Пришла весна. Просвистели последние снежные метели, и наступила Пора-Гусей-Которые-Возвращаются-Домой. Я помню, что в марте, когда зима казалась уже позади, иногда случался сильный снегопад, который на несколько дней облепливал большими сугробами обрывистые берега рек. Бизоны принимали эти сугробы за твёрдую почву и часто обрушивались со снегом вниз с обрывов. Когда такое случалось, Черноногие говорили, что была Пора-Сорвавшихся-С-Берегов-Бизонов. Но в том году такого не произошло. Снег просто растаял. Однажды совсем близко от деревни Черноногих появился одинокий облезлый бизон. Его огромная голова с широким лбом и короткими кривыми рогами низко опустилась, обнюхивая землю. Зимняя тёмная шкура клочьями слезала по всему телу. Впрочем, высокая холка и круто спадающая книзу спина ещё выглядели чёрными, но задняя часть туловища казалась совсем голой. Из груди животного исходило глухое ворчание. — Почему никто не пустит в него стрелу? — удивилась Жёлтая Пыль, она уже легко разговаривала на языке мужа. — Разве нам не нужно свежее мясо? — Он подошёл совсем близко к нашим жилищам. Видно, что его послал Великий Дух с каким-то сообщением. — Безлошадный развёл руками. — Я не знаю, что хочет поведать нам рогатый брат, но он появился не случайно. Четвероногие братья обычно лучше нас различают голоса, которые обращены к нам из невидимого мира, и приходят, чтобы передать нам эти слова… Между палаток проскакал на белом коне Волчья Рубаха и остановился неподалёку от бизона. Вскинув обе руки вверх, индеец стал говорить что-то, слышное только бизону. Лошадь несколько раз повернулась на месте, но снова и снова останавливалась мордой к рогатому исполину. Так они стояли рядом очень долго, затем бизон закачал могучей головой и побежал прочь, подняв хвост. — Что ты сказал ему? Что он ответил?! — крикнула Жёлтая Пыль, когда Волчья Рубаха шагом поехал назад. Индеец ничего не ответил, будто не слышал вопроса. — Почему Волчья Рубаха молчит? — повернулась она с недовольным лицом к мужу, — почему он презирает меня? Я не совершила ничего дурного. Он же всегда пыжится, проходя мимо, и я думаю, что он вскоре лопнет от гордости… Почему он не разговаривает со мной? — Ты не должна так спрашивать. Воин-человек разговаривал с воином-бизоном. Никто не скажет женщине, о чём были слова воинов, — произнёс Безлошадный. Поздно вечером в палатке воинского общества Храбрых Собак состоялась сходка. Говорил Волчья Рубаха: — Сегодня я услышал странные слова. Бизон сказал мне, чтобы я приготовился к смерти. Она ходит вокруг меня. Бизон предупредил, что у моей смерти будет лицо со светлой кожей. Собравшиеся издали дружный вздох. — Я думаю, что бизон говорил о Жёлтой Пыли, — продолжил Волчья Рубаха. — Не знаю, чем она может угрожать мне, но она сильно отличается от нас. Разве отыщется человек, который с первого взгляда не выделил бы её из всех нас? — Замолчи! — вспрыгнул на ноги Безлошадный. — Ты просто злишься, что я взял её, а тебе досталась Неподвижная Вода. Разве я не вижу, как ты заглядываешься на мою жену? Жёлтая Пыль не имеет отношения к словам бизона. — Ты сам, увидев её впервые прошлым летом, сказал, что она опасна. Разве не так? — Теперь она моя жена и носит в себе моего сына. Теперь она стала настоящей Черноногой. — Но уже тогда к тебе приходило видение, где женщина с золотыми волосами заставляла нас драться друг с другом. Или ты забыл об этом? — Остановитесь, — поднял руку дряхлый мужчина с пушистой шапкой на голове. — Вы похожи на глупых детей. Сейчас вы начнёте драться, и видение станет действительностью. Оно предупреждало вас быть начеку, а вы пытаетесь предупреждение превратить в реальные шаги. — Что же мне делать? — спросил Волчья Рубаха. — Продолжай жить… — Старик помолчал, подумал и продолжил: — Там, наверху, есть огромные пространства, которые заселены Великими Существами Силы. Там стоит множество деревень, но они мало похожи на деревни Черноногих. Люди на земле часто говорят, что Существа Силы управляют их судьбой, и в этом есть правда. Но и Существа Силы зависят от нас, обычных людей, потому что именно мы питаем их силой… Там, наверху, есть тень каждого из нас, есть тени наших семей, есть тени наших общин и тени целых наций. Есть общие тени женщин, и общие тени мужчин, и общие тени всех животных, и общие тени отдельных видов. Все они очень тесно связаны с нами и существуют, пока существуем мы. Чем дружнее мы живём, чем больше у нас с вами общих целей, тем мощнее делается тень Черноногих на Небе, тем могущественнее она. Великие Существа Силы оказывают нам помощь, пока мы укрепляем их. Так зачем же вы ссоритесь?.. Жизнь крепко сплетена во всех своих проявлениях, нет ничего раздельного, нет ничего беспричинного… Что бы вы ни говорили, но Жёлтая Пыль пришла из другого племени. Может быть, Небесная Сила её народа превосходит Небесную Силу Черноногих. Посмотрите на их оружие… Если это так, то Жёлтая Пыль, пусть она и не осознаёт этого, может одолеть всех нас самым непредсказуемым образом. Ведь через неё действуют Существа Силы её народа, соединившись с Существами Силы Женского Племени. Волчья Рубаха и Безлошадный не замечают, что они уже разошлись в стороны, и за каждым пойдут его друзья. Тень нашей общины начинает рассеиваться, её Небесная Сила постепенно растает. Вы не замечаете, но это так… Думаю, что вам следует преподнести друг другу подарки и раскурить трубку, мои друзья. Шаг навстречу не испортит дела, поверьте старику… * * * Клан Старого Волка стоял лагерем в долине Реки Обрезанных Берегов. Она получила своё название потому, что почти на всём её протяжении берега были высокими и такими отвесными, что казалось, будто чья-то властная рука отсекла их острым орудием. Ранним июньским утром Безлошадный остановился перед входом в жилище Медвежьей Головы. Поколебавшись с минуту, индеец сказал громко: — Дедушка, к тебе пришёл Безлошадный… — Входи, мой сын, входи. Что привело тебя ко мне в столь ранний час? — Я пришёл к тебе, чтобы просить тебя молиться за Жёлтую Пыль. Вскоре ей предстоит рожать. Я с нетерпением жду этого ребёнка. Но на неё обрушилась какая-то хворь. Она перестала есть, она весь день лежит и не шевелится. Я не знаю, что стряслось, но Злые Духи набросились на неё и убивают. С каждым днём она ослабевает. Я очень прошу тебя, дедушка, помоги нам. — Что ж, — после продолжительного молчания старик медленно закивал седой головой. — Я помолюсь за неё. Я пойду тебе навстречу, но молиться буду не от моего имени. Я хочу, чтобы ты помнил о том, что вся тяжесть её выздоровления ляжет на тебя. Не знаю, почему ты дорожишь этой странной женщиной. Духи дали ей её судьбу, духи направляют её в нужную сторону. Ты хочешь изменить её. Я выполню твою просьбу, но вскоре ты сам убедишься, что жизнь твоей жены, пусть у неё и будет здоровое тело, наполнится иными испытаниями, которые, скорее всего, будут куда тяжелее, чем её нынешняя болезнь. Наша жизнь всегда усложняется, когда мы оспариваем решения Творца. Я думаю, что ты совершаешь ошибку, прося за свою жену. Но никто не должен отказывать, когда к нему обращаются за помощью… Старый Медвежья Голова не спешил с исполнением задуманного, объяснив, что ему потребуется несколько дней, чтобы подготовиться к Ночной Церемонии. Наконец, Медвежья Голова объявил Безлошадному, что срок пришёл. Однако на следующий день он вновь встретился с ним и сообщил, что утром к нему примчался гонец из соседнего клана с известием о внезапной кончине троюродной сестры Медвежьей Головы. Это означало, что старик уходил в траур и в течение четырёх дней не мог показываться на людях, следовательно, не мог он проводить и Ночную Церемонию. Безлошадный пришёл в отчаяние. Его золотоволосая жена угасала с каждым часом. — Терпение, мой молодой друг, на всё воля Нашего Отца, — сказал, уходя, старый индеец, и нерасчёсанные длинные волосы седыми прядями закрыли его морщинистое лицо. — Но я успокою тебя. Сегодня я видел, как прозрачная золотистая тень женщины черпала воду из реки. Это замечательный знак. Приходи ко мне ровно через семь дней… Безлошадный сделал, как было велено. Войдя в палатку Медвежьей Головы, он увидел нескольких стариков, которые развешивали на шестах небольшие связки с подношениями Невидимым Духам. Безлошадный положил свои дары перед одним из старцев. Всё жилище было заставлено корзинками и свёртками с едой. Через некоторое время в палатку пришли ещё человек десять. Но никто не опустился на землю, покрытую тёплыми шкурами, пока своё место не занял Медвежья Голова. — Священные Силы, помогите нам. Мы собрались здесь все вместе, чтобы поговорить с вами. Услышьте наши песни и наши молитвы. Дайте нам силу, чтобы мы могли укрепить наших детей и внуков. Дайте нам силу, чтобы мы сумели помочь больным людям… Одна из женщин взяла палочками красный уголь из костра и положила его на земляной алтарь, насыпанный перед огнём. Медвежья Голова посыпал на уголь душистой хвоей. После этого все присутствующие взяли двумя пальцами по тонкому кусочку мяса. Старик протянул руку и положил свой кусок мяса на земляной алтарь. — Духи Земли, примите эту еду и благословите нашу жизнь, чтобы она не знала голода… Собравшиеся хором присоединились к его молитве, после чего съели свои ломтики мяса. Медвежья Голова тем временем раскладывал вокруг алтаря листья полыни, неторопливо снимая их со стеблей. Завершив это, обмазал руки жиром, в котором была размешана священная красная земля, после чего скатал сухие листья в шарик… Как только шарик из листьев достаточно склеился жиром, Медвежья Голова бросил его в руки Безлошадному, и тот дважды провёл им по обеим сторонам своего тела. — Стоящий-Над-Нами, помоги мне очиститься, — повторял он. — Духи полыни, изгоните из меня дурные чувства… Безлошадный передал шарик человеку, сидевшему слева, и так повторялось до тех пор, покуда целительные листья полыни, склеенные красной землёй и жиром, не обошли по кругу всю палатку. Медвежья Голова всё подбрасывал хвою на угли, и душистый дым окутывал всех собравшихся. Песни и молитвы звучали до наступления темноты. Тогда Медвежья Голова дал всем знак замолчать и принялся заворачиваться с головой в бизонью шкуру, расписанную специально для Ночных Церемоний особыми рисунками. Мальчик-помощник стал со знанием дела сооружать из двух палок крест и укреплять на них небольшое женское платье из оленьей кожи. Вскоре перед собравшимися появилось неуклюжее чучело с торчащими из рукавов пучками сухой травы — оно символизировало Жёлтую Пыль. Взяв чучело за основание, Медвежья Голова четыре раза медленно обошёл костёр, не испытывая никакого неудобства от того, что был полностью закутан в шкуру, и вышел наружу. Женщина, положившая первый уголь на алтарь, дала собравшимся знак, чтобы все приступили к пище. Индейцы потянулись к корзинам и сумкам и принялись жевать, изредка перебрасываясь словами. С задней стороны палатки послышалось пение Медвежьей Головы, но никто словно не слышал его. Пища была самостоятельной и не менее важной частью ритуала, чем специальная молитва старика. Люди ели, чтобы создавалась здоровая атмосфера, чтобы их тела наливались жизненной силой, передавая эту силу через молитву Медвежьей Головы хворавшей Жёлтой Пыли. Её чучело, унесённое наружу, должно было вобрать в себя все недуги молодой женщины, после чего Медвежья Голова намеревался сжечь его. Мало-помалу к песне Медвежьей Головы стали присоединяться некоторые из сидевших внутри. К Безлошадному сразу приблизилась старая женщина и показала, что пора готовить священный суп. В котле уже лежал отрезанный бизоний язык. Его кровь была тщательно перемешана с порошком толчёных ягод и превратилась в густую массу, которую торжественно влили в кипящую воду с варящимся языком. Когда суп поспел, старуха зачерпнула немного деревянной ложкой и выплеснула на алтарь. — Духи Земли, угоститесь священным супом, затем мы все присоединимся к вам, после чего передадим суп Медвежьей Голове… К утру церемония была закончена. Все с трудом поднялись, чувствуя, что просто переполнены едой. В тот же день Жёлтая Пыль пришла в сознание и даже попыталась подняться на ноги, а через две недели благополучно произвела на свет сына, которого Длинные Пальцы сразу понесла купать в реке. Безлошадный не скрывал своей радости. — У меня родился сын! Жёлтая Пыль принесла мне сына! Это прекрасный знак свыше! Я отправляюсь в поход и обещаю всех захваченных лошадей отдать моему воинскому обществу! * * * В тот день, когда Безлошадный с пятнадцатью воинами был готов покинуть деревню, внезапно примчался дозорный и закричал взволнованно, что к их стойбищу ехал чужой человек. Воины, собравшиеся в поход, поскакали вперёд, чтобы встретить пришельца, и обнаружили перед собой высокого бородатого мужчину на крепкой лошади, позади него шли две другие кобылы, тяжело нагруженные тюками. Бородач приветственно помахал рукой и оскалился. У него был шумный голос, и индейцы морщились, слушая его речь. — Братья, мы не можем проводить его к лагерю, — предупредил друзей Безлошадный, — ведь, отъехав от деревни, никто из военного отряда не может даже оглянуться назад. Кто хочет, пусть едет с этим волосатым человеком, но я не вернусь к нашим палаткам… Я думаю, что нам сейчас же надо удалиться, чтобы этот чужеземец не наслал на нас порчу… Два молодых индейца подскакали вплотную к бородачу и, став по обе стороны, поскакали вместе с ним к деревне, решив пренебречь походом, чтобы полюбопытствовать, что за человек с волосатым лицом прибыл к Черноногим. Но я не буду рассказывать о белом торговце, потому что тогда моя история отклонится сильно в сторону. Хоть он и был первым торговцем, который набрёл на стойбище Черноногих из клана Старого Волка, он не имеет отношения к моему повествованию, он не связан ни с кем из людей, о которых я веду речь. Последуем лучше за отрядом Безлошадного. * * * Несколько дней подряд моросил дождь. Набросив на себя тяжёлые бизоньи покрывала, Черноногие сидели возле костра, обсуждая успешную схватку с отрядом Воронов, в которой им удалось не только рассеять врагов, но и отобрать у Воронов их табун. Лосиный Хвост, расположившийся на вершине холма, внезапно издал удивлённый возглас и позвал к себе товарищей. Индейцы оставили захваченных лошадей у каменистого подножия и поспешили на зов соплеменника, кто пешком, кто сев на коня. Волчья Рубаха и Безлошадный первыми въехали на вершину и проследили за рукой Лосиного Хвоста. Чуть поодаль виднелась серебристая лента Молочной Реки. Вдоль берега неторопливо двигалась фигура одинокого всадника. — Я не знаю, что это за человек и из какого он племени, — решительно сказал Лосиный Хвост. — Он не Черноногий, это точно. Надо рассмотреть его поближе. — А я полагаю, что его надо сразу убить, — вставил Волчья Рубаха. — У меня есть ружьё, которое я захватил у Сумасшедшего Волосатого Человека, и я могу сразить этого незнакомца, не подъезжая к нему очень близко, чтобы он не напустил на меня злых духов. — Мне кажется, — сказал Безлошадный, пристально вглядываясь в далёкую фигуру, — что это ещё один Волосатый Человек. Он одет как тот Бледнолицый, который приехал в нашу деревню перед нашим выступлением. Вглядитесь получше… И тут Волчья Рубаха шлёпнул себя руками по голым ляжкам. — Коварные собаки! Они решили обхитрить нас! — Он смотрел в другую сторону, и оглянувшись за ним, остальные Черноногие тоже изумлённо всплеснули руками. Справа от них по долине скакали три белых человека, с которыми было несколько навьюченных лошадей. — Сейчас мы устроим хороший бой! — закричал Лосиный Хвост и, вспрыгнув на гривастого пегого коня, пустился вниз. Не отставая ни на шаг, за ним поскакали Волчья Рубаха и Безлошадный. Остальные поехали следом не столь уверенно и через минуту повернули обратно. Белые люди смущали их. — Это могут быть злые духи! Их всего трое, но кто знает, как они опасны!