— Опасность? Какая еще опасность? Не пугай меня! Я и так всю жизнь живу в опасности, — вытерла пот Яна, так как в домике стало нестерпимо жарко и душно. — Мне показалось, что я видел Свету Морозову. — Где? — не поняла Яна. — Здесь. Я не мог ошибиться… Света вряд ли оказалась в этой глуши просто так, она приехала за мной. Значит, меня выследили и могут убить, не дав с ней объясниться. — Ты святошу-то из себя не строй! Отдать документы ты решил только тогда, когда тебя бросила Регина, — заявила Яна. — Да просто надоело мне! Всю жизнь мотаюсь по Европе, вечно в бегах. Я ведь уже давно человек небедный, да вот повелся на эту аферу, — сокрушенно махнул рукой Сержио. — В общем, мне к Свете головорезы, с которыми она наверняка приехала, и подойти не дадут, убьют на месте. Поэтому я постараюсь спасти свою шкуру, а ты… Отдай, пожалуйста, деньги Свете Морозовой и передай ей мои извинения. Она славная девушка… «Ну почему все время о всяких гадостях просят именно меня, впутывая в нелепые ситуации?» — философски задумалась Яна и перевела взгляд на красивое лицо Сержио. — А ты, Серега, куда? — Схоронюсь пока где-нибудь. А потом еще не знаю, весь мир передо мной, я нигде не пропаду, — ответил он, вставая и протягивая руку Яне. — Спасибо! В принципе мне не столько страшно, если меня убьют, сколько неприятно, что обо мне и после смерти люди будут плохо думать. — Ладно, валяй! С твоими-то талантами ты точно не пропадешь, — вздохнула Яна. — Ну что мне с тобой делать? Ладно, постараюсь сегодня же вернуть деньги Свете, если тебе не показалось, что ты видел именно ее, и если меня пропустят к ее светлой персоне, — согласилась Яна. Сержио покинул ее гостеприимный домик, а Яна переоделась в ярко-оранжевый сарафанчик на тонких бретельках и со сверхкороткой юбкой. Сунула ноги в подаренные Никитой шлепанцы, затянула потуже хвост из длинных и коротких вперемежку волос и поспешила в столовую, так как голод уже давал о себе знать. Увидев Яну, официантки заулыбались и потянули ее в разные стороны, чуть не разрывая на части, — каждая пыталась усадить ее именно за свой столик (уже весь обслуживающий персонал влюбился в свою новую директрису — хотя бы только за то, что она, как здесь считали, прекратила их жуткую жизнь в бараке). Победила девушка с пышными формами, тонкой талией и с табличкой «Тася» на белой блузке с короткими рукавами. — Яночка, садитесь, пожалуйста, за этот уютный столик у окна. Чего изволите? — А чем потчуете других? — улыбнулась Яна, вытягивая ноги и садясь сверху прямо на «дипломат», который не рискнула оставить в своем домике (все-таки десять миллионов долларов на дороге не валяются). — Мне бы чего-нибудь погорячее… — Неужели замерзли? — Душевный холод, — пояснила Яна. — Есть отличная овсяная каша с сухофруктами, то есть с изюмом и курагой, оладьи с пылу с жару с вареньем, сок и чай, — выпалила Тася. — Прекрасно, неси! — согласилась Яна с обилием углеводов в меню санатория и осмотрелась. Много незнакомого ей народа уплетало кашу и весело щебетало друг с другом. «Да, конечно, у Светы Морозовой имя и фамилия не написаны на лбу, но я постараюсь проверить у администратора, заехала ли такая девушка к нам в санаторий», — решила Яна. Завтрак был принесен Яне молниеносно, и официант Тася вытянулась перед ней. — Что-нибудь еще? — Рюмку коньяка, — усмехнулась Яна. — Сейчас организуем. — Я пошутила. — Для вас ничего невозможного нет, — возразила Тася и понеслась на кухню. — Я могу присесть к вам? — спросил Яну Корней Игоревич. — Конечно, пожалуйста, — ответила Яна, отодвигая свои тарелки и освобождая место для тарелки главного врача. — Вот смотрю я на вас, Яна Карловна, и удивляюсь. — Это хорошо, — кивнула Яна и принялась за еду. — Удивляюсь и думаю: когда же вы начнете заботиться о своем здоровье? Почему не приходите ко мне на процедуры? Я смотрю, и бинты с мазью не накладываете. В чем дело? Ожоги на ногах-то заживут, но ведь шрамы могут остаться. — Надо будет, я выведу шрамы, а сейчас мне не до лечения. Вокруг творятся такие дела! — ответила Яна под общий гул людских голосов и звон посуды. — Как-то не в добрый час я здесь оказалась. Корней Игоревич потер переносицу и крепко зажмурился. — Да, бедные молодые люди… Я говорю о паре наших несостоявшихся аниматоров. Таисия принесла Яне на подносе рюмку коньяка и недовольно покосилась в сторону доктора. Видимо, своими нудными разговорами о здоровье тот достал уже всех. — Будете пить? — спросила у него Яна. — Я непьющий, — смахнул крошки со стола Корней Игоревич. — И вам бы не советовал употреблять алкоголь с утра. — Я не маленькая девочка, нуждающаяся в советах. И у меня была тяжелая ночь, да и день предвидится не лучше, — ответила Яна, махнула рюмку коньяка и, уныло зажевав кашей, с вызовом посмотрела на Тасю. — Повтори! Яна давно заметила за собой одно нехорошее качество: если какой-то человек делал ей замечание и пытался научить уму-разуму, то ей сразу хотелось сделать что-то назло и вопреки. Продолжи Корней Игоревич сейчас лекцию о вреде алкоголя, она бы напилась тут же до свинячьего состояния! Но доктор оказался умнее и оставил скользкую тему. — А молодую пару жалко, я с вами согласна. Тамара погибла, беременная, а Толик наверняка безутешен, — вздохнула Яна и отодвинула от себя пустую тарелку. — Ему теперь уж все равно… — Что значит — все равно? Время лечит, года через два-три… Потерять жену и неродившегося ребенка — ситуация ужасная. Но я верю Никите, он ни при чем. — Яна, может, вам еще и омлет? — выросла как из-под земли Тася, видя, что проголодавшаяся начальница трескает за двоих. — Из трех яиц! — заказала Яна, не моргнув глазом. — Вредно для печени, — тут же встрял Корней Игоревич, и Яна подумала, что, если бы была женой нудного доктора, ей бы наверняка захотелось оказаться на месте погибшей Томы. То он все заботился о ее сердце, теперь за другой орган взялся. Прошлый раз он заботился о ее сердце. — Я рискну… печенью, — ответила Яна и пожалела, что Таси нет рядом, чтобы заказать третью рюмку коньяка, так сказать, контрольную. — Видимо, Толя очень любил свою жену, раз в таком молодом возрасте скончался от сердечного приступа. Я бы сказал — от горя, — произнес Корней Игоревич. Вся еда, которую Яна проглотила с привычной для нее сноровкой, разом запросилась обратно на волю. Она с ужасом посмотрела на доктора. — Вы о чем говорите? Кто умер от сердечного приступа? — А вы разве еще не знаете? Вот ведь у нас заведующая какая трусливая и нерасторопная, даже начальству не сообщила! — всплеснул руками доктор, а Яна почувствовала в его голосе долю злой иронии. — Хотя что вы можете предпринять? Вы, как и все мы, такая же жертва и заложница злого рока, постигшего наш санаторий с его продажей. — Любым злым роком руководят чьи-то вполне реальные руки, — ответила Яна. — Мне бы вашу уверенность, — снова потер переносицу Корней Игоревич, словно концентрируя там всю энергию «инь» и «ян». — В нашем ботаническом саду много загадочных вещей творится. Если уж он человека не принимает, то и не примет никогда. — Намекаете, что нас, чужаков, ваш ботанический сад не принял? — спросила полностью потерявшая аппетит Яна. — Я этого не говорил, вы сами сделали такой вывод, — ответил Корней Игоревич и встал, вытирая губы бумажной салфеткой. — Все-таки я надеюсь увидеть вас на лечении, а не в поисках подвигов. «Надейся и жди, вся жизнь впереди!» — мысленно пропела Яна, глядя в его удаляющуюся спину. Появилась Тася, неся на подносе тарелку с дымящимся омлетом. — Нудный тип, не так ли? — наклонилась она к Яне. — Более чем… — Все заботится о здоровье… — Причем о чужом. Яна посмотрела на вполне аппетитный омлет, получившийся в виде сердца, и ей стало грустно, что съесть его она уже не сможет. — Тася, скажи, пожалуйста, как мне добраться до некоего Шарова Константина Георгиевича? — спросила она у официантки про водолаза, который, со слов заведующей, мог найти тело Тамары. — Костя Шаров? — удивилась Тася. — Зачем он вам? Он же того, — покрутила она пальцем у своего виска. — Надо… — вздохнула Яна. — Он живет в поселке Горный. Вернее, даже не в самом поселке, а на отшибе. Его дом расположен прямо на скале, надо подняться почти на вершину. Костя живет отшельником и ни с кем не общается. — Но он же как-то питается? Чем-то зарабатывает на жизнь? — Я не знаю. Ничем он не занят, вроде как инвалидность у него, на эти деньги и живет. А продукты носит ему какая-то старушка. — Жена? Дети? — Нет никого. Вроде была у него любовь с Людкой, но та уж давно замуж выскочила и уехала куда-то. Да я не знаю о нем ничего толком.