▶ Но Гера, конечно, и правда – ЛД. Столько раз меня выручал! Надеюсь, так будет всегда. В смысле, наша дружба. Мужская, она же, как говорят, не ржавеет. Тем более нам делить нечего. || ▶ С Малинкой, конечно, немного странно получилось. Но, с другой стороны, моей вины в этом точно нет. Расстались и расстались – что уж тут горевать. || ▶ А что, если это сама Малинка его бросила? А вдруг ради меня? Может, она уже давно меня любит, но просто боялась признаться. Такое ведь тоже бывает! || ▶ Я с Герой ещё поговорю. Не сейчас, конечно. Пусть немного придёт в себя. Знаю, он человек гордый, вида не покажет. Но вчера вечером, когда Бабочкин меня домой отводил, я буквально сердцем чувствовал, как ему тяжело. И это не потому, что он меня нёс. Ничего подобного! Я сам шёл. А у него это – точно из-за Малинки. || ▶ Признаться, на меня эта история поначалу немного давила. Всё-таки мы с Бабочкиным друзья. А тут, получается, я ещё и с Малинкой… И как будто за его спиной! Но потом я подумал, может, и не стоит так прямо предвосхищать события? Всё равно мы пока официально не встречаемся. Понятно, что всё к этому идёт, но сейчас, наверное, и правда ещё рано. || ▶ Не удержался и написал Малинке в «ВК». Просто «привет». Это же ни к чему не обязывает? Она пока не ответила. || ▶ До сих пор не ответила. Странно. || ▶ Хотя не так уж и странно. Я только на часы посмотрел. А там, оказывается, уже три. Ночи! Малинка, наверное, спит. || ▶ В общем, я тут подумал и решил: «Живём один раз!» Всё-таки гладиолусы лучше ромашек. Как-то наряднее, что ли. || ▶ Спокойной ночи. || ▶ Или всё-таки ромашки? || ▶ Только что прочитал, что это символ первой любви. Тогда решено! || ▶ Доброе утро. Ещё час – и можно вставать, собираться в школу. А там, глядишь, уже и цветочный откроется. ■ Глава 4. В мире профессий Б ▶ Мы вроде как договаривались с Леокадией, что будем записывать за собой значимые события из жизни. Вот я сейчас сижу и думаю: а если в жизни нет вообще никаких событий – это значимо? Ну, если брать мою жизнь – однозначно. Потому что у меня такого раньше никогда не было, чтобы вообще – тишина. Что-то да происходило. А вот это воскресенье – оно точно войдёт в историю как единственное бессмысленно прожитое. Я вообще выходные не люблю. В детстве любил, и даже очень. Мы с папой каждый раз что-нибудь эдакое устраивали! То в поход с палатками помчим, то на байдарках вплавь соберёмся. Зимой вот, как сейчас, на лыжах катались. Ну и хоккей – само собой. У нас рядом с домом пруд небольшой. Мы, бывало, встанем ни свет ни заря и сразу на лёд бежим. И до обеда клюшками машем. А потом с мороза сразу в тёплый дом, а там голубцы или пирог какой. С грибами, помню, вообще был нереальный. Мать по воскресеньям всегда придумывала что-нибудь особенное. Тогда она ещё любила готовить. И все были счастливы. Я так точно. Но и родители, думаю, тоже. Мы хорошо тогда жили, дружно. И в квартире у нас всегда было тепло, даже зимой. Не то что сейчас: вроде и стены тёплые, а такой от них холод идёт – как будто в склепе находишься. Одно у меня спасение – папин старый плед, который с походных времён остался. Сколько себя помню, мать его на дух не выносила, говорила – знать не хочу, кто и по какому случаю на этом пледе валялся. Но папа на её ворчание вообще внимания не обращал. Он его любил просто не передать как. Объяснял, что у этого пледа энергетика хорошая. Вроде как он заряжен какими-то сверхположительными частицами. Ну так в каких они местах побывали! В Гималайские горы ездили. И в Штаты летали, когда папа ещё студентом был. Даже Монголию – и ту освоили, в какой-то длительной командировке. Ну а потом уже я родился. И папа меня, новорождённого, в свой плед, считай, с пелёнок заворачивал. Говорил, что мать от этого просто бесилась. Но он всё равно поступал по-своему. Потому что отец – он сыну не враг. Думаю, папа это не просто так делал. Наверное, хотел защитить меня от чего-то. Он меня всегда защищал, даже когда я себя вёл «не лучшим образом». Всегда был на моей стороне. || ▶ Тем более непонятно, зачем тогда бросил. Сам ушёл, а меня оставил. И плед тоже почему-то не взял. Мать его первым делом на мусорку вынесла. Реально, в тот же день собрала все его вещи, которые в чемодан не влезли, и прямиком на помойку. Хорошо, я заметил. Побежал и принёс обратно. Не вещи, нет, – плед. По поводу вещей я так рассудил – может, кому-то нужнее, а вот плед… я просто не мог с ним так поступить. Он же для меня как живой! Тем более папин. Я ему там такой ребрендинг устроил! Дождался, пока мать уйдёт на работу, и прокрутил в стиралке. Раза три точно. Потому что пять минут на помойке – это потом всё что хочешь может быть, вплоть до вшей или даже проказы. Даже представить страшно… Но, если честно, я пока стирал – так натерпелся. Всё думал, как там эти частицы? Ну, которые заряженные. Не пострадают ли? Но потом сам себе внушил, что ничего с ними в этом порошке не сделается. Если уж они с мирскими напастями сражались, то какие-то фосфаты им тем более не страшны. А когда плед высох, я сразу в него залез и сидел так, пока не сжарился. И даже после этого не вылез, хоть и вспотел конкретно. Но мне было так хорошо! Хорошо и спокойно, как будто всё вернулось на свои места. И папа тоже вернулся. В общем-то я практически сразу понял, что волновался зря. Потому что те частицы – ну, папины – они вообще не пострадали! || ▶ Плед я потом спрятал. От матери, от кого же ещё! Но не так, как носки, – под кровать. Там бы его судьба сразу была предрешена! Нет, я оказался изобретательным – взял и запихнул его в свою старую куртку. Просто свернул рулоном и затолкал в рукав. И ещё связал этот рукав с другим, чтобы уж наверняка. Понятно, что это неудобно – доставать куртку, развязывать рукава, потом опять завязывать… Но когда тебе реально плохо – тут уж не до комфорта. На всё пойдёшь, лишь бы только поскорее отпустило. || ▶ Я не знаю, зачем обо всём этом вспоминаю. Только сам себя мучаю. Пойду опять рукава развязывать. || ▶ Мать позвонила с дежурства, предупредила, чтобы я её не ждал. У неё какая-то незапланированная операция. А когда они у неё, интересно, запланированные? Имела бы совесть – ребёнка одного почти на двое суток оставлять. Но ребёнок, то есть я, особо и не опечалился. Так, взгрустнул слегка над мороженкой, а потом завалился на диван смотреть телик. Детектив. Вообще, я такое не приветствую, только ужастики люблю. Но их не было, а были только мультики и вот этот вот… Про какое-то аббатство. Но что поделать? Смирение – это наше всё. У меня, кстати, есть такая… назовём её «черта». Я любой сюжет заранее предугадываю. Вот серьёзно, какой угодно фильм взять. Я только начну смотреть, а потом – бац – и уже прямо чувствую, чем дело кончится. Со мной поэтому никто в кино ходить не хочет. Димон даже кличку мне придумал – Нострадамус. И сказал, что в «Стеллу» – наш кинотеатр – больше ни ногой, если я там буду. Это Чернышов-то! Которому в принципе плевать, что на экране творится, потому как в кино он ходит исключительно затем, чтобы на халяву чужой попкорн хомячить.