День 1 (Жанна) Мите всю ночь снились приключения. Вот он едет в каком-то трамвае, видит снаружи развалины и чудовищ, вот он бегает среди этих развалин, сражаясь с монстрами, а вот он уже не один, а вместе с надёжными друзьями, которых у него, кстати говоря, никогда не было… Не считая Пашки, конечно. Было страшно и интересно. Митя любил такие увлекательные сны, похожие на фильмы ужасов. Победив всех чудовищ, проснулся в отличном настроении. Быстро умывшись, присоединился к папе, делавшему зарядку. Тот одобрительно хмыкнул. Митя махал руками под музыку, звучавшую из динамиков отцовского ноутбука, а воспоминания о сне стремительно улетучивались, пока не осталось лишь настроение. Так всегда бывает. Митя не запоминал снов. А жаль, из них получались бы отличные сценарии для фильмов. Сели завтракать. Папа включил телевизор. Тот, что стоял на кухне, маленький. Шли местные новости. Показали мэра, недавно выбранного – молодого, интеллигентного, приятного на вид. Глядя сквозь очки на корреспондентку, он энергично говорил о том, что дело наконец-то сдвинулось с мёртвой точки: реконструкция улицы Свободы начнётся сегодня же. Что-то знакомое… Митя задумался, но, так ничего и не вспомнив, спросил у папы: – Па, а что там про улицу Свободы? – А… – ответил папа, продолжая помешивать кашу. – Есть такая. Забросили лет двадцать – двадцать пять назад. Авария там какая-то случилась. Жить стало невозможно. Так она и стояла, пустая. Целая улица! А сейчас наконец-то добрались до неё. Источник опасности ликвидировали. Будут там парк аттракционов строить. Давно пора. На экране вовсю сносили какие-то удивительные старые дома, похожие не то на дворцы, не то на античные храмы из учебника истории. В кадре мелькнула разбитая статуя – рабочий с молотом. Зачем разрушать такую красоту? Впрочем, Мите не было до этого никакого дела. Сносят – значит, так и надо. Парк аттракционов – штука хорошая. Папа выключил плиту, после чего небрежными движениями – ляп-ляп! – разложил горяченную, словно лава, кашу по тарелкам. Поставил одну перед Митей. И тот вдруг вспомнил кое-что, очень важное, что ему нужно было срочно сказать папе: – Па… Прости меня. Тот удивлённо глянул, застыв с ложкой в руке: – За что? – За маму… – В смысле? – Ну я же тебя обвинял… – Ладно тебе! – папа бросил ложку, сел рядом, обнял его за плечи. – Я всё понимаю. Думаешь, мне, что ли, было легко? – Я знаю, что ты никогда бы не обидел маму… Простишь?.. – спросил Митя. – Прощаю, прощаю. Лопай давай, а то в школу опоздаешь. Папа поставил на стол вторую тарелку с кашей – себе. А рядом – третью. – А это кому? – удивился Митя. – Что значит – кому? Не проснулся, что ли? – Папа хохотнул. Он, как и Митя, был в хорошем настроении. Открылась входная дверь. В кухню вошла женщина лет тридцати, в спортивном костюме. Коротко стриженая, невысокая, стройная. – Доброе утро, мальчики! Я успела к завтраку? – голос хрипловатый, как у старшеклассника, но её не портит. Даже наоборот, добавляет обаяния. Хотя Митю этим не прошибёшь… Он ещё не решил, как относиться к этой Жанне, которая невесть откуда взялась в их жизни. С одной стороны – абсолютно чужой человек. С другой – на злую мачеху из сказки она меньше всего похожа. И если бы папа с ней встречался где-то вне дома и, желательно, подальше отсюда, Митя был бы совсем не против. Взрослые люди же, имеют право. Но она теперь вроде как живёт у них… – Как пробежалась? – спросил папа, глядя на Жанну с нежностью. – Да неплохо… когда уже присоединишься? – Придётся на час раньше вставать… Нет, я к этому ещё не готов! – Медведь ты! – Жанна ткнула его пальцем в живот. Папа засмеялся. Он столько не смеялся с тех пор, как мама… Митя отвернулся. Больно надо смотреть, как эти двое любезничают. – Да, Митёк, кофе будешь? – спросил у него папа. Будто вспомнил, что сын ещё здесь, и спохватился. – Давай. Покончив с кашей, Митя долго смотрел на чашку кофе. – Чего задумался, Митёк? – спросил папа. – Почему мне хочется положить масла в кофе? – Так нажористее, – сказал папа, нисколько не удивившись. – Хочешь – положи. – Не одобряю, – заявила Жанна. – А как же здоровое питание? – Да пусть кладёт. Может, хоть поправится маленько, а то тощий, смотреть страшно… Он опять засмеялся. Да когда ж это кончится? Поскорее расправившись с завтраком, Митя отправился к себе в комнату, собирать рюкзак. Пошвырялся в куче тетрадей и учебников, сваленных на столе, выудил нужные. Кстати, а что было задано на сегодня? Митя совершенно не помнил, делал ли вчера домашнее задание. А тем более – что именно было задано. Заглянул в тетрадки по русскому, алгебре – так и есть. Ничего. Классная работа – вот она, а домашней нету. В комнату заглянула Жанна, успевшая переодеться: – Митенька, ты готов? Пойдём? – Что я вчера делал? – недоумённо спросил Митя, больше у самого себя. Он никогда бы не позволил себе отправиться в школу с несделанным без уважительной причины домашним заданием. По крайней мере, не в ту, где он учился. Элитная, всё-таки. За прогулы и невыученные уроки там спрашивают строго. – Не помнишь уже? – Лицо Жанны стало сочувствующим. – У тебя слабость была, и голова кружилась, поэтому в школу не пошёл. Мы с тобой к врачу ездили. – Ну, здрасьте… – сказал Митя. – Ты даже в обморок падал. Вот справка. – Она протянула ему бумажку. Митя долго изучал справку, даже на свет посмотрел, как купюру. Вроде, настоящая, с треугольной печатью. Почерк неразборчивый, как положено. Да какая разница. Важно другое: каким-то внутренним обонянием (бывает же внутреннее зрение, значит, есть и внутреннее обоняние) он уловил запах стерильности, каких-то микстур. Перед глазами всплыл образ доброго бородатого доктора. – Да… теперь что-то припоминаю, – сказал Митя. – Но с трудом. Кстати, мне уже лучше… – Я заметила. Врач сказал, что тебе надо хорошо кушать и чаще бывать на свежем воздухе. Завтра пойдёшь со мной на пробежку. – Я плохо бегаю… – Ну, это пока! – Жанна загадочно улыбнулась. Из дома вышли втроём. Митя за руку попрощался с папой – ему в другую сторону, работа в пешей досягаемости, да и машины у него всё равно пока нет. Продал, чтобы побыстрее накопить на новую. Вот и приходится Мите добираться до школы своим ходом. Он привычно двинулся в сторону остановки.