Едва Эстебан узнал, что Джек собирается поехать в Экваториальную Гвинею, как тут же пригласил его, Лори и Уоррена к себе в гости. Теодора Ндеме оказалась во всем под стать мужу. Не успели гости как следует оглядеться в квартире, как она настояла, чтобы все остались отужинать. Принюхиваясь к дразнящим ароматам, долетавшим с кухни, Джек блаженствовал, потягивая пиво. – Что привело вас с Теодорой в Нью-Йорк? – спросил он Эстебана. – Нам пришлось бежать из страны, – ответил тот. И еще долго рассказывал об ужасах правления безжалостного диктатора Нгуемы, который вынудил уехать треть населения страны, включая всех испанцев по происхождению. – Убили пятьдесят тысяч человек. Это было ужасно. Нам повезло: выбрались. Я был учителем, образование получил в Испании, а потому находился под подозрением. – Надеюсь, произошли перемены, – сказал Джек. – О да, – откликнулся Эстебан, – победа в семьдесят девятом многое изменила. Только страна наша бедная, хоть и поговаривают про нефть на шельфе, такую как в Габоне нашли. Габон теперь богатейшая страна в этом регионе. – Вы туда возвращались? – Несколько раз. Последний раз – несколько лет назад. У Теодоры и у меня до сих пор там родные живут. У брата Теодоры даже небольшая гостиница есть на материке в городе, который называется Бата. – Про Бату я слышал, – сказал Джек. – Как понимаю, это аэропорт. – Единственный на материке, – уточнил Эстебан. – Его в восьмидесятые построили для Центрально-Африканского конгресса. Конечно, стране содержать его не по карману, но это уже другая история. – Вы слышали про компанию «Генсис»? – Еще бы не слышал! Она – основной источник иностранной валюты для правительства, особенно с тех пор, как упали цены на какао и кофе. – Об этом я слышал, – заметил Джек. – А еще я слышал, что у «Генсис» есть ферма приматов. Не знаете, она не в Бате находится? – Нет, она на юге, – ответил Эстебан. – Ее построили в джунглях возле старого заброшенного испанского городка Кого. Большую часть городка реконструировали для сотрудников компании из Америки и Европы, а для местных, кто у них работает, построили новый город. Компания наняла много экватогвинейцев. – А не знаете, больницу «Генсис» не строила? – задал вопрос Джек. – Строила, – ответил Эстебан. – Больницу выстроили и лабораторию, они на старой городской площади, прямо напротив ратуши. – Откуда вам столько известно про это? – А там когда-то мой родич работал. Только он уволился, когда солдаты расстреляли его приятеля за то, что тот охотился. Многим «Генсис» нравится, потому что платит хорошо, а есть и такие, кому не нравится, потому что слишком уж велика власть компании над правительством. – Из-за денег, – сказал Джек. – Да, конечно, – согласился Эстебан. – Они много денег платят министрам. Даже часть армии содержат. – Как удобно! – заметила Лори. – Если мы соберемся в Бату, то сможем посетить Кого? – спросил Джек. – Сможете, наверное, – сказал Эстебан. – После того как двадцать пять лет назад испанцы уехали, дорога на Кого была заброшена и сделалась непроезжей, но «Генсис» ее восстановила, так что грузовики по ней теперь гоняют туда и обратно. Только придется нанять машину. – А это возможно? – Если есть деньги, то в Экваториальной Гвинее все возможно, – усмехнулся Эстебан. – Вы когда намерены туда отправиться? Лучше всего ехать в сухой сезон. – Это когда? – поинтересовался Джек. – Февраль – март. – Годится. Мы ведь с Лори собираемся отправиться завтра вечером. – Что? – Уоррен заговорил в первый раз с тех пор, как они пришли в гости к Эстебану. – Я думал, мы с Натали за город с вами поедем на выходные. Уже и Натали об этом сказал. – О-о-хх-х! – застонал Джек. – Я и забыл. – Слушай, мужик, лучше тебе подождать до вечера после субботы, не то я в таком дерьме увязну, ты понимаешь, я про что. Я ж тебе говорил, как она меня к стенке припирала, чтобы мы с вами увиделись. Джек, пребывая в благодушии, предложил: – Я придумал кое-что получше. Почему бы вам с Натали не прокатиться с Лори и со мной в Экваториальную Гвинею? Причем за наш счет. Лори аж глаза прикрыла. Ей показалось, что она не так расслышала. – Мужик, ты это про что? – изумился Уоррен. – У тебя чертов ум за чертов разум зашел. Это ж Африка! – Ну, Африка, – сказал Джек. – Если уж нам с Лори приходится лететь, так и надо устроить это как можно забавнее. В самом деле, Эстебан, а почему бы и вам с женой тоже не поехать, а? Вот повеселимся-то! – Вы это серьезно? – поразился Эстебан. На лице у Лори появилось такое же недоумевающее выражение. – Разумеется, серьезно, – кипятился Джек. – Лучший способ узнать страну – это поехать туда с кем-нибудь из живших в ней. Это всем известно. Скажите, нам всем визы понадобятся? – Да, но экватогвинейское посольство находится здесь, в Нью-Йорке, – уведомил Эстебан. – Два фото, двадцать пять долларов плюс письмо из банка, свидетельствующее, что вы не бедняк, – и визы у вас в кармане. – А как добраться до Экваториальной Гвинеи? – спросил Джек. – Самый простой путь до Баты – через Париж, – ответил Эстебан. – Из Парижа каждый день летают самолеты в Камерун, в Дуалу. Из Дуалы есть ежедневные рейсы на Бату. Можно и через Мадрид лететь, но оттуда самолеты только два раза в неделю летают до Малабо, что на острове Биоко. – Похоже, Париж в выигрыше, – весело сказал Джек. – Теодора! – позвал с кухни жену Эстебан. – Иди-ка лучше сюда! – Мужик, ты сумасшедший, – сказал Джеку Уоррен. – Я понял это с самого первого дня, как ты на баскетбольное поле заявился. Только знаешь, что я тебе скажу? Мне это начинает нравиться. Глава 17 7 марта 1997 г. 6.15 Кого, Экваториальная Гвинея К четверти седьмого тревога Кевина улеглась. На улице по-прежнему стояла кромешная темень. Выбравшись из-под москитной сетки, он зажег свет, отыскал одежду и шлепанцы. Ватный привкус во рту и легкое колотье в висках напоминали о том, сколько вчера вечером было выпито вина. Дрожащей рукой он взял со столика стакан и жадно выпил воды. Освежившись, нетвердой походкой отправился будить гостей, стуча в двери их комнат. Прошлым вечером они решили, что Мелани и Кэндис имеет смысл остаться на ночь. Места у Кевина было полно, и все согласились, что если они будут вместе, то утром окажется гораздо легче отправиться в путь, да и внимания это, возможно, привлечет меньше. Так что поздно вечером, часов в одиннадцать, за разговорами со множеством шуток и веселых намеков Кевин развез женщин по домам, где они забрали все нужное для сна, смену одежды и еду, купленную в столовой. Пока женщины собирались, Кевин быстро съездил к себе в лабораторию, забрал оттуда локатор, маяк-указатель, фонарик и карту. В двери комнат, где устроились на ночь женщины, Кевину пришлось стучать по два раза. Первый раз – довольно легко, но, не услышав ответа, он постучал сильнее, пока не понял, что его услышали. Как догадался Кевин, у дам головы с похмелья трещали, и на кухню обе заявились гораздо позднее назначенного времени. Обе плеснули себе в кружки кофе и выпили первую порцию, не вступая ни в какие разговоры. После завтрака жизненных сил у всех значительно прибавилось. Более того, когда они вышли из дома Кевина, то ощутили возбуждение, словно отправлялись в долгожданный отпуск. Погода стояла хорошая, какой и полагалось быть в этой части света. Занималась заря, и раскинувшееся над головами розовато-серебристое небо было в общем-то ясным. Только на юге виднелась полоска пушистых облачков. На горизонте, к западу, зловеще наливались пурпуром грозовые тучи, но они были далеко, за океаном, где скорее всего и останутся на весь день. Шагая к побережью, путешественники восторгались многообразием птичьего мира. Тут и голубые турако-бананоеды, и попугаи, и ткачи, и африканские орлы-рыбоеды, и что-то вроде африканских черных дроздов. Воздух, казалось, был насыщен их разноцветьем и щебетанием. Город словно вымер. Ни прохожих, ни машин, окна домов еще с ночи закрыты ставнями. Единственный, кто попался им на глаза, был уборщик из местных, мывший шваброй пол в баре «У цыпочек». Они вышли на внушительный пирс, построенный «Генсис», шириной двадцать футов и высотой шесть. Грубо отесанные толстые доски еще хранили влагу ночной сырости. В конце пирса к плавучему причалу спускался небольшой деревянный трап. Казалось, причал каким-то чудом висит в воздухе: поверхность совершенно неподвижной воды скрывалась под слоем тумана, стлавшимся, насколько хватало глаз. Как и обещали женщины, у конца причала вяло покачивалась моторная пирога футов тридцати в длину. Когда-то давно она была красной снаружи и белой изнутри, но краска поблекла или сильно облупилась. На три четверти длины лодку укрывала соломенная крыша на деревянных жердях. Под этим навесом располагались сиденья. Навесной мотор словно позаимствовали из музея технических древностей. К корме была привязана небольшая лодочка-каноэ с четырьмя узкими поперечными – от борта к борту – сиденьями. – Недурна, а? – произнесла Мелани, ухватившись за швартовый конец и подтягивая пирогу к причалу. – Она больше, чем я ожидал, – сказал Кевин. – До тех пор пока мотор будет работать, все у нас пойдет прекрасно. Не хотелось бы слишком далеко веслами грести. – В самом худшем случае нас принесет обратно, – заявила неустрашимая Мелани. – Мы в конце концов пойдем вверх по течению. Снаряжение и еду уложили в пирогу. Мелани осталась на причале, а Кевин пробрался на корму осмотреть мотор. Правила управления были изображены на корпусе движка, надписи к схемам и рисункам сделаны по-английски. Поставив дроссель на пуск, Кевин дернул шнур. К полнейшему его изумлению, двигатель заработал. Дав Мелани знак прыгать в пирогу, Кевин перевел мотор на передний ход – и они отчалили. Когда пирс остался позади, все трое оглянулись на Кого, высматривая, заметил ли кто их отплытие. И увидели все того же одного-единственного уборщика, который сосредоточенно наводил порядок «У цыпочек» и даже не потрудился глянуть в их сторону. Как и намечалось, они пошли на моторе на восток, будто бы направлялись в Акалайонг. Кевин дал газу на половину мощности и остался доволен набранной скоростью. Пирога была большой и тяжелой, но имела очень небольшую осадку. Он оглянулся на каноэ, шедшее за ними на буксире: лодочка легко скользила по воде. Шум мотора мешал разговорам, пришлось довольствоваться созерцанием окружающих красот. Солнце еще не взошло, но небо сделалось ярче, а восточная кромка густой облачности над Габоном засияла золотом. Справа береговая линия Экваториальной Гвинеи казалась сплошной массой растительности, резко уходившей в воду. Точками по неоглядному простору лимана перемещались другие пироги, которые туман, все еще ластившийся к водной глади, делал похожими на корабли-призраки.