▶ Но я и не шучу! Что тут смешного? Просто я заметил, чем больше ужасов происходит в жизни человека, тем сильнее он становится. Как будто все эти ужасы на раны, как пластырь, налипают. В итоге становится хорошо. Не холодно. И тело такое крепкое, прямо камень! Не знаю, почему так. Может, пластырь просто на ветру высыхает, а потом твердеет. Поэтому такая реакция. || ▶ Помню, однажды ночью Шкраба сказал кое-что страшное. Мы тогда у костра сидели, болтали о всяком. Но его не трогали, потому что зачем? Шкраба всегда такой – чаще молчит, просто смотрит и скалится. Ну ещё ржёт иногда, когда младших бьют. А если старших – тихонечко так улыбается. Нежно. А тут вдруг – раз – и заговорил. Спросил: – А знаете, пацаны, о чём я мечтаю? Тогда мне даже представить и то было страшно. Я же наивный был! Думал – о машине, наверное, как сейчас многие, или об айфоне новом. Такой почти все наши из отряда хотели. Но не Шкраба. Он другое хотел. Всех в школе перестрелять! Именно так – «всех» и «чтобы кишками наружу». Вот что он сказал! И такие глаза сделал – мечтательные. Они у него и без того были странные – радужка светлая, а сам зрачок чёрный. Посмотришь туда – и тебя сразу затягивает. Я его боялся – этого Шкрабу – не передать как. Но делал вид, что мы друзья. Так все делали! И смеялись хором. Чтобы он не заподозрил, что наши мечты дальше нового айфона не распространяются. || ▶ Хотя я даже об этом не мечтал. Я мечтал о Малинке. И всё думал, как вернусь из лагеря другим человеком. Смелым, решительным, с синяками. Девчонки же такое любят! И в том, что Малинка меня полюбит, я тоже не сомневался. Я не знаю, может, и хорошо. Может, я только потому и выжил там, что о ней думал. Если бы знал, что она в тот момент с Чернышовым целуется, наверное, умер бы. || ▶ А если бы знал, что натворю потом, – тем более. Я бы точно умер! И никто бы тогда не пострадал. Как вспомню Орехову – выть хочется. Как она лежала на полу и плакала. А сначала ведь разозлилась, когда я её толкнул. Она же, наверное, и не поняла ничего. Просто закричала: – Гриша, ты что? А я… Я просто нагнулся к ней и – бах – ослеп просто. Мне же сразу всё в глаза полетело. Я не хотел, не хотел, чтобы так получилось. И Милена – она ведь ни при чём была! Её в тот день даже в классе не было! Просто случайно в коридоре столкнулись. Я вот думаю, а если бы это Малинка была? Смог бы я её убить? || ▶ А ведь Гера меня предупреждал. Давно, перед каникулами. Помню, мы как-то шли с ним и он сказал: – Слушай, Звездочёт, ну что ты как маленький? Ты что, не видишь, что Малинке на тебя плевать? Ты ей сто лет не нужен. А я так разозлился – не передать. Чуть не врезал ему. Хоть тогда ещё и не умел. Каким-то краем сердца или мозга я понимал – Гера не врёт. По ней же видно было, что это не любовь никакая, а так… Игра! Как в куклы… А мне она, стало быть, отвела особую роль. Самую почётную в своём театре! Дурачка Буратино. Ха-ха. А дурачок Буратино делал вид, что так и надо. Потому что по-другому не мог. || ▶ Я не мог тогда. Просто не мог. Мне нужна была хоть одна светлая полоса, по которой можно бежать и слушать музыку, забывшись от плохого. || ▶ С родителями у нас – кошмар что творилось! Папа меня затерроризировал. Да, я виноват был, не спорю. Не надо было врать из-за той горки. Но он и правда как с цепи сорвался. Даже бить пытался пару раз. Ну, по крайней мере, делал вид. А я ведь не знал, что это у него уже зреет, как Нина выразилась. Я думал, он как обычно – просто пугает. Ну и алкоголь, конечно, сказывался. Вот это тоже странно. Он же раньше почти не пил никогда. Говорил, что пьянство – удел слабаков. А тут сам весь прямо-таки расслабился. Мама всё пыталась его оправдать. Дескать, это последствия стресса – из-за Кристинки. А я думаю, что никакой это был не стресс. Это ненависть за него так говорила! На маму я уже не сержусь. Она у меня нормальная. Вон Шкраба про свою рассказывал – там вообще чума! Вышла замуж за какого-то… то ли рэпера, то ли наркомана. И он теперь Шкрабу со́ свету сживает. Мало того что бьёт, так ещё и наркотики ему подсовывает. Это он так жизни учит! А Шкраба говорит, что у него кроме наркоты есть обо что убиваться. Я не понял, что это значит. Может, он хотел сказать «по отцу убиваться»? Тот просто умер рано. А до этого они хорошо жили. Шкраба вроде как даже отличником был. Пока мамаша с рэпером не связалась. Ну, мне это было и неважно. Я про своё думал. Почему какому-то Шкрабе в жизни повезло больше, чем мне?! || ▶ В том плане, что у него отец был нормальный. А не такой изверг, как мой. || ▶ Иногда я себя не узнаю. В последнее время всё чаще бывает. Порой, как вспомню прошлый год – каким я был хлюпиком, – стыдно становится! А иногда взгляну со стороны на себя теперешнего – так вообще жить не хочется. Мне и тогда не хотелось. Когда я из школы шёл. Я не хотел, чтобы кто-то умирал. Я просто хотел убежать подальше. И спрятаться от себя самого. Чтобы даже следа от меня не осталось. А потом папа сказал: – Иди и разберись с кем следует! И я вдруг передумал. Может, просто разозлился на те звёзды – что они так сильно колются. И решил выпустить их наружу. Чтобы они полетели как пули – в других. Чтобы жгли и кололи, а я бы просто стоял и слушал, как все кричат. И тогда, возможно, внутри меня перестало бы так сильно болеть. В тот момент я решил, что это будет справедливо. || ▶ А теперь просто хочу всё забыть. Если бы только можно было притвориться, что того ужаса никогда не было! И чтобы Нина больше не плакала! И чтобы я не вспоминал каждый раз, как она плакала тогда. Я же думал, что она уже совсем, с концами. В смысле, умрёт. || ▶ А в итоге сам умер. Вот что я натворил! Всё, Звездочёта больше нет. Вместо него теперь этот – чужой. И мир вокруг – такой же. Раньше у меня никого не было. Одинокий и ненужный – никто меня не замечал. Теперь я нужен всем! Вечно какие-то люди вокруг. И все чего-то от меня хотят. Чтобы я поел, попил, надел свитер, когда холодно, и не потел, когда жарко… потому что сквозняки. Чтобы лекарство выпил! И так далее. И все – так. Мне, видно, одному ничего от себя не надо. И от них тоже. Не такой ценой! Ведь стать заметным можно было и по-другому. Понимаете? Чтобы стать заметным, и важным, и нужным, не надо никого убивать. Это не тот способ! || ▶ Но и я уже не тот Гриша. Тот Гриша умер, а значит, и объяснять – некому. Этот, который чужой, он уже и так всё знает. || ▶ Звонил Гера. Я не взял трубку. || ▶ Написал в «Вайбер»: «Как ты?» Вот он всегда так делает! Знает, что я буду молчать, и всё равно звонит. А потом уже пишет.