Ворвавшись в раздевалку, Альбина выдернула из рукава куртки полосатый шарф и намотала его вокруг лица. Митя уже знал, что это ничему не поможет. Соседка по парте выгонит Альбину, ей придётся пересесть на «Камчатку». Пятна пройдут за неделю, но шарфа она уже не снимет… Митя почти что уже плакал от бессилия. Ему хотелось остановить этот кошмар. Но как, если здесь его никто не слышит и не видит? Сам не заметил, что декорации опять сменились. Вместо душноватой классной комнаты – поляна, где стоят какие-то шатры, пасутся лошади. Вместо галдящих девчонок и мальчишек – взрослые, странно одетые люди: бородатые мужчины, женщины в длинных платьях. Митя сперва принял это за цыганский табор, но оглядевшись, понял: ролевики. Реконструкторы. Странные люди, которые собираются вместе и изображают, будто живут в Средневековье. Какое-то время заворожённо смотрел за тем, как двое в кольчугах и похожих на вёдра шлемах рубятся на мечах. Потом вспомнил, зачем он здесь, и принялся искать. Счастливая Альбина с визгом промчалась мимо него, хвосты шарфа развевались по воздуху. Митя попытался догнать, но быстро понял, что это бесполезно. Девчонка оказывалась то там, то здесь: вот она стреляет из арбалета в мешки, набитые песком, вот сидит рядом с какой-то златовлаской в зелёном платье, которая учит её играть на дудочке, вот ест руками жареное мясо, вот несёт кусок на тарелке своей маме, прилежно запечатлевающей всё, что её окружает, на холсте… Полосатый шарф мелькал то тут, то там. Митя опять понял, что происходит и почему именно так. Это не просто сон. Это – воспоминание. Когда вспоминаешь что-то хорошее – кажется, что время пролетело молниеносно. А если упасть в колодец, то несколько секунд покажутся вечностью… так и будет потом всплывать в памяти. Альбине было хорошо здесь, на ежегодном фестивале, который проводят эти доморощенные рыцари, принцессы и менестрели. Здесь она окончательно поняла: люди бывают «свои» и «чужие». «Чужие» – значит, такие же как все. Как её одноклассники и их родители, например. «Свои» – это необычные люди. И их бывает трудно опознать. Эти ролевики, возвращаясь со своих слётов, снимают доспехи и платья с рукавами до земли, одеваются во что-то повседневное и идут на работу. Вон тот здоровенный бородатый дядя – скорее всего, финтес-тренер, а златовласка в зелёном платье – учительница в музыкальной школе… Мерзкий запах ударил по носу. Пахло помойкой. Митя огляделся: задний двор какого-то обшарпанного дома, весь замусоренный. Кирпичная стена исписана корявыми надписями, среди которых выделялась одна, выведенная красивыми крупными буквами: СИНГАПУР. Почему-то Митя знал, что именно так называется это место. Всплыло в голове и странное слово – «сквот». Незаконно захваченный заброшенный дом. Где-то там, в этом кирпичном здании с изрисованными стенами, находилась Альбина. Митя готов был её найти. Найти, ага. А что потом? Опять кричать и злиться, что она его не видит? И Митя сделал то, что давно надо было сделать. Ещё раз напомнил себе, что находится во сне или какой-то другой похожей реальности и может управлять этой реальностью. Потом приказал себе перестать быть наблюдателем. Что-то изменилось. Митя почувствовал это. И двинулся ко входу – ржавой металлической двери. Потянул на себя – та еле ворочалась. Вошёл. Внутри воняло хуже, чем снаружи. Голые стены, голый пол. Пустые бутылки, белые коробочки от магазинной еды. Где-то смеялись нехорошим, каркающим смехом. Где-то играла тяжёлая рок-музыка. Митя двинулся вперёд, мысленно обшаривая пространство. Теперь он не только улавливал присутствие Альбины – но и вновь чувствовал то, что чувствует она. И это было… неуютно. Не безумный страх, и не безудержное счастье – а полное безразличие. Точь-в-точь такое, какое читалось в глазах у толстого взрослого парня, шагавшего Мите навстречу. Драные джинсы, распахнутая мятая рубашка, из неё волосатое брюхо свешивается. Даже не скользнул вялым взглядом по Мите, хотя видел его. Хорошо, что Митя знал, куда идти, иначе ещё долго бы блуждал по унылом, холодному кирпичному лабиринту. Маленькая комнатка в другом конце здания. Железная кровать, матрас без простыни. На матрасе, забравшись с ногами, сидит одетая девушка, по возрасту – старшеклассница или даже студентка. Лицо замотано изорванным, полинявшим полосатым шарфом. – Альбина! Девушка перевела взгляд на него. В её равнодушных глазах на секунду промелькнуло что-то вроде удивления: – Ты? Едва их взгляды встретились, как Митя уже знал всё. Альбина выросла, познакомилась с каким-то бездельником из тусовки художников, приняв его за гения, бросила учёбу, спуталась с целой компанией таких же «гениев»… и теперь она здесь. И больше уже никуда не хочет идти. – Альбина, я за тобой. Девушка лениво кивнула: – Знаю. Но это ты зря. Я никуда не пойду. Мне и здесь хорошо. И теперь Митя понял, где именно находится. Это не сон – точнее, не совсем. И не совсем воспоминание. И не Отражение. И не Отражение в Отражении… – Это тюрьма! Мысленная тюрьма! – воскликнул Митя. – Ягл и Ягла загнали тебя сюда, твоё настоящее «Я»! Та, с кем я дрался – это была не ты! Ты здесь! Я пришёл за тобой! – С чем и поздравляю, – ответила девушка, глядя в сторону. – Только я хочу остаться здесь. – Надо. Надо драться. – Не хочу! – пискнула маленькая Бина, которая теперь сидела на кровати вместо девушки. – Я боюсь! – Ты ничего не боишься! Мы с тобой вместе сражались! – Да я всю жизнь сражаюсь! – двенадцатилетняя Альбина спрыгнула с кровати. – Кто-то другой на моём месте давно бы сломался. – Ну ты и сломалась… там, в будущем… – Не-а, – возразила безразличная девушка. – Я просто нашла своё место. Среди таких же неудачников, как я. Здесь очень хорошо: всем плевать, кто я, как меня зовут, как я выгляжу… Не надо думать, чем платить за квартиру, за воду, за свет. У нас здесь и света-то нет… – И не противно тебе здесь жить? Здесь же воняет! – Зато сюда точно никто чужой не придёт! – сказала маленькая Бина. – Я никогда не поверю, что ты чего-то боишься! Вспомни, как ты ехала в трамвае, увидела незнакомую улицу и во что бы то ни стало решила туда проникнуть… – Ну и что? – двенадцатилетняя Альбина скрестила руки на груди. – А ещё ты увидела меня. И поняла, что не одна. – Ну поняла, и что? – Значит, мы можем это сделать! Убить чудовищ! – Зачем? Скажи, зачем? – безразличная девушка уселась обратно на кровать. – Ради кого? Ради этих бессмысленных людишек? Может, я хочу, чтобы их всех сожрали. Туда им и дорога! Вот тебе не наплевать на них? – Нет, не наплевать. – Ну да, тебе хорошо – тебя никто не обижал, – пропищала маленькая Бина. – Мало ли кто кого обижал… Есть же и хорошие люди! Твоя мама, я, Пашка, Рей… Девушка, которая научила тебя играть на дудочке! Или ты готова ими всеми пожертвовать? – Мить! – Альбина прищурилась. – Мотивирующие речи – это не твоё. Сейчас очень фальшиво прозвучало. Нет, я верю, что тебе жалко других. Не всех, может, а кого-то. Но… Но-но-но! Тобой ведь не это движет, да? – Да, – смущённо признался Митя. – Я просто… всегда хотел быть… вот как в фильме. Героем. Чудовищ побеждать. Альбина пожала плечами: – Нормальное желание. Я, может, тоже хотела. – Хотела и хочешь. Поэтому и пошла искать улицу Свободы. И со мной подружилась. – Подружилась? – Альбина проговорила это слово с большим трудом. – Не рано ли так говорить? Мы знакомы сколько – неделю? – А причём здесь это? Люди же могут как-то сразу подружиться… – Да я вообще не знаю, как это! Моя единственная подруга сбросила меня с парты – потому что боялась от меня чумой заразиться… – Альбина, к чему вся эта демагогия? Пока ты здесь сидишь – пропускаешь всё самое интересное, вот и всё. Пойдём! – приказал Митя и протянул руку. – Я пожалею об этом, да? – спросила Альбина. – Обязательно пожалеешь. И не раз. – Я так и думала. Пойдём… друг. Её холодная рука легла в Митину ладонь. Ночь 7 (Хозяева) Митя открыл глаза первым.