– «Куэрво резерва де ла фамилиа». У нее необычный вкус. – Звучит впечатляюще. Похоже, у меня сегодня сплошные премьеры, – улыбнулась Стиви, погладив Люси по руке. – Впервые в Провинсе, первый раз в жизни пью текилу по тридцать долларов за порцию. Люси удивилась, что Стиви знает цену. Для человека, никогда не пившего текилы, она была на редкость осведомлена. – Пожалуй, выпью еще, – сказала Стиви, подзывая Бадди. – И ты тоже не отставай. Составь мне компанию. Бадди с улыбкой налил ей стаканчик. За ним последовали еще два, после чего Стиви прошептала Люси на ухо: – У тебя есть? – Что именно? – спросила Люси, окончательно поддавшись нахлынувшему чувству. Под действием текилы оно разгорелось как пожар, который уже не погасить до утра. – Сама знаешь что, – тихо сказала Стиви, прижавшись грудью к плечу Люси. – Покурить. Но только что-нибудь стоящее. – Почему ты думаешь, что у меня есть? – Догадалась. – Из тебя бы вышла отличная гадалка. – С этим не проблема. Я видела, как ты покупала. Прошлой ночью Люси действительно прикупила кое-что в «Виксене», том самом клубе, где она никогда не танцевала. Но она что-то не помнила, чтобы там была Стиви. Народу в клубе было мало, как, впрочем, и всегда в это время года. Люси обязательно бы заметила Стиви. Она не пропустила бы ее и в толпе, и на многолюдной улице. – Так это ты у нас полицейский агент, – заметила она. – Ты не представляешь, как это здорово, – прошептала Стиви своим обольстительным голосом. – Где ты живешь? – Здесь, неподалеку, – ответила Люси. Глава 6 Центры судебно-медицинской экспертизы обычно располагаются в наименее красивой части города, где-нибудь по соседству с медицинской школой. Здесь комплекс зданий из кирпича и бетона размещался между транспортной магистралью и исправительным учреждением округа Суффолк. Нескончаемый шум машин и полное отсутствие того, что принято называть «видок из окна». Этого здесь просто не было. Припарковавшись у служебного входа, Бентон заметил на стоянке только две машины. Темно-синяя «краун-виктория» принадлежала детективу Трашу. На внедорожнике «хонде», вероятно, приехал судебно-медицинский эксперт, который вряд ли был в восторге, что Траш притащил его сюда в такой поздний час. Не спуская глаз с пустой парковки, что было продиктовано соображениями безопасности, Бентон позвонил в дверь. Ему открыл Траш. – До чего же здесь неприятно ночью, – сказал он, впуская Бентона. – Днем немногим лучше, – пожал плечами тот. – Я рад вас видеть. Как вы решились ехать на нем по такой погоде? Вы что, сумасшедший? – спросил он, указывая на черный «порше» на стоянке. – Он полноприводный, и потом, когда я выезжал утром, снега еще не было. – Психологи, с которыми мне приходилось работать, никогда никуда не выезжали – ни в снег, ни в дождь, ни в солнечную погоду, – заметил Траш. – И наши смежники тоже. Большинство агентов ФБР никогда не видели трупов. – Кроме тех, что у них в конторе. – Это уж точно. Но и у нас в полицейском управлении их хватает. Пока они шли по коридору, Траш успел вручить Бентону конверт. – Я все для вас собрал на диске. Место преступления, фотографии вскрытия, протоколы. Все здесь. Похоже, нас завалит снегом. Бентон снова подумал о Скарпетте. Завтра день святого Валентина, и они собирались провести этот вечер вместе. Романтический ужин где-нибудь в порту. Она собиралась остаться на выходные. Они не виделись почти месяц. Но в такую погоду она вряд ли сюда доберется. – По прогнозу ожидается небольшой снег с дождем, – сказал он. – На нас движется ураган. Надеюсь, кроме этой спортивной штучки за миллион долларов, у вас есть и другая тачка. Крупнотелый коренастый Траш всю жизнь прожил в Массачусетсе и говорил как его уроженец, то есть буква «р» у него начисто отсутствовала. Ему было уже за пятьдесят, он носил короткую военную стрижку и мятый костюм цвета земли. После тяжелого трудового дня детектив выглядел усталым. Они с Бентоном пошли по ярко освещенному коридору. Пахло освежителем воздуха, кругом была безупречная чистота – ни соринки. По обе стороны от них располагались камеры, где под замком находились тела и улики. Чтобы туда войти, требовался электронный пропуск. Здесь было даже кресло-каталка – Бентон никак не мог понять, зачем она в морге – и мощный сканирующий электронный микроскоп, каких он никогда не видел в подобных заведениях. Но вот с персоналом дело обстояло значительно хуже. Кадров хронически не хватшю – опытных судмедэкспертов и других специалистов отпугивала низкая зарплата. Да к тому же реальные и мнимые ошибки и оплошности в их работе всегда вызывали ожесточенную полемику и проблемы во взаимоотношениях с общественностью, что отнюдь не облегчало жизнь тем, кто работает с мертвецами. Журналистов и посторонних сюда не впускали. Повсюду вигал дух враждебности и недоверия. Бентон предпочитал приезжать сюда ночью. Любые визиты во время рабочего дня воспринимались с плохо скрываемым раздражением. Они с Трашем остановились у закрытой двери прозекторской, которая использовалась для самых сложных или биологически опасных случаев. У Бентона зазвонил сотовый. Взглянув на дисплей, он увидел надпись «Абонент неизвестен». Скарпетта! – Привет! Надеюсь, ты проводишь вечер лучше, чем я. – Вообще-то я в морге. – Он повернулся к Трашу: – Одну минуточку! – Тогда твой вечер вряд ли можно назвать приятным, – вздохнула Скарпегта. – Я тебе перезвоню. Попозже. У меня к тебе вопрос. Ты что-нибудь слышала о том, что произошло в рождественской лавке в Лас-Оласе два с половиной года назад? – Ты, конечно, имеешь в виду убийство? – Именно. – Сразу не скажу. Может быть. Люси что-нибудь отыщет. Я слышала, у вас там идет снег? – Я тебя все равно привезу, даже если мне придется брать напрокат оленью упряжку. – Я тебя люблю. – Я тебя тоже. Закончив разговор, Бентон взглянул на Траша: – А с кем мы будем работать? – Доктор Лонсдейл согласился помочь мне. Он тебе понравится. Но вскрытие проводил не он. Этим занималась она. Она здесь главная фигура. Она смогла достигнуть всего, чего достигла, потому что она – это она. – А по мне, так женщин вообще нельзя допускать к этому делу, – заявил Траш. – Разве это женское занятие? – Среди них есть хорошие специалисты, – возразил Бентон. – Очень хорошие. Ведь не все делают карьеру благодаря своему полу. В данном случае все как раз наоборот. Траш не был знаком со Скарпеттой. Бентон никогда не упоминал ее имени, даже в присутствии тех, кого хорошо знал. – Женщины просто не должны копаться в этом дерьме, – упрямо повторил Траш. Ночной воздух был пронизывающе холодным и белым, как молоко. Снег клубился в свете фонарей, разгоняя своей белизной темноту. Все вокруг сверкало и казалось нереальным. Люси со своей новой подружкой шла по пустынной улице к коттеджу, в который она переехала несколько дней назад, после того как Марино позвонил какой-то таинственный Свин. Люси затопила камин, и они со Стиви сели перед ним на одеяла и закурили косячок из очень хорошей травки, привезенной из Британской Колумбии. Они передавали его друг дружке, разговаривали и смеялись, а потом Стиви захотела еще. – Ну только один, – упрашивала она Люси, пока та ее раздевала. – Вот это здорово! – На стройном теле Стиви Люси увидела красные отпечатки рук. Они напоминали татуировку. Их было четыре. Два на груди, словно кто-то пытался облапить ее, и два на внутренней стороне бедер, словно кто-то пытался раздвинуть ей ноги. Отпечатки были только в тех местах, куда Стиви могла дотянуться. На спине их не было. Люси неотрывно смотрела на обнаженное тело Стиви. Потом дотронулась до одного из отпечатков – положила на него руку, одновременно лаская Стиви грудь. – Проверяю, поместится ли моя рука, – объяснила она. – Татуировка ненастоящая? – А ты почему не раздеваешься? Люси начинает любовную игру, не снимая одежды. Несколько часов она делает со Стиви все, что хочет, и та не перечит ей ни в чем. Никто еще не отзывался на ласки Люси с такой готовностью. Мягкие округлости нежного тела ничуть не вредят его стройности, о ней Люси может только мечтать. Когда Стиви попыталась ее раздеть, Люси отчаянно этому воспротивилась. Утомившись, Стиви затихла и Люси отнесла ее в постель. Там она и заснула, но Люси долго лежала без сна, прислушиваясь к жутковатому завыванию ветра и пытаясь определить, что же в действительности напоминает этот звук. В конце концов она решила, что на шуршание шелковых чулок он не похож. Скорее такие звуки могло бы издавать несчастное страдающее существо. Глава 7