлится лишь несколько недель, от силы месяцев. А потом им позволят вернуться домой. Но месяцы складывались в годы, годы – в десятилетия. А они по-прежнему ничего толком не понимали. Книга также наводила на мысль, что нам нужно пересмотреть свое старое представление, будто бы в те же самые времена по миру огнем и мечом прошлись Вольные Отряды. Упоминалось только одно небольшое войско, вернувшееся за несколько лет до того, как в поход отправился Черный Отряд. И некоторые старшие офицеры Черного Отряда прежде добровольно служили в этом более раннем Отряде, чье название не упоминалось. – Да, так и есть, – проворчала я. – Мы можем перевести все эти книги и узнать из них множество самых разных вещей, но ни на дюйм не приблизимся к пониманию сути. – Это занятие куда интереснее собраний бхадралока, Дораби, – сказал Сантараксита. Тут впервые подал голос Баладита: – Нас тут что, голодом хотят уморить? – Вас еще не кормили? – Нет. – Сейчас займусь этим. Не пугайтесь, если услышите мою ругань. Надеюсь, вы ничего не имеете против рыбы и риса? Я решила этот вопрос и на некоторое время уединилась в своем углу. По правде говоря, результаты работы шри Сантаракситы меня немного огорчили. Чем большего ждешь, тем сильнее разочарование, когда выясняется, что овчинка не стоила выделки. 39 Меня разбудил Тобо: – Как ты можешь спать, Дрема? – Наверное, потому, что устала. Чего тебе? – Протектор в конце концов подняла шум из-за Радиши. Папа хочет, чтобы ты сама следила за событиями, а не узнавала все из вторых рук. Так вернее опишешь их. В этот момент я очень хорошо соответствовала своему имени. Мне хотелось одного – растянуться на соломенном тюфяке и увидеть во сне совершенно другую жизнь. Лет с четырнадцати я поступала именно так, когда случались какие-нибудь неприятности. Другого способа справиться с ними я не знала. Сейчас мне снилось, что шри Сантараксита, решив оставить прошлое в прошлом, взял меня обратно в библиотеку. Сразу же после того, как мы похоронили Душелов в пятидесятифутовой яме с расплавленным свинцом. Я подтащила табурет и уселась между Сари и Одноглазым, опершись локтями на стол и пристально глядя на сгусток тумана, где должен был появиться Мурген. Одноглазый ругал Мургена, хотя тот не мог его в данный момент слышать. – Можно подумать, ты беспокоишься о Гоблине, – сказала я. – Конечно я беспокоюсь о Гоблине, Малышка. Нынче утром, прежде чем уйти, недоросток позаимствовал у меня трансэйдетический локутер. Не говоря уже о том, что он не отдал несколько тысяч пайсов за… Короче, он мне должен кучу денег.