— А из когтей, отец, ты сделаешь себе ожерелье. Оно будет лучше ожерелья Длинного Копья из золота и драгоценных камней. — Да, ожерелье… И мы будем лакомиться медвежьим мясом. Мы будем есть медвежьи окорока. Мы доставим удовольствие нашим гостям. Харка начал смеяться. Напряжение его прошло. — Да, медвежий окорок, отец. Это всем понравится. Шкуру мы будем сейчас снимать? Матотаупа посмотрел на солнце. — Да, как раз время. Мы снимем шкуру и возьмем ее и лапы с собой. А за мясом потом придут женщины. Оба принялись за работу. Харка ловко помогал отцу. Ему в первый раз приходилось снимать шкуру с гризли. — Отец! Что скажут Татанка-Йотанка и Хавандшита? Дух медведя не одолел нас. — Да, он нас не одолел, и мы будем танцевать, чтобы умилостивить его. — К нам прибыл еще один белый человек. Четан сказал, что он хорошо стреляет. — Это мы увидим, Харка. — Теперь Желтая Борода может рисовать портрет? — Да, он может. Хау. Шкура была снята. Матотаупа положил ее на вздрогнувшего коня, и они понеслись к дому, точно летя по прерии, над которой сияло золотое солнце. Мацавакен Харка ехал позади отца и не мог оторвать взгляда от шкуры гризли, переброшенной через круп коня вождя. Как хорошо, что Матотаупа привезет шкуру гризли именно тогда, когда в палатке рода Медведицы Татанка-Йотанка — известнейший вождь и жрец племени! Мальчика радовали и травы, колышущиеся на ветру, и голубое небо, по которому быстро неслись белые облака. Ему даже казалось, что он слышит тихое журчание Лошадиного ручья, и его острые глаза различали впереди темные пятнышки кустарника, в котором спрятались типи. И… Что это? Какое-то движение! Харка стал всматриваться. Матотаупа тоже повернул голову и, подобрав поводья, остановил мустанга. — Харка, что ты там видишь? — спросил он. — Четырех животных, отец… четырех коней. Мне кажется, что я даже различаю двух всадников. Матотаупа молчал и смотрел. — Они едут шагом, — сказал он наконец. — Да, совсем медленно. На восток. — Догоним их! Я должен знать, кто они. Матотаупа и Харка подняли лошадей в галоп. Индейцы не пользуются седлом и стременами и поэтому никогда не ездят рысью. Они ездят или шагом, или галопом. Вождь и его сын стали быстро нагонять неторопливых всадников, удаляясь все дальше и дальше от лагеря. Скоро Харка разглядел, что это Далеко Летающая Птица и Длинное Копье. Две лошади были навьючены их вещами. Матотаупа и Харка на галопе вплотную подъехали к ним, как это обычно делали индейцы, и только тогда круто остановили коней. — Хо! Матотаупа! — радостно вскрикнул художник. — Что мы видим! — воскликнул Длинное Копье. — У тебя шкура гризли! Да, Матотаупа — великий охотник. Уложил такого великолепного медведя! На лице вождя заиграла улыбка. И Харка просиял, но тут же внимательно оглядел художника, его спутника, вьючных коней и багаж. Что задумал Далеко Летающая Птица? Уж не собрался ли он покинуть типи, не нарисовав портрета отца и не приняв участия в торжествах по случаю удачной охоты? Харка уже успел полюбить Длинное Копье и этого удивительного художника. Ведь именно Желтая Борода дал ответ на многие вопросы мальчика и к тому же познакомил его с мацавакеном! Харка припомнил, какие мысли вызвало у него появление этих людей, и ему стало смешно. Теперь-то он знал, что белые люди носят шляпы, чтобы защититься от солнца и холода, что высокие мокасины хороши при переходах через речки и ручьи и что Мацавакен — никакое не колдовство, а дело умелых рук. Он теперь знал, что даже очень могущественные племена краснокожих вынуждены жить в плену, в резервациях, и что Длинное Копье получил специальное разрешение Большого Отца из Вашингтона, чтобы сопровождать художника в его странствиях. Правда, о Большом Отце из Вашингтона мальчик имел еще очень смутное представление. «У Большого Отца длинная борода и шляпа, — думал он, — и Большой Отец руководит множеством воинов с мацавакенами». Но Большой Отец интересовал его сейчас не столько, сколько вопрос: почему Далеко Летающая Птица и Длинное Копье выехали со своим имуществом? Было похоже, что они навсегда покидают лагерь. Но этого же не может быть! Наверное, и у Матотаупы тоже возник такой вопрос, но он не высказал его вслух, а только дружески спросил: — Может быть, сделаем небольшую остановку? Далеко Летающая Птица и Длинное Копье, казалось, были озадачены, но согласились. Все спрыгнули с коней. Матотаупа и шайен тут же набили трубки, а художник вытащил неизменную свою сигару. — Как тебе удалось уложить этого огромного гризли? — спросил Желтая Борода. Матотаупа принялся рассказывать. Он поднялся с земли и разыграл вместе с Харкой для своих друзей сцену охоты, и те с оживлением следили за рассказом. — О! Матотаупа — величайший охотник прерий и Скалистых гор! Длинное Копье подошел к своему коню и принес хвостовые перья убитого им горного орла. — Прими подарок, вождь рода Медведицы! Эти перья для твоего головного убора. Они заслужены тобой. Матотаупа принял подарок. — Всегда мой язык будет славить молодого вождя Длинное Копье и его щедрость! Дакоты достали свои припасы, и все поели, но не потому, что были голодны, а в знак дружбы и согласия. И только тогда Матотаупа задал вопрос, который и у него и у Харки лежал на сердце: — Далеко Летающая Птица и Длинное Копье ведут с собой своих вьючных животных. Не собрались ли они в далекий путь? Художник и его спутник переглянулись. — Да, мы покидаем твою гостеприимную палатку, великий вождь Матотаупа. Нам надо ехать дальше. Извини нас, что мы приняли это решение в твое отсутствие и что мы уехали, не распрощавшись с тобой и не узнав, как закончилась твоя борьба с гризли. Нам было тяжело решиться на отъезд, потому что мы твои друзья. Но мы оба решили так поступить именно из-за дружбы к тебе. — Почему это? — спросил удрученный таким сообщением вождь. — Что побудило вас к этому? — Только осторожность, вождь. Мы не хотим, чтобы у тебя были неприятности. — Кого должен бояться Матотаупа? Ваши слова горьки. — Тебе бояться некого, это нам известно, но храни мир в твоих палатках. Ты возвращаешься победителем с охоты, и тебе не стоит ссориться со своим жрецом. Хавандшита невзлюбил нас. Матотаупа затянулся из трубки. — Значит, ты не хочешь уже рисовать мой портрет? Художник вспыхнул от неожиданной радости. — Если ты разрешишь мне, вождь, я тотчас же набросаю портрет. У тебя найдется для этого время? — Хавандшита может подождать моего возвращения, а ты возьми свою волшебную палочку и делай картину, как тебе хочется. Художник не стал больше ждать. Он вытащил тетрадь для эскизов и принялся работать. Матотаупа сидел неподвижно, глядя в бескрайнюю, освещенную солнцем даль, погруженный в свои раздумья. Художник рисовал не менее часа, потом убрал «волшебную палочку» и передал тетрадь Длинному Копью, который спрятал ее в тюк. Далеко Летающая Птица взял новую сигару, закурил ее и сказал: — Вождь, тебя в лагере ожидает торжественная встреча, но и большая опасность. Могу я говорить с тобой открыто? Ты не обидишься на нас, не рассердишься? — Я не рассержусь на вас. — Тогда Длинное Копье передаст, что мы думаем. — Пусть он говорит, хау. Длинное Копье задумался. — Вождь Матотаупа, — начал он, — Далеко Летающая Птица — Волшебная палочка — Желтая Борода и я покидаем твою гостеприимную палатку и лагерь рода Медведицы. Мы всегда будем помнить, как ты принял нас и как ты к нам относился. И мы хотим оставить тебе наш последний подарок. Этот подарок — чистая правда, которая может быть только между братьями. — Хау. Харка прислушивался с большим вниманием. Если мужчина тратит столько слов только для того, чтобы начать разговор, значит, ему предстоит сказать что-то трудное, и надо бы бояться такого сообщения. Но Харка с отцом уложили хищника прерий и Скалистых гор. Что может быть труднее подобного дела? И поэтому вместе с отцом он спокойно выслушает все, что бы ни сказал Длинное Копье. Матотаупа всегда будет победителем, и ему не страшны никакие опасности. Так думал Харка. — Матотаупа, ты и все воины рода Медведицы, все воины Оглалы, все дакоты, весь народ сиу знают, что когда-то земля от Большой Воды, где восходит солнце, и до Большой Воды, где оно заходит, принадлежала краснокожим. Они охотились на бизонов, лосей, антилоп, медведей, дикобразов. Они выращивали маис и табак. Они строили удивительные, полные загадок постройки, которые казались горами и лабиринтами. Они поклонялись Вакантанке — Великому и Таинственному — в образе птицы с глазами, как молния, и с голосом, подобным грому. У них был холм со священной красной глиной, на котором они никогда не появлялись с оружием. Они много пели и любили танцевать. Они говорили только правду и были отважны. Все это было так и было давно. Потом пришли белые люди. Они хотели земли. И они брали землю, все больше и больше земли. Краснокожие должны были или умирать, или переселиться. Теперь белые люди стоят на границе прерий и лесов, и это — места охоты дакотов. Белые хотят построить дорогу для Огненного Коня по прериям, принадлежащим пауни, по самой южной границе земель дакотов.