Дверь резко распахнулась и в купальню зашла дева. Моя знакомая, Забава. Та, что выполняла поручение Пастора в моё первое пробуждение в городище. Простое свободное платье просвечивали лучи со светлой горницы, в руках волная кадка воды. Мы с Куницей собрались, прикрыли срам. — Что же вои сегодня такие стеснительные? Вчера были более ярыми и настойчивыми. Тут вода, что вы просили, на лавке чистая одежда, без отметин, которые ты так не любишь, септ, Светоч Босик. А где Ваш здоровяк, что укатал вчера моих подруг? Забавный такой, все в любви признавался, женихаться хотел. — язвительно прошипела Дева. — Благодарю за воду, нам нужно время привести себя в порядок. — поспешил проводить гостью за дверь. — Я не тороплюсь, хочется налюбоваться героем, что вчера был так нежен и напорист. Благодарить его за мое новое место службы. — склонив голову на бок, с хитрым прищуром стыдила меня закладная. — А ведь могла, как дурочка всю жизнь на кухне работать, не зная продыху, но с легкой руки септа, нашла свое место в Срамном Доме. Глядишь через годков десять или чуть больше, выкуплю свою свободу. Но это если Я пустоцвет, а быть может через ваше семя, уважаемый вой и раньше случится. Ублюдок септа и светоча, сколько за него предложит управа? Может монет двадцать или тридцать? — продолжала распаляться дева. — Блудница, знай свое место. — вспылил Куница. — Вчера, слыша звон монет, ты была более учтива и мила. тебе сказано, уходи. — Погоди, побратим. Тут личное дело. Два месяца назад, святой отец пастор Яков прислал кухарку Забаву, для того чтобы привязать меня к своему дому через ласку и постель. Ты же знаешь, что Я чувствую ложь и корыстные посылы? От того Я отверг стряпчую, что аукнулось ей попаданием в Срамной Дом, а мне вот этим разговором. — начал разъяснять Я расклад. — Тот самый Яков, на которого работал Курва. Помнишь такого? Из-за которого вы попали в Острог и мы вас с трудом выкупили. Тот самый, что подбил Стража с нашего призыва на убийство Збижека и его приемной дочери Агнесс. Я желал тебя тогда, вчера и сегодня, буду вспоминать тебя с теплом на Северных пустошах. Но быть куклой в руках страшного человека отказался в нашу первую встречу, быть орудием его воли не хочу и не буду. Прости меня, Забава, что так получилось. Но моя свобода и воля мне дороги больше, чем твое расположение. — А моя свобода тебе по боку? — рассердилась Блудница и опрокинула на нас кадку с водой, но не рассчитав силы, лишь слегка окатила нас с Куницей, а основной удар принял на себя Таран. Резко вскочив на ноги, здоровяк с криком — Тонем, братцы! — помчался прочь из купальни, переворачивая все на своем пути. На выходе сбив с ног Забаву, шумно топая босыми ногами, помчался дальше. — Вот так всегда. Сейчас врежется в стену или дерево, потом полежит немного, в небо глаза попузырит. Через минут десять придет одежду сухую искать. — с тихой грустью произнес побратим. — Он тонул в детстве, от того воды боится, но виду не кажет. Я вскочил следом, поднял Забаву на ноги, откинув мокрую прядь с щеки, глядя в глаза произнес. — А тебе что дороже? Твоя свобода или моя? Ответь честно, готова положить свободного человека на алтарь своей победы? Ты на тот момент уже была закладной и обещанная Павлу, как подарок, а Я принадлежу Церкви и Храму. В тот день Я отверг не тебя, а его. Больше ничего не скажу и извиняться не буду. А теперь прошу, дай нам одеться. Забава в слезах выбежала из помещения, Я же от переполнявших меня настроений присел на лавку. Все сказал, как хотел и думал. Везет мне на Забав, то закладная, то опальная княжна. Обе красивы и своенравны, но Не время раскисать. Хлопнув по коленям, быстро поднялся и направился к чистой одежде. Забрав свой размер, второй передал Кунице. Одевшись, направились к накрытому столу поправлять здоровье. Тот кто заправлял стол, был большим знатоком по хворым от хмельного. Густой отвар мяса, что покрылся застывшим жиром, будто лужа на морозе. Жбан кислого кваса. Пару помнидорин на брата и тарелка с чем-то черным. Отпив кваса, начал рассматривать содержимое тарелки, как по мне, мелкий уголь. На вкус ничего другого и не пришло в голову. — Это уголь с березы. Нужно проглотить три-четыре весла. Тарану поболее, с десяток. Очень поможет потраву выгнать. Нас так уже лечили и науку преподнесли. Не сомневайся, вещь нужная. — развеял мои сомнения Следопыт. Что же, раз лекарство, следует принять. Пока мы набивали рот углем, вернулся Таран с помятой рожей и наливающимся синевой лбом. Кивнув в знак приветствия, спешно пошел одевать в сухое нательное . — Что тебя в этот раз остановило, братко? Дверь или стена? — съерничал побратим. Здоровяк ни чего не ответил, покривив рот, шумно глотал кислый квас. Напившись, приложил бадью к шишке. Затем схватил помнидору, жадно надкусил, разбрызгивая сок овоща. Обтерев пальцы о край стола, принялся за крынку с жиром. Мы не стали расспрашивать друга, а сами хоть и неохотно, пили мясной отвар. Наконец Таран отрыгнулся и откинулся к стенке. — Знатно погуляли, братки. Ох знатно...Там это... Я кажись затоптал кого-то на улице. Толи щенка, толи крысу. Ежели хозяин виру запросит, поможете? А на твой вопрос, Куница. Столб во дворе стоит, на который по весне люд лезет за сапогами. Он и остановил мой забег. — с мечтательным лицом произнес Раздай-Беда. Куница подавился отваром и сквозь кашель начал смеяться в голос. Я же представил, как голый Страж вылетает из купальни, по пути кого-то давит, а затем впечатывается в ярмарочный столб, пустился следом. — Ну что, Таран? Добыл сапожки? — плача от смеха, еле произнес Куница. — Только звезды и искры, больше ничего не упало. — серьезно ответил тому Страж. Мы еще долго болтали, вспоминали прошлый вечер и ночь. Многое из того, что мне напомнили вызывали приступы веселья, а кое-что заставляли густо краснеть. — Ожили, нарушители спокойствия? — холодным голосом произнес Олег. — Да уж, молодо-зелено. Ежели решили гульнуть, то первым делом должны призыв поставить в известность. Дабы по утру, мы вместо смотрин, по всему городищу Вас не искали. Благо хоть отцы опоздали крепко, хоть не совсем осрамились. В ночь выходим в поход. Обоз к тому времени будет готов, надеюсь и вы тоже. За нарушение приказа, Марук Темный приговорил Вас к лишению оплаты за поход. Долю получите лишь за подвиги и заслуги. В том амбаре, что вы зовете ставкой, будет сбор. Хмельного больше не пить, снедь на седмице две набирайте сами. Не ожидал Я от тебя, младший септ такого разгильдяйства. Кстати Таран, чуть посильнее бы приложился и колесо со столба бы сбил, Я видел. — Септорий недоумевая от прочности лба Стража, покачал головой, а после покинул нас. Мы посмотрели на гордое выражение лица Стража и вновь прыснули со смеха. ***** За два месяца амбар приобрёл формы жилого лагеря. Дырявые стены законопачены, на крыше желтели новые островки крытой в нахлест дранки. Внутри не осталось мусора и хлама, а появились общие столы и спальные лавки. Из камня выложили островки для кострового огня. Что же, почти лагерь. Я разглядывал каждую мелочь с удивлением и восхищением, когда мне рассказывали о назначении той или иной вещи, внимательно слушал. Но больше было историй, что вот эти подмости обменяли на колеса от телеги, что ранее получили за работу на стене. А дерево рубили и таскали сами, получив добро от отцов основателей. Складывалось впечатление, что призыв сдаёт мне работу, как старшему, от чего Я тушевался и без устали хвалил. Затем все сели за стол и молчаливо уставились на меня. — Так ребята, Я не ваш старейшина, но ежели вы ждёте советов, то начну с главного. Нужно понимать сколько необходимо снеди на две седмицы плюс малый запас. Еда простая, но сытная. Лучший выбор кулеш из сушенного мяса и зерна. Сытно, тепло и роздых телу даёт. Второе в чем готовить. Нужны котелки из учёта такого, чтобы нёс один человек без труда. Соответственно прикинуть скольких такой котелок накормит. Третье, всякая мелочь, будь то нож, бечевка, рыбная снасть, с десяток гвоздей, масло для лампадки, огниво. Травы для лечения и отваров. Кто трубкой дымит, прикиньте себе кисет на три седмицы. Дальше одежда. Если у кого худая обувь или куртка, нужно срочно залатать, а может и прикупить с обменом. В пути мест, где это можно сделать будет немного. А значит и цена втридорога. Сергей, по оружию и броньке Олег что-то говорил? — Так вроде обоз отцы готовят, может один котёл взять? — Обоз дойдёт до туда, где есть дорога. Большую часть пути на своих потопаем. Значит будем считать, что ничего нет. Что у нас осталось? Все ли самострел в ходу и хватает ли на них стрелок? Щиты или дротики нужны и какое количество? — Вроде и простые вещи ты говоришь, но как-то голова до сих пор кругом ходит. Думаешь нас с пустыми руками отправят? — сказал старшина Волокуш. — Мне Олег сказал, чтобы Я с побратьями сами снедь собирали. Надеюсь, что не оставят нас с голыми руками против тварей. Но нужно уточнить у Олега. Я не могу сам пойти, ибо провинился, потому поступим так. Снедь и утварь с меня. Оружие и припасы к ним с Олега и с вас. Добро? — Добро. Помощь нужна? — Нужна. Мы в три руки столько не утащим. И ещё.. Вы камни метать научились? — Да. Весьма споро и точно получается. — Наберите снарядов заранее. Сделайте переметные сумы для них. — Что мы в дороге не наберём? — удивился один из Волокуш. — Под снегом и в пути? А может быть как ворога встретим? — ответил Я. На что вопрошающий смутился и закивал головой. — Последний вопрос и самый главный. На смотринах говорили про помощь поселениям? — То что ты выделился и развез добро упоминали. Ставили в пример. — Я не за то. Говорил с Септами, чтобы добро не просто приумножить, а сделать в посёлках то, что им необходимо. Я объехал лишь четыре из тридцати. Потому знаю, что фермерским у излучин нужен забор. Луговым колодец, а озерным один лук или самострел. В моем поселении просил каменщика отправить, дабы смог печи сделать. В остальных не был, оттого нужд не знаю. Вы то не все с одного места, волокуши, стражи, следопыты. От того знаете, что нужно такого, что облегчит жизнь посёлка и сохранит многие жизни. — Разумение имеем. Но разве смогу Я посёлку мельничный круг задарить? Так и бьём зерно в кадках, чтобы муку делать. Но там больше сечка. Земли много у нас, а вот камня нет. — ответил Сергей. — Нам бы силки на птицу пригодились, да ремни кожаные. Кидать снаряды Я бы детишек научил, а к десяти годам они так научатся камни метать, что смогут обеспечить едой пол посёлка. — отозвался второй Волокуша. — В нашем селе один камень только. Нам бы заступ хороший и Клинья. Могли бы тогда добрый блок бить. — раздался восклик от Стража. — Никто и никогда не делал такое. А будь забор у фермерским или печь у контейнерщиков, мы бы с Куницей не были сиротам. — в сердцах вырвалось у меня. В ставке стало темнее от потускневших лиц. Побратим и вовсе отвернулся в сторону. — Извини, брат. Мы не знали. Потому крепко огорчились вашему уходу из корчмы. Сейчас стало понятно, отчего вы чёрные, как тучи ушли в купальни. Стало быть ты говорил с Олегом на посильную помощь? — продолжил Сергей. — Верно. Обещал подумать, но ежели все попросят, сказывается мне, что отказать не сможет. Я почти всю свою казну потратил на добро для посёлков. Но деньга небольшая осталась, хватит припасы в поход собрать. Посему мы на торжок пойдём и в пятером осилим. Вчера говорили, что нас тридцать восемь человек. Прибавим ещё берендея, ест за двоих да ветерана Сета и Ивана. Кто знает, Мирко в поход берут? — Нет. Горбун готовит лагерь для нашего возврата и составляет записи для закупки. Три дня назад ему вестового отправили. Дюже быстрые парни и неутомимые при ходьбе. — Считаем на сорок один человек, сроком на две седмицы. М-да... Что же, Сергей, пойдём мы. До вечера нужно многое успеть. **** — Так то не враки, что ты берендея приручил? — спросил меня Волокуша. — Он мой ученик. Грамоте и счету учу. Мрак считает, что должен мне за излечение, а мне отказать трудно. Помнишь дорогу у торжка, где мы купцов выручили и вдовью плакальщицу повстречали? Его там тоже зацепило, но в силу своего здоровья и крепости духа, раньше всех отошёл от морока. Когда мы откачивали ведьму и купца, берендей уже ушёл от проклятого места. Вот считай почти два месяца его точила воля паучихи. Нужно у септов попросить книжку, чтобы запомнили тварей, что нам могут встретиться, дабы каждый знал чем их заборонить и каких гадостей ожидать. Пойдём к той лавке, купец без обмана торг ведёт. — указал Я на лысого мужа, что отчаянно торговался за свой товар. — Не бывать тому. Мой товар без изъяна, сам проверяю, от того цена честная. Ежели не по нраву, ищи себе зерно у других, у которых слов хвалебных больше, чем росы в поле. — Будь здрав, купец. — начал из далека Куница. — Ну-ну. Тоже со сладких речей зайти решил? Цена одна, что для воев, что для сельчан. — отрезал муж. — Нужны припасы на сорок одного воя, сроков на две недели. Котелки на восемь-десять порций за раз, количеством на тот же люд. Трав разных для вкуса и соль. Вяленное или сушенное мясо, мелочь походная. — Хороший заказ. В долг не отдам, под слово септов и отцов тоже. Только деньгой или товаром. Выйдет все... Тридцать восемь монет, с учётом довеска. Расчёт на день таков. Три горсти крупы разной, жменю солонины, две щепотки соли, три щепотки трав. Иван-чай и ягоды жменю на троих. — Цена честная или по крайней мере ты так считаешь. Торговаться не будем, посему готовы забирать. — подытожил переговоры. — Даже так? Тогда с меня мешки заплечные и три коняги. — согласился торговец. — Коняги? — переспросил Таран. — Одна штуковина хитроумная. Дюже помогает на переходах. Веса будто меньше и ремни нагрузку и на плечи и на спину дают, в добавок руки свободные. Знатная вещь для собирателей, подглядел у афонек, да смастерил. Пока криво все выходит, но подспорье хорошее, почитай в полтора раза больше носить могу. Был бы инструмент справный да времени побольше, может и довел бы до ума. Ежели сейчас брать будете, пойдем до склада. Там и рассчитаемся. — Засобирался муж в дорогу, собирая покажу на странный ящик с ремнями. Напоминала она сани с большим коробом, стянутая крестом. Веса уложил в него пару пудов, а затем легко закинул себе на спину. Поклажа давила на ремни, что распределяли груз на плечи и пояс, не упираясь при том в спину. Затем лёгкой походкой устремился по улице. Волокуша долго шёл следом, внимательно разглядывая приспособу. Затем решился на вопрос. — Я так разумею, на тебе и есть та самая коняга? Как же ты нам её отдашь, если под каждую спину своя перевязь нужна? — Так на то и ремни, чтобы послабление или натяг давать. Смотрю приглянулась тебе моя задумка. Ничего... Щас дойдём, Я и под тебе подгоню снарягу, будешь помнить меня добрым словом. — продолжал хвалиться конягой купец. — Вот и дошли. Следуйте за мной. Я все взвешу честь по чести, обмана не потерплю ни от Вас, ни от себя. — С нами святоч, торгаш. Он для нас мерило правды. — уверил мужа Таран. — А я все думаю, чего это такие уверенные. Что же, так тому и быть. Обратно мы с Кунице шли на лёгке. Волокуши и Таран впряглись в коняги, радуясь тому, сколько смогли на себя взвалить, да ещё и гонки устроили, чуть ли не бегом добрались до ставки. Из всех посыльных, мы были первыми. От травницы ещё не вернулись следопыты, а Сергей с волокушами грузились оружием и припасами на складах Амира Полумесяца. Пользуясь свободным временем, все готовились к дальнему пути, кто-то правил одежду, кто проверял самострел. Остальные пытались поймать последние часы спокойного безмятежного сна. **** На помост вышли отцы-основатели со своими ближниками. Все в праздничных одеждах и с торжественный лицами, в руках несли зажжённые свечи, обернутые тряпицей от ветра. Сам помост охраняли Гварды с суровым лицами, в начищенных до блеска броньке и кушаками. На пиках и копьях накручены знамена со знаками Храма, а чуть поодаль стояли сестры Святой Церкви, потупив взор и с лицом обреченного ожидания. Желтое свечение от лампад и факелов бликовало по снегу и отражалось от металлических частей брони, оружия и снаряжения, чем зачарованно освящало площадь. Чуть поодаль, с непокрытой головой стояли зеваки, переминаясь с ноги на ногу, меж них бегали мытари, разъясняя правила торжества. Спустя некоторое время, Креститель Павел дал отмашку о начале таинства. Громко застучали про помосту посохами ближники, привлекая внимание. Вперёд вышел Яков Пастырь, почистил кашлем голос и начал вещать. — Дети мои, сегодня, в длинную ночь уходит отряд наших братьев, чтобы забрать с собой ваши чаянья, обиды, горести и печали. Грехи и слабости, страхи и лишения. Как и сотню лет назад, крепкие мужи ушли на вечный бой с Ордой и врагом всех Людинов. Каждый год Храм и Церковь призывает воинов на защиту, готовит их к тяжелым испытаниям, оснащает лучшим оружием и броней по мере сил. Послушницы подготовили отвары и снадобья, теплые вещи, пропитанные любовью и заботой самой Матери-Сыры-Земли. Там, на холодном безжизненном Севере, наши отважные воины встретят Орды измененных, там вспыхнут огнями Ульи тварей, разжигая новую надежду и новое солнце. Этот Призыв самый большой за долгие годы. Почти сорок воев, три ветерана и полный набор Септов уходит в ночь. Там возрадуемся их смелости и силе, что даст нам время пережить суровую длинную ночь. Я жду вас, дети мои, с победой. — пастырь говорил с надрывом, а последние слова произнес, глядя в глаза Олегу. Следом вышел Амир.