— Утром скажу, нечего ночью о таких вещах поминать. — отмахнулся здоровяк. **** Светало неохотно, будто и не было за хмурой бровью Отца светила. Луна ушла, погрузив наш обоз в полутьму, факелы не давали достаточно света, а после их и вовсе потушили, чтобы не тратить попусту и не слепить глаза. Бабы скулили от страха и неизвестности перед будущем, что лишь добавляло угрюмости к нашему и без того печальному походу. Привал сделали раньше намеченного, так как южане валились с ног от усталости и недосыпа, да и лошадке, как сказал Вязь, нужен роздых. Упавших на снег людей тут же подняли тычками и затрещинами, загоняя в лес за хворостом и павшим лесом, строго-на строго запретил рубить живые сосны и ели. Остальные разбивали лагерь и готовили место под кострища. Септы бросали хмурые взгляды на брата Сета, их явно раздражало моя близость со стариком и наше общение. Олег так вообще, давал мне различные поручения, дабы разлучить нас. Меня такое отношение настораживало, а брата Сета веселило. Уже костры вовсю горят, даруя долгожданное тепло, а котлы на треногах булькают кулешом, распространяя по лесу чудные запахи. Бабы вовсю кашеварили, не смотря на происхождение и возраст, а вои грозно бросали взгляды в Нехороший Лес. Даже не смотря на подросшее количество людей, еды наваренной хватило на всех. Только отмыли котелки, как сразу же забили из снегом, чтобы приготовить отвар. Тут же выяснилось, что утвари южане не взяли, лишь у каждого второго была ложка, а чашей и вовсе не было. Посему, мы подсаживались к изгоям, деля посуду на двоих. Народ разомлел от еды и горячего отвара, а костёр давал достаточно тепла для сугрева. В этот миг и пришёл Олег, убивая в южанах зарождающуюся надежду. — Время выбирать, Пётр Разумовский. Дальше вы идёте или без детей или без нас. Мы тратить время не будем. Рядом со мной Светоч, ты знаешь, кто это и его отношение к правде. Я, Верховный Септорий Олег, говорю тебе старик, что дети в пустоши не проживут и полного месяца. Болезнь или зверь, людоеды или твари, топи или голод, холод или нож. Вот все, что из ждёт. У тебя больше возможности выжить, следуя моим указаниям и советам, чем у слабых и не привыкших к лишения отроков. Через час мы отправляемся дальше, итак задержались и раньше времени разбили лагерь. Теперь Я уйду, а ты думай. Твоих детей отведет ветеран Северных пустошей Сет однорукий, можешь пока поспрошать его за те места. Вторым оставляю Светоча Путеводного, младшего септа Босика. — Олег лихо развернулся и ушёл раздавать наказы. А бывший управляющий князя схватился за голову, пытаясь найти решение. — Это правда, что он сказал? — хриплым голосом, полным слез и сожаления спросил осунувшийся старик. — Он не лжёт или же и прям так считает. — коротко ответил Я. — А ты что скажешь? — не глядя в глаза брату Сету, произнёс Пётр. — У оставшихся тоже не много шансов, даже без детей. Но все же поболее будет. Если всех сожмешь в один кулак, сможешь выжить. Где силой, где хитростью, где бабу в обмен предложить. А вот ежели какая тварь-ссыльный, что до детей охочий да силу имеющий, предложит тебе дитятко на откуп отдать? Думаю, что ты рванешься в защиту да помрешь почём зря. А дети... Дети у нас второе богатство после веры, ими мы не разбрасываемся, а бережливо храним. Решать тебе, но выбор, уж прости меня, очевиден. Мне больно видеть твои терзания, принимай решение сам или сообща. Могу тебе обещать, что доведу их в целости или отдам жизнь в защиту. — искренне сожалея, дал расклад ветеран. — Сам решу, в кулак говоришь взять? Ежели сейчас все на вече поднимать, то дальше только хуже будет. Дай попрощаться только, да уведи из раньше, чем мы пустимся в путь. Я все сказал. — твёрдо проговорил Разумовский и резко встал. — Добро, быть посему. — ветеран встал следом, да протянул руку южанину. — Держи моё слово. Оно так же крепко, как и моя рука. Пётр крепко схватился за ладонь, долго не отпуская, что-то выглядывал в глазах Брата. Затем уловил одну ему понятную искру, кивнул своим мыслям и пошёл разбивать семьи и менять судьбы. — Босик, слушай меня внимательно. Не доверяй септам, запомни следующее, наша задача искоренить зло, что мы знаем, как Химера. Это важнее всего, важнее моей жизни и целей похода. Пообещай мне, что приложишь все силы для достижения этого предназначения. Это и есть главная истина Храма и Церкви. Отцы играют с правилами, как хотят. У них другие интересы, не покупай им года сытой жизни за счёт братьев, что гибнут каждый год. Жаль прозрел поздно, не смог в свое время придушить Любомира, а с его подачи эти люди лишились рода, семьи, а теперь и детей. А сколько погибнут на Юге в бойне за мнимую власть? Меня отсылают не просто так, считай я теряю день, что мне придётся нагонять с моей калеченной ногой. Все для того, чтобы навязать тебе неизбежное решение. В прошлый раз был Мазур, теперь ты. , так сделай свой собственный выбор, вопреки их желаниям. Прощай, надеюсь свидемся. А ежели нет, то знай, моя прогулка с Юга домой была самая лучшая за последние лет двадцать. Пойду Я, машут уже... Да не хмурь лоб, раньше выдашь себя... Да встретишь ты полный рассвет, мой брат, — ветеран Сет встал, скрипя зубами, потёр разболевшуюся ногу и пошёл к кучке рыдающих матерей, что уже приняли известие и теперь проклинали судьбу-злодейку. Подойдя ближе, Брат что-то говорил южанам, но лишь громче поднялся вой. Ветеран размотал три сажени верёвки, продел через ремни детей и повёл их в лес, попутно принимая припасы и еду от призывников. Что южане, что призыв пытались как-то приободрить детей. От простого пожелания и похлопывания по плечам, а кто и одаривал. Мальчикам подарили две стрелки, а единственной девчушке пряничную бабу. Вот и все проводы, вот и все прощанье. От стенаний женщин, невольно щемило сердце, будто по нам плакальщицы тризну держат. Олег крепко злился и сдерживался с трудом, а Вязь, видя метания Верховного Септа, заржал в голос и дал приказ собираться в путь. Вся грусть ушла с заботами и суетой сворачиваемого привала. **** — Босик, сколько припасов взяли? — поинтересовался Марук. — На сорок три рта, сроком на две седмицы. — Отчитался септу. — Многовато, но кто-же знал, что южан прибавится. Часть еды можно будет продать в первом поселении свободных. Хорошую деньгу выручишь. — посоветовал септ меры. — Это как продать? Седмицу поход до места, затем рейд в Пустоши и обратно путь не близкий. Как по мне, так не хватает. — быстро посчитал Я. — Счеты ты обучен, жизни нет. Мы очень удачно прошли Плохой лес. Всего двое и тех южан. Следопыта грызнули, но то пыль. Заживёт. Дальше будет только сложнее и хуже. — разоткровенничался Марук, а меня как обухом ударили, вот значит какой расклад был. Получается рассчитывают, что не больше трети вернётся обратно. Что же делать? Как сберечь жизни призыва? *** — Поднажми, раз. Раз. Ухнем ребятки. Крепче навались. — с потом и разодранными руками мастерили гать для прохода через незамёрзшее болото. Обходить долго, да и не значит, что не напоремся на неприятности похуже. Есть беда, решай. В ход шло все, что находили, кривые деревья, камыш сухостой, что вязали снопами, а затем топили в черную жижу. И снова поверх кривые палки да валежник. Получился пирог, прям как маменька готовила. Слой лебеды, затем крапива, немного болотных ягод и все это в тесте на воде. Вспомнил свою потерю и сердце защемило от тоски. Обернулся посмотреть на остальных и заметил неподобающее поведение брата из следопытов . Он сидел у края болота на коленях и засыпал в воду табак, раскачиваясь из стороны в сторону, чего-то шептал. Что-то булькнуло в недрах земли и поднялось большим пузырем на глади воды, обдав следопыта брызгами черной жижи, от чего он довольный поднялся и обтер лицо. Вязь укоризненно покачал головой, но ничего не сказал. — Толкай эти сани, чего стоим? Криволапа позже переведем. Ещё версты две и отужинаем. Тащи, тащи. — командовал Марук, а в сани запряглись стражи и берендей. Остальные готовили настилы и укрывали путь на Север. — Ты скажи мне, Иван. Пошто самую худую кобылку взял, не иначе на Севере сторговать решил? — поинтересовался у тезки ветеран. — Знаю Я вас, токмо подустанете, начнёте на бычину меня крутить. А мне сердце рвётся, как вы кровушку моей животине пускаете. А так ежели рассудить, то больше пятерых не напоит моя криволапка. Значит и мараться не будете. — ответил спокойный возница. — Много за поход выручишь? — не унимался ветеран. — Так же, как и ты. Цыплят по осени считают. — подражая голосу Пастора, произнёс санник. — Пока на свои вложился. Ежели все сложится у вас, то и у меня. А ежели сгину, то нажитое семье на пару годов с лихвой хватит. Все или ничего, либо в князи, либо в грязи. Так что, по средствам и кобыла и припасы скудные. Вас слышал тоже только посулами да будущими барышами накормили? Не ожидал от отцов такой... Такой заботы. — с укоризной высказался возничий. — Будем живы, не помрем. Ты же знаешь, что новая Смута у благородных намечается. Вот и прижали добро для новых или обновлённых домов, ох сейчас и потеха начнется, даже жаль уезжать было. Можно было всласть погулять в последнюю ночь, благородных пощипать да кухарок повалять . — мечтательно зажмурил глаза вой. — А если сам бы сгинул? — усомнился санник. — Какие из них вои, одним словом южане. А если бы и случилось, никто слезинку не уронит. Семьи нет, а на моё место вот она, молодая поросль растёт. Призыв большой в этом году, десяток всяко останется. — отмахнулся Иван. — Соблюдать тишину. — окоротил Олег. — Разболтались без крепкой руки. Тяни своего криволапа, мы дальше дорогу разведаем. Следопыты вперед, смотреть в оба. Волокуши готовьте запасы камыша, да страхуйте друг друга. Марук, Вязь... Мне одному нужно стадо в кулак собирать? Лесолесье сменилось редкими и кривыми деревьями да болотцами, которые коварно прикрывшись снегом, ждали неосторожного путника. Каждый раз, перед тем, как сделать шаг, приходилось бить тупой стороной копья для проверки наличия ям и провалов. Двигались медленно, но уверенно, сменяя друг друга и вытаскивая зазевавшихся стражей. — Пётр, поднимай своих ребят с земли, если кто провалился в воду, то не стоит и не мерзнет, пытаясь высохнуть . Пусть греются на ходу, иначе обморозятся и останутся у лешего на постоянное жительство. Пока идёшь, не замерзнешь, остановился-умер. Мы большую трясину прошли стороной, остались пару озёр да мелкие болотца. Ещё версты четыре пройдём, там у костра и обсохнем. Не первый раз прохожу. — посоветовал септ — Отчего же гать не проложите, если часто ходите? — поинтересовался Разумовский, тяжело ступая по раскисшему снегу. — Ты видишь тут много дерева, что можно просмолить и уложить? Или ты считаешь, что ради вас, отступников и грешников, убийц и насильников мы будем мостить дорогу и строить дома? Тебе ещё повезло с нашим походом и водным путём до городища, остальные идут без помощи волокуш и призыва, пешком, а не на Ладье, лишь острие копья в спину и жажда жить им помогает преодолеть путь. Чистый четверг-это искупление ВАШИХ грехов. И оно начинается на Юге. С полного десятка доходит один-два. И те, уже закалённое переходом, легко вливаются в жизнь и уклад Пустоши. От того слабых там нет. — Скажи мне, Олег. Чего ты возишься с нами? Городище за спиной, никто не увидит, как вы нас копьями в болотце отправите, а баб чуть позже, как натешитесь. Какая тебе с того выгода? Я же вижу, что ты не такой честный и чистый, как ваш Светоч. Не грубиян и задира, как Вязь. Намного умнее всех ветеранов и много чего знаешь. Что ты от нас хочешь? Зачем постоянно топишь нашу надежду на будущее, а затем протягиваешь руку, чтобы вытащить ее, пока не захлебнулась? Наша благодарность или слава защитника южан? Так она тебе не нужна, все наши хвалебные слова останутся в пустоши и до городища не дойдут. — вспылив, Петр Разумовский остановился и широко расставил ноги, в ожидании ответа или удара. Он знал, что перегнул палку, но хотел все выяснить здесь и сейчас. — Зови своих, чтобы дважды не говорить. Не хотел раньше привала на ваши робкие вопросы отвечать, но ты не терпелив. — Септорий также остановился и положил руку на меч. Остальные остановились в ожидании расправы. Трудно было бы выбрать сторону. С одной стороны септорий Олег, тот кто призвал нас, наш воевода и старший, с другой стороны невинные люди с Юга, что делили с нами еду и лишения, страх смерти и трудную дорогу. — Чего встали? Тащим сани, пробиваем дорогу. Кто устал, тому могу выписать батогов. — прокаркал Вязь. — Не вашего ума дело, о чем старшие глаголить будут. Босик останься. Когда напуганные южане подошли к своему старшему и сбились за его спиной, готовясь к худшему, Олег расправил плечи и начал свой рассказ. — Я не буду вдаваться в былину, что произошло много лет назад. Могу напомнить про договор, заключенный между городищем и Югом и рассказать про нас, калеченных. Наша потравленная земля скудна на подарки и жизнь. Плохо растет пшено и просо, землянной орех и вовсе не выживает. Что закопаем, столько и выкопаем. Птицу и животину не держим не по причине лени, а просто не выживают у нас куры или гуси. Свинки болеют часто и дохнут, а молока многие только у матери в первые два года своего детства могут попробовать за всю жизнь. Часто у второго или третьего поколения детей нет вовсе, мы называем таких.... Таких, как Я , пустоцветы. И нас все больше с каждым годом. Многие годы борьбы с Ордой, научили нас беречь будущее поколение, что смогут с верой в Отца и Мать и их помощью дать жизнь снова и снова. Все ваши сиротки, хворые и калеченные или которые остались не нужные родне, тщательно собираются по всему Югу и живут в яслях, где учатся порядку и правилу. Затем пристраиваем в семьи. Но каждое селение чаще мельчает, чем прирастает людом. А Я скажу почему. Весь призыв, исключая Босика, такие, как Я. Пустоцветы. Их жизнь принадлежит Храму и Церкви, так как они лишены возможности дать новую кровь, а значит призваны исполнить долг и защитить её. Все эти вои не могут радоваться своим детям, но рады чужим не меньше. Наша вера такова, наши заветы такие. Ссыльные получают новую судьбу у нас. Насильники, убийцы, воры, подменьщики монет, стяжатели, мздоимцы. Все их грехи отмаливаются здесь на Севере, среди таких же уродов. Лишь к Вам, Благородным и Знатным подход иной. Вы вправе занять дом, отбивая себе место под редким солнцем. Вы отказались от борьбы, но купили себе относительно безопасный проход, подарив нам будущее... Двух мужей и деву, что даруют новую кровь этому краю. Их судьба не будет легкой, лишения и голод ждет их в поселениях, но честный труд никого не сделал хуже, чем он был. Вы могли жить в тепле и сытости у себя в Китеж-граде. Расти детей и воспитывать внуков, сажать землю и пить чистую воду. Просто живите по совести и правилу. Их немного и они несложные. Не множить Зло, не проходить мимо слабого, не оставлять детей, жить по совести и средствам. Ваши тиуны и родичи нарушили все их. Мятеж — множили зло. Рабы и кабальные холопы — оставили слабых. Отказались от детей, сослав вас всех в Пустошь и четверых несмышленышей вкупе. Желали больше силы и денег — жили не по совести и не по средствам. Я, верховный септорий Олег Сладкоречивый, даю свое слово помочь дойти до поселка. Буду относиться к вам, как равным люду, что идут под моим началом. Баб не насильничать, мужей не притеснять. Делить еду и лишения одним мерилом. Взамен вы все полностью и безоговорочно подчиняетесь моим приказам. Прогулка в Плохом Лесу должна была вас научить и показать, что мы знаем, как дойти. Я не обещаю, что вы все останетесь живы до конца пути, но бросать вас никто не будет, продавать и разменивать тоже. Ваша гордость или глупость, как у той бабы в лесу перечеркнут мою договоренность. Я не знаю, что вам говорили про нас. Угрюмы, жестоки, справедливы. Это правда. Остальное возможно тоже. Кто готов к таким условиям, живо за работу. Остальным Я отдам припасов в дорогу на три дня. Я все сказал. Босик, дай свой ответ, слукавил ли Я? — на полном серьёзе вопрошал Олег. Я отрицательно покачал головой. — Мы пойдем дальше, догоняйте, Я приму любой выбор. — не успели Септы развернуться, как тут же их окликнули — Что нам делать, Олег? — принял решение за всех Пётр. — Нести свет, но не забывать про грехи. А теперь все за работу, а то мы не пройдём это гиблое место.... Глава 12. Огнём, мечом и верой — Всё не так. Щиток держи под углом, Иван помоги выставить руку правильно... — поучал молодых септ. — Смотри чем Я вооружён, отсюда и пляши. Топор не принимай на ребро, не то отлетит топорище в голову, ежели обломается. А вот меч можно . Если застрянет в стыках или расщепит доску, то толкай его влево щитом, а правой коли копьем. Копья лови смело, но оттягивай подальше скобу для предплечья, чтобы не пробило руку в локте. От боли рухнешь в обморок и считай пропал и строй подвёл. Если торчит дротик в щитке и своим весом тянет из руки, рубани топором или мечом. Рогатиной стукни как можно дальше от острия. С третьего-четвёртого удара упадет. Следующее движение — Удар копьем. Пробуй, резче кидай руку вперёд, не заваливайся сильно. От плеча рывок и доворачивай тело следом... Щит не бросай... Уже лучше, но все равно плохо. Заново... — давали наставления ветераны и стражи, как держать стой и пользоваться рогатиной или копьем. Петр Разумовский сам подошел, низко поклонился и попросил обучить ратному делу молодых. Он принял новые правила и старался за последние дни успеть подготовиться к жестоком миру севера. Всё свободное от похода время он пытал ветеранов и септов, а остальные южане впитывали ратную науку, как песок воду. Валились с ног, но вновь вставали. Принимали удары, как один из способов учёбы. Больно, но доходчиво. Меняли разные способы противодействия. Щиты в щиты. Копья супротив топоров. Топоры против мечей. Давались азы, что потом закрепляли в схватке, но то были поверхностно. Как говорил Марук, для того, чтобы знали с какой стороны за оружие держаться. Я был удивлён разницей в силе южан и призыва, первые сильно уступали в ней, были крепче лишь следопытов, но при том неуклюжи, как Стражи. С организацией привала дело спорилось также быстро, а выбранное место надежно прикрывало от вездесущего ветра. Каша варилась, валежник собирался, малые настилы давали роздых уставшим ногам. Хотя первым делом определили отхожее место, куда поочередно ходили справлять нужду, бабы сначала визжали от подгляда, но поняв, что следопыты смотрят не на их чресла, а выглядывают опасность, даже расстроились, как мне показалось. Окинув взглядом лагерь, вернулся к своему ученику. — Следующая буква для изучения — "глаголь". Пишется, как две палки, что соединены в левом верхнем углу. Верно, только пиши от себя, а не для меня. Читается эта буква, как ГЭ. Запомнил? Продолжим. Следующая буква "ЕСТЬ". Она, как редкий гребень с тремя шипами. Шипы глядят в право. Нет, рисуй все ровно, с любовью и почтением к буквице. Она расскажет тебе без голоса и покажет без виденья. — Это как? — Изумился Мрак. — Ты же знаешь про шепотки? Те наговоры, что обладают большой силой и волей? А что ты ведёшь про заклад и руны? — Я понял. Не продолжай. Есть знаки, что дают не только знания, но и силу. Давай дальше... — торопился насытить свой голод. Распробовав новое блюдо, не мог насытиться и как огонь пожирал все, до чего мог дотянуться. — Повтори все буквицы, что изучил с прилежностью и старанием. Ведь мало знать грамоту, нужно начертить так, чтобы другой мог прочесть. — настаивал Я. — Мне на то какая печаль. Я знаю буквицы, а сможет ли другой их узнать, то его задача. — возмутился берендей. — А какой смысл? Мне проще показать тебе все буквицы и дать знания, как их прочесть. Но ежели рука не знает, как их изобразить, то разум будет подменивать знания. Это ежели знать, как ходить, но не пользоваться ногами. — пытался переубедить упертого великана. — Как же с тобой тяжело, ты словами пытаешься меня образумить, а Я привык к другому подходу. Что тебе мешает пригрозить мне, что окажешься учить, если не буду выполнять твои требования? Поколотить. — печально вздохнул Мрак. — Тебе это нужно больше, чем мне. Не жди, что весь мир поменяется на встречу твоим ожиданиям, весь мир ждёт, когда поменяешься ты. Пока ты не научишься ходить, никто не научит тебя бегать. — Я выжидательно глядел на Мрака, надеясь на его благоразумие. На лице его читалась внутренняя борьба, каждый миг его настроение менялось. — Ты прав, проводник. Первая буквица Аз, пишется, как крыша шалаша с высоким порожком. Читаем А. Дальше буки.... — берендей наносил знаки на снег старательно, от усердия даже высунул язык. Там мы за учёбой и съели время, отпущенное на отдых. — Собираем лагерь, путь не близкий. Южане отдыхайте, пока призыв работает. Камыш, осоку и валежник с настилов берём с собой, ближайшие два дня с дровами для костра будут сложности. Проверяем поклажу, ничего не забываем. Часть припасов нужно перегрузить с саней на плечи, следопыту-подранку нужно дать роздых покалеченной ноге. — раздавал указы Марук. Призыв зашевелился, выполняя нужную работу без суеты и спешки. Я же решил оставить подсказку брату Сету. Воткнул палку в снег и провел черту по отбрасываемой ей тени. Теперь он будет знать на сколько отстаёт от похода. У нас с ним общее дело и общий враг. **** — Пока есть время, нужно обговорить пару важных вещей. — издалека начал Олег. — Для того чтобы убить гнуса, мы быстро и резко хлопаем по укушенному месту. Чтобы сбить муравья, щелбаном его отовариваем. Никто не прилагает усилий больше, чем того требует ситуация. Так вот, к чему Я веду. Тебе необходимо научиться пользоваться даром более тонко. Сейчас ты не светишь нужное место, а опаляешь своим Талантом всю округу, то не дело. Хоть гона еще не скоро ждать, да и старый шаман спомог с Ордой, но все же ульи очень близко от цели нашего похода. Потому, пока есть время, постарайся избирательно подавать Дар. Ставлю задачу, необходимо заглянуть вперед, но в пределах двух пальцев, стараясь не выходить за края. Как скоро ты этому научишься, тем больше жизней спасешь. Падучка на тебя все реже нападает при пользовании Дара, значит входишь в силу, что радует. Выполняй. — отбил приказ септ и ушел за спину контролировать выполнение. Что же, значит в пол силы и без лишнего усердия, но как сосредоточиться на одном направлении? Попробуем порассуждать, если Я не могу направить засвет в одну сторону, значит необходимо закрыть все остальные. Марук Темный и Курва из городища пытались быть незаметными, то есть их желание и воля стать невидимым, для меня и есть причина, почему Я их видел темными пятнами. Да и сам Я не раз прибегал к тому, чтобы спрятаться от родных братьев, закрывшись своей надеждой быть незримым, а проще говоря отвести взгляд. Меня нет, меня никто не видит. Я впереди на двести шагов... Нет, не получается, попробуем по-другому. Меня здесь нет... Меня здесь нет.... Я уже в своем контейнере вместе с мамень..... Тут же окоротил себя, за дурную голову... Я с сестрой... Лишь только мои глаза видят это место....Сосредоточившись на только одной мысли, сузил зрение Дара до узкой полосы от себя. Все испортил Олег, что громко рассмеялся, а затем указал на мою ошибку.