Может, среди этих таблеток и капсул и есть что-то, способное вырубить меня на час, или хотя бы на полчаса, но менсианские названия ставят в тупик. Большинство из них я не разобрала. Бросаю взгляд на распахнутую дверцу металлического шкафа, откуда достала аптечку. Внутри есть еще одна створка, поменьше, с пломбой на ручке. Поднимаюсь на ноги, тяну на себя проволоку, пока она не слетает вместе с металлической пуговкой пломбировки. Оружейный арсенал! Пять единиц: три автомата и два парализатора с регулируемой мощностью. Из последних в упор стрелять нельзя, можно насовсем отключиться. Я снова протискиваюсь в рубку. — Ты должен вырубить меня. — Что? — он даже не оборачивается, пилот сосредоточен на управлении челноком. — Как только мой мозг перестанет работать, они нас потеряют. Будет шанс увести корабль. Иначе… Эйнеры не отстанут. Только сейчас он позволяет себе обернуться, лишь на секунду, но успевает заметить парализатор у меня в руках. Еще мгновение на обдумывание ситуации и Хэлг выхватывает из моих рук оружие. «Когда нужно, он быстро соображает!» — Отойди. Туда, в пассажирский отсек. Только чтобы я тебя видел! Вот так… У него нет времени сказать что-то вроде «извини, я бы никогда, если бы не критическая ситуация, надеюсь, тебе не будет больно, дорогая…» Хэлг стреляет сразу. Боюсь, он даже не проверил — поставила ли я мощность на минимум. Было больно. Но, к счастью, недолго, потому что тускло освещенное нутро корабля растворилось в небытии, вместе с эйнерскими и менсианскими флотилиями, обломками, взрывами и пляшущим в иллюминаторе Проционом… Меня возвращает к действительности оглушительная тишина. Ни звуков надрывно работающих двигателей, ни вибраций на корпусе от близких разрывов. Хэлг пару раз шлепнул меня по щеке и замахивается для третьего, но я успеваю отодвинуть его руку. — Хватит. Все в порядке. Что, понравилось делать мне больно? — криво усмехаюсь, пытаясь подняться с пола, но пассажирский отсек предательски качается из стороны в сторону — приступ головокружения вызывает тошноту и желание больше не шевелиться, лежать с закрытыми глазами. — Не торопись, — Хэлг помогает мне снова лечь на пол, подкладывает под голову что-то мягкое, — Ты еще приложилась о кресло, когда упала. — Мы оторвались? Как? Как ты сумел? Те, что гнались следом… — Их уничтожил «Доннерн». Он сопровождал нас, пока не вышли из боя. Правда, сам… В общем… Я видел вспышку. Мысленно благодарю капитана Сэки. Его жизнь, жизни экипажа «Доннерна» остаются еще одной зарубкой в моей душе, неоплаченным долгом, который я когда-нибудь верну эйнерам. — Где мы? Легли в дрейф? — Нет. Я воспользовался лоцией менсо: вокруг много станций, в поясе астероидов старательские разработки. Нашел кое что… — Отлично. Значит, можно передохнуть? — Посмотрим. Сейчас мы внутри большой картофелины и надо оглядеться — что за место, есть ли тут кто. Когда швартовался, навигационные огни на астероиде были потушены, электронные бакены отключены. Но системы жизнеобеспечения, кажется, работают. Думаю, персонал эвакуировали перед сражением. — Главное посмотреть — не будут ли рядом кружиться эйнеры, искать нас. — Тоже верно. * * * Мы уже второй час идем по магистральному коридору станции, созданной внутри астероида. Похоже, картофелина раздается в стороны на несколько километров и обыскивать ее можно долго. — Надо найти жилые отсеки. Там, где столовая, продовольственные склады. — Ты только о жратве и думаешь, Хэлг. — Я думаю о нашем с тобой выживании, женщина. — И о жратве. — И о жратве, — соглашается он наконец. — Тогда нужно свернуть. — Куда? — Ну, не знаю… Мы прошли уже с десяток ответвлений. Стоило бы попробовать хоть одно. — Давай вот это. — Почему нет? — я пожимаю плечами и мы сворачиваем в узкий коридор, предназначенный явно для людей, а не транспортных платформ. Светильники аварийного освещения горят не слишком ярко, не дотягиваясь до темных углов и ниш. Хочется повернуть назад, спрятаться в маленьком корабле, на котором мы прилетели. Не придают уверенности даже прихваченные с собой автомат и парализатор. Но мы упрямо продолжаем идти вперед, прислушиваясь к таинственным звукам брошенной станции. — Стоять! Нас ослепляют лучи нескольких фонариков. Неизвестные застали врасплох и я даже не пытаюсь поднять оружие, лишь прикрываюсь свободной рукой от яркого света. — Кто такие? — Мы были на одном из кораблей эскадры, которая встречала эйнеров у Проциона. — Что ты несешь? Вы же акци! Думаешь, я не узнал по акценту? Что вы могли делать на нашей эскадре? — Это долго объяснять. Послушайте, мы никому не хотим причинить вреда, — медленно опускаю парализатор на пол, подталкиваю его в сторону обитателей станции, — Видите? Толкаю Хэлга, чтобы он тоже избавился от автомата. — Мы лишь хотим немного переждать, пока все не уляжется. — Проклятые акци! Все из-за вас! Это вы начали войну! Радуетесь, наверное, что ваши дружки эйнеры почти добрались до Земли! Я вдруг чувствую, как злость начинает бурлить во мне, подступает к самому горлу. Снимаю куртку, расстегиваю рубашку, нечаянно отрывая одну из пуговиц. Поворачиваюсь спиной к неизвестным, демонстрируя шрамы от энергоблока. — Этому я должна радоваться?! По-вашему, это мне дружки сделали?! Ропот слышен там, среди фонариков. Некоторые гаснут, остальные опускаются ниже, чтобы не светить нам в лицо. — Ладно, оденься. Мы тоже никому не желаем зла. Хэлг подбирает куртку, протягивает ее мне, ожидая, пока я застегну рубашку. На станции полсотни человек — техники, шахтеры… Они не успели эвакуироваться, поэтому погасили навигационные огни и теперь надеются, что их глыба, затерянная среди множества таких же, не привлечет внимание эйнеров. — Все-таки, как вы, акци, оказались на корабле нашей эскадры? Крепкий мужчина, один из тех, что были в коридоре, сидит с нами за столом, смотрит, как мы расправляемся с вермишелью и котлетами явно искусственного происхождения. — Все равно не поверишь. — Уж я постараюсь, — он пристально смотрит на меня, ожидая, когда отодвину пустую тарелку. — Меня хотели использовать для поиска… э-э… Не знаю, как объяснить. Вообще-то сами эйнеры называют его альфа-бионик. Если бы удалось уничтожить корабль, на котором он находился, это расстроило бы управление всем флотом. — Красивая сказка. — Я же говорю — не поверишь. Упрямые менсо… — Сама-то на моем месте поверила бы? Ладно, не кипятись. Мы сейчас все в одной лодке и, похоже, застряли здесь надолго. — Думаешь, сражение проиграно? Он встает из-за стола. — Нет, не думаю. Знаю. Мы слушаем переговоры. Часть эскадры успела отойти к Земле, остальных рассеяли у Проциона и методично добивают. — У вас есть связь? — Есть. Это не проблема. Еще до эвакуации было выброшено в космос несколько ретрансляторов. Если найдут и уничтожат один, автоматически активируется другой. А искать их можно месяцами, если не годами. Так что голос нам эйнеры не заткнут. Вот только какой от этого прок? Он уходит, а я еще несколько минут ковыряю вилкой трещину в пластиковой поверхности стола. — Не скажи… Прок есть, и еще какой. Мы не можем сразу стать своими среди этих людей. И даже через месяц, через полгода — все равно будем для них «проклятыми акци, которые начали войну». Косые взгляды, шепот за спиной… Может, было бы лучше покинуть станцию, попытаться улететь куда-то еще, но и этого мы сделать не можем: система Проциона кишит эйнерскими кораблями. Изменится ли это в ближайшее время? Мы не знаем. Проходит неделя, прежде чем мне дозволяют подойти к терминалу связи, проверить входящие на номер, который дал Станислав Павлович. Пусто. Ни одного сообщения. Остается надеяться, что с Андреем все в порядке и он еще даст о себе знать. Хэлг, несмотря на свое скверное произношение и знание языка, с шахтерами сходится быстрее, чем я. Что-то есть между ними общее — простота, прямолинейность. Меня местные сторонятся. Только Михаил, тот крепкий мужик, который чуть не убил нас в первый же день, зато потом накормил на камбузе, проявляет ко мне искренний интерес. Нет, не как мужчина к женщине, это я бы почувствовала, но как к источнику информации, ранее ему недоступной.